Стихотворения Нонны Белавиной

ЗЕРКАЛА

Трепетали в окнах занавески,
И в саду акация цвела…
Колдовали в нестерпимом блеске,
Отражая юность, зеркала.

То покажут локон непослушный,
То глаза мне синевой зальют…
Только в доме молодости душно,
За стеною все дороги ждут.

Понеслась по суше и по морю
Жизнь моя покорней и быстрей.
Было все: разлуки, смерть и горе,
Было счастье солнца горячей.

Шли года. Вечерним теплым светом
Полон дом, в котором я жила.
Только странно мне, что в доме этом
Постарели зеркала…

О МОСТАХ

Нет, не о тех, что инженеры строят,
И не о тех, что украшают Рим
И что висят над светлою водою…
Давайте о других поговорим!

О тех, что без проектов и расчетов,
На самой невозможной высоте,
Возводит вечно всемогущий Кто-то
От сердца к сердцу, от мечты к мечте…

И через годы, через страны, через
Тоску и боль иль счастья водопад,
Висят мосты, в которые ты веришь,
Не видя их, но чувствуя: висят!
На картах не найти, не обнаружить
Таких мостов. Но в душу загляни –
Увидишь: и стихи мостами служат
И от души к душе ведут они.

И не мешают им леса и горы,
И глубина всех океанских вод…
Я по мосту бегу в далекий город,
Туда, где юность призраком встает…

Нет, никуда нам от судьбы не деться,
Когда уже такой протянут мост,
Мост от любви к любви, от сердца к сердцу
И от земли до самых дальних звезд.

* * *

Памяти ушедших друзей

Как научиться провожать без слез
Туда, откуда больше не вернуться,
Тогда, когда мучительно коснуться
Холодных рук и мраморного лба?
Как научиться провожать без слез,
Когда звучит “надгробное рыданье”,
Прощаются “последним целованьем”,
Оборвана короткая судьба?

Как научиться провожать без слез
И принимать покорно Божью волю,
Когда душа сжимается от боли,
Беспомощная, робкая душа?
Она боится этой черной двери,
А ведь должна в свое бессмертье верить
И этой верой в горе утешать.

Как научиться провожать без слез
В тот мир, где “несть болезни и печали”,
Где жизнь вечную нам обещали?..
На что мне жизнь в пустынных небесах?
Я не хочу ни лгать, ни лицемерить,
У гроба друга в жизнь иную верить
И слез не лить, когда душа в слезах…

Нет! Я не в силах провожать без слез!

Венеции

Оживший портрет

Мне казалось – я слышу звонок. Неужели
Я сейчас опоздаю на первый урок?
Мне сказали, что годы уже пролетели,
Что закрыт институт… Но я слышу звонок!..

Я не сплю! Я живу! Да ведь только вчера мы
Возвратились с каникул – до первой весны.
В дортуаре тихонько теперь вечерами
Мы расскажем друг другу про летние сны.

И короткие дни вперегонки поскачут…
Каждый день, как подарок судьбы я ловлю…
«Надя, душка, реши мне скорее задачу!
Ах, сегодня латынь, я ее не люблю».

В этой жизни размеренной, даже суровой,
Наша юность кипит беспокойным ключом,
Открывая нам мир каждой книгою новой,
Каждой новою встречей и новым письмом.

Впереди Рождество. Я не знаю, сказатьли,
Что на бале последнем в ушедшем году
Мне казалось: руки было нежно пожатье…
Как я жду Рождества, как волнуюсь и жду.

Но промчатся короткие, яркие Святки…
Вот блинами запахнет уже институт.
Снова легкие дни пролетят без оглядки –
Вот и темная церковь в Великом посту.

Мы притихли. Мы помним, что исповедь близко.
Мы не дразним друг друга, совсем не поем.
Я вчера написала к грехам на записке
Новый грех: я немножко молилась о «нем».

