И в июле бывают осенние ветры, что на клочья бумажные рвут километры и размашисто травы сгоревшие косят, и у солнца ни капли просвета не просят. Эти ветры лихие — хозяева ночи в хороводе кружат и о чем-то пророчат, рвутся к…

Весна идёт периферией. Ещё как будто бы вчера белели пятка снеговые в углу размокшего двора, терзала реку канонада, ломая и кромсая лёд, плясали льдины до упаду и по зтапу плыли влёт. Но то, что было разрушеньем в необратимости своей, назавтра…

Над валунами заснеженных зданий, нал головами унылых распятий мчатся бесшумные лёгкие сани утренне-свежей лихой благодати. Белые сани, гружёные ватой, полудымы в сером хаосе крошен… Хмурые дворники чуть виновато чертят пунктиры на робкой пороше. Их не тревожат магнитные бури. Взгляды похмельные…

Сонный город над тёмной онежской водой – нелюдимый и гордый, всегда молодой, ослепительно-серый в плену облаков, богатырь, ставший камнем на веки веков. Здесь и ночи белы круглый год напролёт разве только зимой небо впаяно в лёд, и, вдоль спальных окраин,…

на мраморе бесформенных коробок. Дрожащий свет по-детски тих и робок. Наивные «спаси» и «сохрани» — на плаху обречённые гонцы. И загнанные вороные кони — зажми надрывный выдох их в ладони — и растекутся алые рубцы. Я знаю: там — бездомная…

Дожди ночные, незаметные для мира и большого города в литавры глухо лупят медные больною дрожью пульса холода. Звонки из мира параллельного, в которых незачем и некому искать чего-то чисто — цельного. Темно за сомкнутыми веками. Лишь туча тучу с хрустом…