Земля
Порывы солнечного пыла
Покорно в недра приняла,
И всех сестер благословила
И на служенье обрекла.
Зашелестела влажным мраком,
Срывая таинства весны,
И вновь тела подобны злакам,
И вновь луга опьянены.
Повсюду стелет город плен узорный –
Повсюду тверд ее закон:
Уста зацветшие покорны,
И нежно строги очи жен.
И перст таинственный десницы
Немых касается дверей,
Взывая к жертве вереницы
Любовниц, дев и матерей.
А в сизом сумраке раздолий,
Звеня поблекшею травой,
Над женской долей, грустной долей
Горюет ветер луговой.
СПОР С ПОЭТОМ
Блажен, кто посетил сей мир…
Ф. Тютчев
О нет, история страшней,
Чем нам, доверчивым, казалось,
Чем думал тот, кто древний хаос
В полночной слышал тишине.
В разрытой, выжженной степи
Почили остовы нагие:
Их тоже звали всеблагие,
Как собеседников на пир…
1945
Нью-Йорк
ГЕТТО
Здесь когда-то трудились, плакали,
Разрывали путы тоски.
На прилавке промозглом звякали
Запотевшие медяки.
Над страдой, нищетою, плесенью
Рос огонь субботней свечи.
Бунт упрямою бился песнею
О щербатые кирпичи.
И задохлось гетто, сгорая,
В клубах дыма, в разрывах мин,
С бормотаньем: Слушай, Израиль!
С гневным возгласом: Слушай, мир!
Вот и все. А мы и не знали
Под туманом чужих дорог,
Что в горячем пепле развалин
Наших душ остался клочок,
Там, где братья предсмертным кличем
Исчерпали судьбу до дна,
Для себя избравши величье
И бессилье оставив нам…
1945
Нью-Йорк
КЛЯТВА
На могилах свежая трава,
Им забвенья нет.
Ничего не хочу забывать
В череде моих лет.
И у той, что всех стран родней,
Ничего не прошу.
Непреклонную верность ей,
Словно цепи, ношу.
Иона говорит со мной
Голосами стихов и степей,
И клянусь — в юдоли земной
Не сниму цепей.
А когда непробудный сон
Убаюкает плоть мою,
Вы услышите тихий звон —
Это цепи поют.
1969
НАКАЗ
Если хлынут к тебе виденья
Навсегда отпылавших дней,
Не броди беспокойной тенью
В сером сонме теней.
И пусть сердце твое не плачет,
Что оборвана нить.
Вспоминать ушедших — не значит
Вновь и вновь хоронить.
Вспоминая, чем жизнь дарила,
Чем была хороша,
Не клади венков на могилы —
Воскрешай.
1969
Коннектикут
МОЕ ПОКОЛЕНЬЕ
Поколенье пылких, упрямых,
В ком мечтой горела душа,
Я твоими ходила путями
И с тобою равняла шаг.
Не давала школа ответов
Нам, отвергнувшим буквари.
Мы философов и поэтов
Выбирали в поводыри.
Сцена нам открывала заново
Вдохновеньем созданный миф,
И когда раздвигался занавес,
Раздвигался пред нами мир.
Буревестников черные крылья
Раздвигали наши костры,
А любить мы у Блока учились,
Менестреля нашей поры.
Отвергая удел бесстрастных,
Присягали мы жить сполна…
Поколение несогласных,
Я осталась тебе верна.
1970
ПАНИХИДА
Осень — время печали,
Догорает листва.
Так было — мы это знали —
Рядом с людьми умирали
Человечьи слова.
Ветер над мертвыми душами
Читал псалтырь,
И серых страниц задушенных
Росли пласты.
Бессильны, обречены,
Тлели на пепелище
Эти страницы, похищенные
У онемевшей страны.
Стерта с лица земли
Правда, живущая в слове…
Бабель, где ваша повесть,
Которую унесли?
Веет осенним ладаном,
Тленьем дышит трава…
Заупокойным обрядом
Чту я у нас украденные,
Задушенные слова…
1971
***
И тиха была, и была светла,
И не знала, зачем и куда пришла,
И этой жизнью совсем не жила.
Вспоминала былое, обрывки снов,
Отдаленный звук знакомых шагов,
Отмерцавший взор в тиши вечеров.
И думала много, но то был сон.
И чуда ждала, но стерег дракон.
И миги бежали в окно времен.
И в час ее смерти упала звезда,
Зароились сны над раздумьем пруда,
И ушла, не знала – зачем и куда…
***
Кормлю ребенка на крыльце,
Когда закат румянит пашни.
День нынешний — как день вчерашний,
Все в том же ласковом кольце.
Грудь тяжела от молока,
Упрямый рот соски мне ранит…
Как даль, почившая в тумане,
Душа тиха и широка.
***
Душа светла. Обет свершен.
Зерно взрастало и созрело.
От боли извивалось тело,
Но светел божеский закон.
Над сыном мыслю об отце…
Мой верный друг, мой друг всегдашний,
Придешь ли ты? — Темнеют пашни.
И сын наш дремлет на крыльце.
***
Младший сын мой дремлет в белом зное,
Старший рвет фиалки у дороги…
Знаю — в кубке, налитом весною,
Отстоится темный хмель тревоги.
Вы возьмете кровь мою и силу
И уйдете, каждый — к присужденной…
Ведь и я душою опаленной
Вешнее богатство расточила.
Все равно мне — сердце не тоскует,
Для любви ни граней нет, ни цели…
Старший сын мой пыль цветов целует,
Младший дремлет в зыбкой колыбели.
***
Страшная сила в горестном зове
Детских доверчивых рук.
Сердце изранит стали суровей
Кротких очей испуг.
Можно свое сокровенное кинуть,
Радость свою убить —
Только не эти ручонки отринуть,
Только не их забыть.
Кровь-ли, душа кует эти звенья —
Непостижимо мне.
Знаю наверное: нет им забвенья
Даже в могильном сне.
***
Лишь жестокий безгневен ныне —
Слишком много в мире скорбей:
Сын, суровой служи святыне:
Если нужно — убей.
Светел мести клич непреложный,
Но напрасным убийцей не будь:
Вспомни, как ты сосал безтревожно
Материнскую теплую грудь.
***
Девушка, зачни дитя —
И станешь матерью миру.
И полюбишь, светло грустя,
Все малое, робкое, сирое:
Весенние веточки нежные,
Завернувшиеся в пушок.
Дождевые капельки, резвые,
Как топот маленьких ног,
И младенчески жадные травы
У набухших сосков земли,
И печальные верески ржавые
В придорожной пыли,
И ветер, что кроткое поле
Баюкает, шелестя…
Девушка, не бойся боли,
Нежная, роди дитя…
РАЗГОВОР С ВЕТРОМ
Бормотанье ночного ветра
В мое окно:
Неужели не все равно,
Где ты ляжешь горсточкой пепла?
Не кори меня, жесткий ветер,
Что хожу по твоей земле,
А черемуха мне милей
Всех пальм на свете.
И бывает горько порой
В уличном гаме
Тусклыми чужими словами
Говорить с детворой.
Улетела Жар-Птица прочь,
И не поймать ее…
Эмигрантка?
Нет, просто дочь,
Разлученная с матерью.
1972
Нью-Йорк
***
Листало детство Книгу Книг,
Где рой чудес, где тайн истоки,
И в юность вел волшебный русский стих,
Росой обрызганные строки.
Двойною верностью отягчена,
Двойным огнем душа палима:
Мой древний род и юная страна
Сплелись корнями нерушимо.
