Стихотворения Н. Горбаневской, посвященные Иосифу Бродскому

***

За нами не пропадет–
дымится сухая трава.
За нами не пропадет–
замерли жернова.

За нами ни шаг и ни вздох,
ни кровь, ни кровавый пот,
ни тяжкий кровавый долг
за нами не пропадет.

Огонь по траве пробежит,
огонь к деревам припадет,
и к тем, кто в листве возлежит,
расплаты пора придет.

Фанфара во мгле пропоет,
и нож на стекле проведет:
за нами не пропадет,
за нами не пропадет.

***

Там, где пушкинская осень над тосканскими холмами,
там, где лавровая прозелень сквозь позолоту клёна,
тёплый ветер октября, лёгкий парус корабля,
удивлённа и доверчива перед ангелом Мадонна.

Там, где стоптаны стопами изгнанничьими камни,
там, за гулом автострады, оправдание светает,
облака плывут на юг, в синем небе склянки бьют,
зорю бьют, опять из рук ветхий Данте выпадает.

* * *

Русский язык

потерял инструмент,

руки, как бы сами,

о спецовку отирает,

так и не привыкнет,

что Иосиф умер,

шевелит губами,

слез не утирает.

***

…не врагом Тебе, не рабом –

светлячком из травы,

ночником в изголовье.

Не об пол, не об стенку лбом –

только там, где дрова даровы,

соловеть под пенье соловье.

Соловой, вороною, каурой

пронестись по остывшей золе.

А за «мир, лежащий во зле»

я отвечу собственной шкурой.

***

И миновало. Что миновало? Всё миновало.

Клевера запах сухой в уголку сеновала,

шёпот, и трепет, и опыта ранние строки,

воспоминанье о том, как строги уроки

лесенки приставной и как пылью сухою

дышишь, пока сама не станешь трухою.

***

И смолкли толки,

когда заговорил поэт в ермолке –

минималист.

И стихов осколки

просыпались на летний лист

многоточиями.

***

Роняй, роняй, потом не подберешь

вчерашний сон и предпоследний грош,

вчерашний зной и сон предгрозовой,

хоть волком взвой и застони совой.

Залей, завей веревочкой беду

у журавлей пролетных на виду,

у аиста, что вдруг притормозил

и, как слезу, ребенка изронил.

***

И вовсе нету ничего – ни страху,

ни цепененья перед палачом,

роняю голову на вымытую плаху,

как на случайного любовника плечо.

Катись, кудрявая, по скобленым доскам,

не занози разинутые губы,

а доски ударяют по вискам,

гудят в ушах торжественные трубы,

слепит глаза начищенная медь,

и гривы лошадиные взлетают,

в такое утро только умереть!

В другое утро еле рассветает,

и в сумраке, спросонья или что,

иль старый бред, или апокриф новый,

но все мне пахнет стружкою сосновой

случайного любовника плечо.