ВЕЛИЙ ДЕНЬ
НЕ ЭТО ЛИ?..
Не это ли то пламя?
Та светлая площадь-пучина,
где заране огненному столбу
радуются рыбы златые:
хватит и огонька игривого –
под водой развязать им язык.
Не это ли тот мир,
прозрачнее хрусталя, –
где обзор, сомлевший в глазу земном,
целым небом возвеличен. И возвращен
зеркалу водному: чуток, чист.
Полыхает, звенит из капельки света:
солнцевой дщери, девицы-птицы
абсолютное зренье и абсолютный
слух.
ЗАДАНИЕ
Так сияет из блика веселого,
что ослик и роздыха не чает:
голову бы – в воду, в облака,
на миг. Но лишь оком мигнет голова –
миг, преименован во мгновение,
воспетую гробницу синюю
в огнекрасное облачает.
Коль себя принес без остатка:
диез. Бери выше. На верхней линейке
возобновляйся в плоскости новой:
из-под подводной скалы извлеченный,
хрустально-чистый тон разливай
по пленке океана: Пусть нарастает.
Лествицей – да воссияет в зазвездии
торжественным прахом и пухом.
Все одно – задает ли сызнова блик
или ты себе сам – задание новое:
заморским загорним заоблачным заумным
оком и ухом быть. Чистым духом.
ГЛАС НАД ВОДАМИ
Светлая седмица. Глас над водами.
Приидите ко мне, все уставшие.
Все, кто тонет под тонами бремени,
садитесь на тона. В челны нотные.
Хоры птичьи, монашьи, рыбьи.
На воде слагайте осколки,
пока не сольются в картину. Живой вес
пока не вспорхнет. Пение древнегрядущее.
– Кто не онемел бы, о Регент?
Ангелов слышим. Шевелят ли губами?
Или то само небо поет, или
одежды их колышатся?
Научи нас, чтоб и мы – как херувимы.
А коли нет, то хотя бы как рыбы.
Хорошо хору выпеть безмолвие.
СОЛНЦЕ ПЕРЕД ЗЕРКАЛОМ
Светлая седмица: не спрашивай,
отчего любо солнцу пред зеркалом.
Зачем буква Л свою каплю лучистую
удваивает в зеркале ока.
Из чьей записи разливается
капля по двум неоглядностям.
Что льют туда, что сюда
ангелы умиления.
Из трепетной линии горизонта
преливается и преливается
на солнечные чаши.
Весы дрожат посреди пучины.
Мгновение созвучия, невыносимого,
внятно и ослику: чтó мы – без равных весов?
Горы и долы принес бы, но лишь одно
потребно. Для праведной чаши.
БУКВА ЛЮБВИ
Принести бы хоть суму сердечную,
вымытую как песок: до крупицы злата:
Л. Коль не имею – ничтожен. Блаженная буква:
люлька любозарная. Своей каплей звонкой
обнимает всё. Сердце океана, пока то булькает: взбухает.
Люлюканную кожицу моря, пока та отвердевает.
Скалу на плечах, пока в хрусталь созревает.
Плоды в душе, пока соками
наливаются, лиловыми.
Лилию благовещенскую. Дочь любимую.
Сына возлюбленного, на осле белом.
Людей любвеобильных. Зверей нелютых.
Птиц вольных. Ангелов любовидных.
И всех и вся. И о всех и за вся.
По знаку Гармона, в единый глас –
сопрано, альт, тенор, бас.
СОЗВУЧИЕ
Не спрашивай, отражение то или впрямь
в воде блаженной за руки взялись
полная луна и солнце переполненное.
Две радуги, слюбленные в перстень,
легли на линию горизонта.
В тот любoхоровод вступает и люд,
умыт, умилён, удивлён,
опьянён лобызанием неба с пучиной.
Очарован полным кругом платья венчального
из радужных чешуек. Самой радугой –
ручником для новобрачных.
По устью магмы и льда – в плазму,
в тёплое, жидкое предместье хрусталя,
конец хождению по мукам: хор
вплывает в благостное созвучие:
Воскресение Твое…
СТИХ
По исцелённому зеркалу водному
доковылял Basiliscus basiliscus.
У хористов, уже полуодетых
в чешуйки радужные, любопытствует:
кто где когда как призовёт
к испытанью, благому ли, строгому,
к переходу, страшному, в сновидческий
хор частичек радужных.
Не спрашивай. Возьми стих. Ждём и нот.
Что белеет в голубой пучине,
то ли блик, то ли соли крупица,
горькозёмной, медовонебесной?
Скачет резво точно белый ослик,
словно сердце у невесты бьётся,
как лучина мелода пылает
радуницей, душе моя бела.
СОШЕСТВИЕ ДРЕВА, ОГНЕВОГО
Не спрашивай, где и доколе простёрся зеркальный,
торжественный зал без единой стены.
Только столб, огненный, посреди. Трепещет,
нисходит на море. Саженец милости небесной?
С корнем из кротких молний.
Вдоль ствола – пламена многоцветные,
а гейзеры трав морских – в облак зелёный.
В пахучую Корону. Полиелей звёздный.
Где, в молитве о сошествии, плод наливается мёдом.
Не спрашивай, колышется ли аллея златая.
Из души платановой рассада воскресная.
Колышется. Тут, где ты. Рукой каплю солнца
сорвать. Изнутри умыться огоньком
благодатным. Прежде чем в частицу радуги
облечься. На переправе мглистой.
Где и ослик, отвязанный, носится.
Тащит трамвай, облак-каравай.
Пока не привяжут его радугой пёстрой.
К Древу Жизни. Посреди пучины.
Где два мира купаются в радости
одинаковой. Воистину, отмерил карандаш.
Ватерпас отвесный. Теперь – хоть резинкой,
хоть губкой, хоть чем.
Перевод О. Комкова
