Опубликовано: «Иерусалимский журнал», №7, 2001 год
Автор: Владимир Фромер
Отрывок из эссе “Поэзия как форма жизни”
Для меня же все стало на свои места уже в нашу первую встречу, когда Йона сказала, что пишет стихи, – “лучше которых не бывает”.
Я сразу понял, что судьба свела меня не с версификатором, усвоившим чужую тональность, чужую образность и непроизвольно выдающим их за свои, а с поэтом высшей пробы. Поэзия это ведь не род занятий, а мироощущение. Йона была бы поэтом, даже если бы не написала ни единой строчки. Она принадлежала к тем немногим, кому дано выразить, запечатлеть, а затем и приобщить нас с вами к тому, что Мандельштам называл “шумом времени”. Все мы живем во временных вихрях, уносящих неизвестно куда. Вектор каждого из нас пересекается с осью мироздания. Но у поэта этот вектор находится под иным углом, что позволяет ему увидеть обыденные вещи в ином ракурсе, и даже ощутить и запечатлеть нечто призрачное, неуловимое, скрытое от нас. Эта особенность часто является причиной отчуждения поэта от реалий повседневной жизни и заставляет его вырабатывать свое специфическое отношение к ним.
Йона понимала жизнь как гармоничное сочетание высокого и низменного. Высокое она воспринимала как данность – в этой сфере у нее не было никакой ущербности, – а низменное постигала эмпирическим путем.
– Запреты, – говорила она, – накладываются людьми из страха и лицемерия. Человек может и должен распоряжаться своей жизнью, как пожелает. Это его право.
Своим правом Йона пользовалась очень широко. Она погружалась в сомнамбулический мир алкоголя и наркотиков, участвовала в оргиях, крутила роман с лесбиянкой и даже побывала в сумасшедшем доме, хотя ее психическая неуравновешенность была всего лишь следствием остроты чувственного восприятия.
Говорят, что если женщина любит, то она не изменяет. Это неверно. Изменяет, не переставая при этом любить. Непреодолимая женская натура заставляет ее надкусить запретный плод, чтобы сразу выбросить его и вернуться в лоно добродетели как ни в чем не бывало.
Йона, надкусившая чуть ли не все запретные плоды, сумела, тем не менее, остаться сама собой, не претерпев ни малейшего ущерба.
А любила она по-настоящему только свои стихи.