Белизна пелеринок к Заутрени Светлой,
Юных душ фанатично-ликующий взлет…
И мечты… и мечты… и мечты до рассвета
О далеком, о том, что нас в будущем ждет.

Что ждало нас? Потери, страданья, разлуки…
Безысходность войны, безотрадность труда,..
В непривычной работе усталые руки…
Бесприютная жизнь по чужим городам…

Только мы не сдались, мы не стали иными,
Не боялись отчаянья черных путей.
Мы, как знамя, несли наше русское имя
И по-русски растили мы наших детей.

Мы и ныне храним института заветы,
Белый цвет пелеринок мы носим в сердцах…
…И только грустно мне быть только старым портретом,
Только памятью светлой о юности днях!

Стихи о Родине

О родине? Но где найти слова,
Звучащие победным громом меди,
Чтоб о России, что едва жива,
Чтоб о России петь, как о победе.
О родине? Но где моя страна,
Когда-то брошенная мною наспех,
Всю чашу мук испившая до дна,
Почти погибшая в кровавых распрях.

И все ж о родине… О той, что напролом
Шла на врага через леса и пашни…
О той – далекой родине споем.
Пусть эта песнь о родине вчерашней.

Ну что ж? На Русь надвинулась беда,
Затмили солнце дьявольские лики,
Но мы забыть не можем никогда,
Что был у нас когда-то Петр Великий.

Мы помним, и кружится голова
От русской доблести еще во время оно,
Когда сама сожгла себя Москва,
Чтоб не впустить к себе Наполеона.

И ведь у нас, как в веке золотом,
Искусство восходило на ступени
И расцветал невиданным цветком
Чайковского неповторимый гений.

И рвался ввысь неистовый Пегас,
И «Медный всадник» вылетал на Невский…
Ведь Пушкин был у нас, у нас!.. У нас
Творили и Толстой, и Достоевский.

Ну что ж, что там теперь лишь кровь и дым?
Придет конец и дьявольской затее!
Но мы в изгнаньи твердо сохраним
В сердцах, как в историческом музее,
Ту родину, что знали мы вчера…
И гром побед и ширь родимой песни…
И мир дождется, что придет пора
И Русь моя, как Иисус, воскреснет!..

Белград

Вернусьли я к тебе? Увижу ли и скоро ль
Голубизну твоих сливающихся рек
И обезумевший, ослепший город,
Где я была счастливей всех?
Я вновь брожу по улицам знакомым
Тем, что когда-то отняла война…
Как хорошо! Я здесь – своя. Я – дома.
И словно юность мне возвращена.

Какой размах у всех воспоминаний.
И сколько лет ложится в каждый миг.
Я в этот парк спешила на свиданье…
А в этот дом за пачкой новых книг.

Сюда, дрожа, бежала на экзамен,
А там сиял искусства строгий храм…
Тоску о нем я пронесла годами
по всем ненужным и чужим путям.

Мне улицы протягивают руки,
Встречая дочь заблудшую свою,
Но после долгой и глухой разлуки
Не каждый дом в лицо я узнаю.

Я знаю: нет к прошедшему возврата,
Но всеж душою, полною тепла,
Ищу окно, в которое когда-то
Любовь, еще неузнанной, вошла.

Оно, как встарь, распахнуто. Навеки!
(Как неизменно счастье двух людей…).
А там, вдали, обнявшиеся реки
В голубизне немыслимой своей.

И старый парк, и церкви, и «Споменик»…
О, город мой, прости меня, прости!
Ведь неповинна я в своей измене,
Война смешала все мои пути.

Я – не твоя! Повернута страница.
С другой страной я связана судьбой.
Но ты всегда, всю жизнь мне будешь сниться
И в сердце яркой вспыхивать звездой.

Без берез…

По русской березке томиться не стану!
(Росла от березок я вдалеке…)
И юность моя – это каштаны
На аллее в маленьком городке.

