Варвара Бутягина и её книга стихов “Лютики”. Рецензия Павла Ярового

Варвара Бутягина и её книга стихов “Лютики”. Рецензия Павла Ярового

Оригинал материала

Варвара Бутягина. Лютики. Стихи. Издание Петербургского Государственного Издательства. 1921 г.

Когда вы несколько часов подряд стоите у станка, у раскаленной печи – не хочется ли вам выпить свежесть майского вечера? Когда ваш мозг устал от вычислений и усиленной работы – не хочется ли вам отдать себя приятному отдыху, музыке и звону потухающего вечера? Вот вы кончили огромный и серьезный труд, и вам хочется выпить вина свежих зорь. Наконец, вам хочется быть молодым, легким и способным любить. Жизнь перед вами раскрывает двери, и кто бы вы ни были, вы чувствуете, что радостей много впереди. Вы спешите к зорям, и они освежают вас. А потом вы вновь у станка, создаете и полны энтузиазма в труде.

В минуты отдыха загляните в небольшую книжечку В. Бутягиной “Лютики”, и вы почувствуете отдых и удовлетворение.
Книжечка издана великолепно и внешний ее вид вполне гармонирует содержанию.
Правда, политический сектант, прочтя книжечку, непременно скажет, что он ее не приемлет. Ведь в стихах Бутягиной, подобранных для обложки “Лютики”, нет и помину о революции, октябре, о бунте и производственной программе. Там общее, свойственное молодости, задору, весенние зори и чуть-чуть весенняя печаль. Вас останавливает каждая строчка свежестью и нежной музыкой. Это ваши переживания и настроения, которые свойственны вам, как человеку, органически связанному с природой.
Да в чем, наконец, революционность поэзии? – спросит читатель после прочтения книжки стихов Бутягиной. – Да не в том ли прежде всего, что она возвышает, освежает душу, поднимает радостные чувства и дает силу стремлению к жизни? Может быть, это самая первая основа всякой революционности. Прав т. Луначарский, когда он кончает предисловие к книжке: “Товарищи, не будьте сухи, не будьте слишком односторонни даже в это святое время”.
В. Бутягина молода в поэзии и ворожит ваше внимание красивым чеканным образом, в котором вы чувствуете отголоски вашей души. И в то же время в них живет то, чему предписано быть мертвым и неподвижным. Камень, цветок, облако – входят в ваше сознание, как нечто родственное вам. Вы познаете самого себя и познаете то, что окружает вас, окружает не случайно, не потому, что поэтесса заставила, а потому, что вы сумели разложить себя на атомы мира и вновь слили их освеженными радостью бытия.

Моя радость – птица долго билась
В клетке из железного “нельзя”…

Старая психология начертала это “нельзя”. И вот оно разбито:

Солнце в травы пряжу заронило.
Ею пряди вышили цветов.
Не держась за белые перила,
Я взошла на башню облаков.

Эта дерзость разбивать “нельзя” и взбираться от будней на башни облаков свойственна молодости. Здесь нет искусственных взлетов иммажинизма – искренность и непосредственность руководит поэтессой. Правда, эти взлеты еще маленькие, только проба крыльев и нередко с поддержкой других, более сильных.

Отыскавши дверцу потайную,
Я услышу звездный перезвон:
Это ветер птицу золотую
Выпустил на синий небосклон.

Молодости не свойственны брюжжанье и нытье. Путь молодости к “зорям” может быть еще не совсем опознанным, брежжущимся зорям, но зорям зовущим. Поэтому пусть

Злые ветки в потемках колются
И у темной шуршат двери…

Молодость их не боится.

Моих дней перейду околицу,
Уйду по тропе зари.

И путь молодости – путь бесконечный, без остановок:

Ни на что душа не оглянется,
Нигде не скажу “причаль”.

Куда ведет этот путь? Она, может быть, и сама не знает, но она знает одно, что

Раскрыты в мир все окна настежь
За ними взморье и ветры.
Звенят натянутые снасти –
Мой белый радостный порыв.

И этот порыв уничтожает на своем пути и “сегодня” и “завтра”, а отдает “все миги солнечным часам”. Но той же молодости свойственны и печаль и “вечный сторож – тоска”. Но не устеречь теням ночи ранних зорь, не устеречь тоске сердце молодости.

О, вечный сторож мой, тоска,
Ты не нужна мне больше нынче…

Поэтому:

Тебе меня не устеречь.
Не перестанет сердце биться
И вечером тревожных встреч
Провеет каждая страница.

В. Бутягина принадлежит к школе образников. Без образа она не может прожить мгновения. И образ ее стиха – внутренно-глубокий, свежий. И вообще в стихе молодой поэтессы чувствуются большие художественные достижения.

Наши души – озера проточные.
Все втечет и уйдет через сны;
У ребенка с глазами цветочными
Покупаю на грошик весны.

Или:

Куда скользну по скату золотому?
А с каждым днем все звонче и нежней
Кладет закат в вечернюю истому
Пригоршни бус и розовых камней.

В стихах Бутягиной почти нет натяжек, подбора слов ради рифмы и новой формы, а между тем свежесть формы весьма чувствуется.

Да, я уйду и до встречи с тобою не лягу.
Солнце встанет из алькова, где зори нависли.
Кто удивится, что щедро плескаю я влагу:
Звонкие ведра несу на цветном коромысле.

Конечно, много еще наивного в стихах поэтессы, есть промахи. Досадное чувство рождается у читателя от частого повторения одних и тех же слов. Например, золотой, белый склоняются во всех падежах и от частого повторения теряют свое значение и власть.
Встречаются рядом с узорным образом и такие прозаизмы, как “лучший апостол”, “отыскавши” и т.п.
Но уже то, что дано поэтессой в книжечке “Лютики”, говорит о ее большом, очень большом даровании.
И если только Бутягина будет умело входить на “башни облаков”, не отрываясь от земных радостей и печалей – и сумеет оторваться от некоторой подражательности Ахматовой и др., то в будущем сумеет дать более самобытное и глубокое, чего в праве требовать и ожидать читатель.