В подготовке этой подборки были использованы материалы, размещенные по адресам:
www.annaz.newmail.ru/LIB/plath.htm
Зеркало
(“Mirror”, Sylvia Plath,
переводчик с англ. — Анна)
Я серебряно и точно. Без предрассудков.
И все, что вижу я поглощаю немедленно
Таким, как есть, незатуманенным любовью или нелюбовью.
Я не жестоко, лишь правдиво –
Глаз маленького бога, четырехугольный.
Чаще всего я медитирую на стене напротив.
Она розовая, с пятнышками. Я смотрело на нее так долго,
Что мыслю её частью моего сердца. Но она угасает.
Лица и темнота разъединяют нас снова и снова
Сейчас я – озеро. Женщина склоняется надо мною,
Разыскивая в моих происках реальность в себе,
Затем она обращается к этим лгуньям, свече или луне.
Я вижу её спину и рефлектирую её преданно.
Она воздаёт мне слезами и всплеском рук.
Я важно для неё. Она приходит и ходит.
Каждое утро её лицо возникает вместо темноты.
Во мне она утонула молодой девушкой, и во мне старая женщина
Предстает перед ней день за днём, как ужасная рыба.
Зеркало
(“Mirror”, Sylvia Plath,
переводчик с англ. — Ирина Удянская)
Я – серебряное и точное. У меня нет предубеждений.
Все, что можно увидеть, я поглощаю немедленно
Таким, какое оно есть, незатуманеным ненавистью или любовью.
Я не жестоко, я лишь правдиво –
Око маленького бога, живущего в четырех углах.
Большую часть времени я медитирую, глядя на противоположную стену.
Она розовая и вся в пятнышках. Я так долго смотрю на нее,
Что, мне кажется, стена стала частью моего сердца. Она подрагивает.
Чьи-то лица и темнота разлучают нас постоянно.
Я – водная гладь. Женщина склоняется надо мной,
Пытаясь разглядеть себя, настоящую.
Вот она оборачивается к обманщикам, свечам и луне.
Я вижу ее со спины и отражаю честно.
Женщина плачет, руки ее дрожат.
Я ей необходимо. Она то приближается, то уходит.
Каждое утро ее лицо появляется передо мной из мрака.
Она утонула во мне еще маленькой девочкой, а теперь старуха
День за днем поднимается ей навстречу, как ужасная рыба.
Соперница
(“The Rival”, Sylvia Plath,
переводчик с англ. — Ирина Удянская)
Если бы луна улыбалась, она была бы похожа на тебя.
Ты производишь то же впечатление
Чего-то прекрасного, но разрушительного.
Вы обе – большие любительницы забирать свет.
Ее О-образный рот горюет о мире; твой же – безучастен,
У тебя великий талант обращать все вокруг в камень.
Я ощущаю себя в мавзолее; и ты здесь,
Постукивающая пальцами по мраморной крышке, разыскивающая сигареты,
Язвительная как женщина, но не такая нервная,
Из последних сил пытающаяся сказать что-то неопровержимое.
Луна тоже унижает своих подчиненных,
Но в дневное время она смешна.
Твое же недовольство просачивается
сквозь щелку почтового ящика с чарующей регулярностью,
Белое и чистое, но распространяющееся повсюду как угарный газ.
Ни один день не защищен от новостей от тебя,
Гуляющей где-нибудь в Африке, но думающей обо мне.
Любовная песня безумной девчонки
(“Mad Girl’s Love Song”, Sylvia Plath,
переводчик с англ. — Алексей Костричкин )
Глаза закрою – мир умрет тотчас.
Я поднимаю веки – все по-новой.
(Мне кажется, я выдумала Вас).
Танцуют звезды сине-красный вальс
Под беспросветным сумрачным покровом.
Глаза закрою – мир умрет тотчас.
Я к нежным поцелуям, блеску глаз
И к песням под луной была готова.
(Мне кажется, я выдумала Вас).
И Бога нет, и адский жар угас,
Исчезли ангелы и демоны. И снова
Глаза закрою – мир умрет тотчас.
Мне грезились обрывки Ваших фраз.
Я выросла и позабыла слово.
(Мне кажется, я выдумала Вас).
Влюбиться в птицу грома – в самый раз,
Весной она уже не так сурова.
Глаза закрою – мир умрет тотчас.
(Мне кажется, я выдумала Вас).
Мистическое
(“Mystic”, Sylvia Plath,
переводчик с англ. — Анна)
Воздух – это мельница крючков –
Вопросы без ответов,
Яркие и пьяные как мухи,
Поцелуй которых жалит нестерпимо
В зловонные лона черного воздуха под соснами летом.
Помню я
Мертвый запах солнца на деревянных хижинах,
Упругость парусов, курчавится соль простынями длинными.
Как-то кто-то видел Бога, что теперь излечит?
Как-то кто-то был захвачен
Целиком, ни части не осталось,
Ни мизинца, ни ноги кусочка, и использован
Целиком использовн в пожарище солнца, в пятнах,
Длящихся из кафедральной древности соборов.
Что теперь излечит?
Вероисповедания таблетка,
Мимо застоявшейся воды хождение? Память?
Или находить кусочки яркие Христа
В лицах грызунов,
Ручных кусателей цветов, тех,
Чьи надежды так низки и так удобны им –
Горбун в своем умытом маленьком коттедже
Под ступеньками из ломоноса.
Ведь большой любви нет, только нежность есть?
А ведь море
Помнит путника?
Из молекул утекает смысл.
Дышат печи города, окно потеет,
Дети прыгают в кроватках.
Солнце зацветает, как герань.
Сердце не остановилось.