Подняты к небу белые свечи…
Густые ветви… Аллея – в тени…
А на скамейке – первая встреча…
Мы это звали любовью в те дни!

Помню наивность первых признаний,
Под кадетской фуражкой «ёжик» густой.
И ныне от этих воспоминаний
Веет кристальною чистотой!

Может быть, нет там давно аллеи?
Или – напротив – в лес разрослась?
Но мы и теперь еще молодеем,
Мысленно в прошлое возвратясь.

И тот, кто совсем не знает России,
И тот, кто вдохнул «Отечества дым»,
Все будут помнить каштаны густые
И город чужой, что стал нам родным.

Нас раскидало по странам чуждым,
Но верность юности мы сберегли:
Как только послышится оклик дружбы,
Слетаемся с дальних концов земли.

И забываем про пасмурный вечер,
Про то, что недолог жизненный путь,
Ведь праздник каждой кадетской встречи
Теплом согревает любую грудь.

И жизни мы благодарны за эту
Крепкую дружбу – плечо к плечу!
За то, что русскую душу кадеты
Несли всю жизнь, как страстную свечу.

И трудный путь сквозь бури и грозы
Не мог из сердца вытравить Русь!..
Но пусть простят мне родные березы,
что я к каштанам душой тянусь!..

***

В каждом счастьи капля есть печали!..
Сколько лет я эту каплю пью…
Мы б ее Наташей называли
Дочку синеглазую мою.

Заплетая светлые косички,
Я б следила, как бушуют в ней
Все мои девчоночьи привычки,
Взлеты шалой юности моей.

Все неутолимое броженье,
Поиски неведомых глубин,
То мое земное повторенье
В чем невольно отказал мне сын.

Старость, приближаясь неуклонно,
Сеточкой у глаз моих легла…
Сколько я ночей, ночей бессонных
Нерожденной дочке отдала…

«Бродит ветер в открытом вороте…»

Бродит ветер в открытом вороте,
Треплет ветер волосы мне.
Мы — на площади в тихом городе
В разбомбленной чужой стране.
Сколько верст за спиной оставлено,
Сколько верст подошвами — в кровь,
По земле, что войной раздавлена,
Шли искать убежище вновь.
И теперь у города мертвого,
Где мосты над рекой сошлись,
Стало ясно, что прошлое стерто
И что мачехой станет жизнь.
Искалечит, душу измучает,
И любовь утопит в слезах,
Но чтоб верить во что-то лучшее
Посмотри мне скорей в глаза.
Пусть мечом нависла Дамокловым
Неизвестность нового дня,
Пусть изранены ноги стеклами,
Все же страха нет у меня.
Твердо верю, что все прокатится,
Только сможем ли мы забыть?
Но за все мученья заплатится
Самой ценной радостью — жить!..

***

Поэзия! Плоды добра и зла!
Нет, не могла в тебе я ошибиться.
Ты с детства мне опорою была
И будешь мне последнею страницей.

Мне не обидно, что мой голос тих,
Что, может быть, его никто не слышит,
Я жадно внемлю голосам других –
Как часто в них мои же чувства дышат.

И все забыто – горести и страх,
И синие сверкают рядом звезды.
Но может быть, в моих простых стихах
Кому-нибудь мелькнет желанный отдых.

***

                                         Д. Кленовскому

Как прикоснуться хочется мне
К жизни твоей – хоть легкою тенью,
Солнечным зайчиком на стене,
Звоном пасхальным, первой сиренью.

Утренней каплей росы в траве,
Щебетом птицы в сумерках мая,
Звездочкой снежной на рукаве –
Только коснуться и вмиг растаять.

Или пером, бумаги простой,
Или же маленькой буквой черной,
Чтоб под твоею твердой рукой
В книгу твою улечься покорно.

«Пускай стареем. Ну, так что же?..»

