Поэма Хо Нансорхон

* * *
На юге Кореи были распространены так называемые “женские каса” (“кюбан каса”), которые сочинялись поэтессами, как правило – анонимными. Их традиционная тематика – разлука с любимым, одиночество и не сложившаяся жизнь в доме мужа, тоска по друзьям и родителям. Под влиянием народных “женских каса” была создана “Тоска на женской половине дома” поэтессы Хо Нансорхон (1569 – 1618 гг.).

… Зажигаю во мгле свечу.
Комунго беру и играю.
И струна комунго звучит
В лад печали моей глубокой.
Так в дождливую ночь бамбук
У реки шелестит одиноко.
Так кричит под луной журавль
У могилы тысячелетней…

Позднее, в XVIII веке, появилась новая разновидность – “путевые каса” (“кихэн каса”), рассказывающие о природе и жизни Кореи и соседних стран. Кроме того, существовали исторические каса, повествующие о событиях прошлого.

* * *
Есть у меня
золотая заколка одна.

В свадебный день
в волосах блестела она.

Ныне тоскую –
скрылся твой облик вдали.

Вспоминаем друг друга,
разделенные тысячей ли.

КАННАМ

Люди “веселым”
прозвали город Каннам.
Только я знаю
его потайную печаль.
Каждое лето,
стоя на белом песке,
Вижу, как лодки
уходят в безбрежную даль.

ТОСКА НА ЖЕНСКОЙ ПОЛОВИНЕ ДОМА (полная версия)

“Тоска на женской половине дома”
Так недавно была молодой,
И красивой была, и счастливой!
Застревает в горле комком
Это грустное слово – старость…
Мать с отцом любили меня
И, лелея, меня взрастили,
И не князя искали они,
А достойного человека.
Но явился однажды сват,
Вслед за ним – гуляка столичный,
И, как водится, навсегда
Жизни наши соединили.
Я служила ему от души
(Как по тонкому льду ступала!);
Дважды восемь девичьих лет
Мне тогда едва миновало.
Небом данная красота
Расцветала сама собою –
И казалось, что за нее
Приготовит судьба награду!

Но спешили прийти и уйти,
Вешний ветер и месяц осенний,
Тот, который среди облаков –
Как челнок на станке средь нитей…
На щеках румянец горит,
Кожа белая, словно яшма, –
Как все это исчезло вдруг?
Для кого я теперь желанна?
Посмотрю на свое лицо –
И глаза отвожу в испуге,
И стыжусь себя, и сержусь,
На кого я сержусь – не знаю!
…Говорят в селенье у нас
Люди новые появились.
Как стемнее, гуляют все
По окрестным лугам и рощам.
Но сижу я дома одна
И гадаю, где привязал ты
Белоснежного скакуна
С золочеными удилами.

…Если ты далеко от меня,
Значит, я навсегда забыта?
Если ты не видишь меня,
Значит, больше уже не любишь?
Год – двенадцать месяцев долгих!
В каждом месяце дней – по тридцать!
Сколько раз под моим окном
Отцветала ранняя слива!
Зимней ночью мороз суров
И метель метет, не стихая.
Летним днем обложные дожди
От зари до заката льются.
И весенней порой, когда
Зеленеют над речкой ивы
И пестреют в поле цветы, –
Ничего я не замечаю.
И осенней порой, когда
Лишь луна меня навещает
И стрекочет в углу сверчок,
Я вздыхаю и горько плачу.
От жестокой судьбы такой
Смерть одна несет избавленье.
Только силы нет у меня
Этот камень поднять и сбросить!

Зажигаю во мгле свечу.
Комунго беру и играю.