                                         Мужу

Пускай стареем. Ну, так что же?
Всему на свете — свой черед.
Давай же дружно подытожим
Прошедших лет шальной полет.
Когда любовь светло рождалась,
Когда сиял венцами храм,
За нами голод и усталость
Плелись повсюду по пятам.
Но мы — бездомные бродяги —
Делить умели, все равно,
Глоток воды из старой фляги
И хлеб, нам поданный в окно,
И птиц серебряное пенье,
И все дары чужой земли…
И по развалинам и тленью
Мы все же к счастью добрели.
Не говори, что мы устали,
Что старость тихо входит в дверь,
Что, вот, морщины глубже стали
И седина уже… Поверь,
Что это все так мало значит,
И вот, на грани бытия
Скажи мне, можно ль быть богаче,
Чем ты и я?

«Ты мне нужен, нужен до предела…»

                                         Сыну

Ты мне нужен, нужен до предела.
Если б ты пришел назад!
Я с тобою странно молодела,
Словно ты мой младший брат.
Словно ты не сын, рожденный мною,
А веселый мой дружок.
А теперь холодной тишиною
Дом наш занемог.
Дом, в котором сыну стало тесно:
Все пути зовут!
И милей свободы неизвестность,
Чем семьи уют.
Что ж! Иди! И если сердцу больно,
Если тяжело вздохнуть,
Губы сжав, крещу тебя спокойно,
Отпуская в путь.

«Там в сердце маленьком, где светлые обои…»

                                         О. и И. Миклашевским

Там в сердце маленьком, где светлые обои
Закрыли стенки звонкие, как стих,
Мне кажется, что тесно вам обоим
От всех порывов и страстей моих.
Глотнув любви и опьянев до смерти,
Остановившись в жизни на бегу,
Два имени в заклеенном конверте
На дне души так нежно берегу.
И донесу до шаткого порога
Могилы, не растратив ничего,
Весь дар любви, полученный от Бога,
Для мужа и для сына моего.

Старости 

Уже легли морщинки по углам
Веселых губ…Привет тебе, подруга!
Я знаю, что теперь придется нам
Делить часы последнего досуга.
Не жди упреков, горечи и зла.
Я к этой встрече издавна готова.
И так ты очень медленной была,
Чуть приближаясь, отступала снова.
Вот, наконец, пришла твоя пора,
И станут дни скупей, но безмятежней.
И буду я в глухие вечера
Рассказывать тебе о жизни прежней.
О счастье, что со мною рядом шло,
О человеке с верною душою,
О том, что Музы светлое чело
Хоть иногда являлось предо мною.
О множестве неповторимых книг,
О добрых людях, встреченных когда-то…
За каждый день, за каждый прошлый миг,
За все, чем я всегда была богата,
Я благодарна жизни. И теперь
Приму часы покоя и недуга.
И ласково тебе открою дверь.
Ну что ж! Иди.
Привет тебе, подруга!

Музе 

Что случилось? Ничего не слышу.
Неужели это навсегда?
Вон, далеко над зеленой крышей
Вспыхнула горячая звезда.

За окном метнулся белый голубь
И гудок кого-то долго звал,
Чья-то тень легко коснулась пола
И исчезла в глубине зеркал.

Прежде б это сразу отозвалось
Четкой мыслью, строчкою, стихом.
Про звезду, которая сначала
Заглянула в тот зеленый дом,
Про крыло, про тень летучей мыши,
Про веселый беспокойный дым…
А теперь я ничего не слышу,
Стал весь мир пустынным и немым.

Муза! Где ты? Прикажи мне: «Слушай!
И глаза пошире открывай,
Распахни всему навстречу душу
И поглубже каждый миг впивай».

Муза, где ты? Почему ни слова?
Или ты не хочешь мне помочь?
Я еще к молчанью не готова,
Хоть уже подходит ближе ночь.

Поскорее, Муза, помоги мне,
Помоги, простив мои грехи,
Чтоб еще хоть раз весенним ливнем
Пролились последние стихи.