Посвящение
Что мы посеяли туманною весною,
Сквозь темныя, светясь, восходит времена.
Душа уязвлена твоей красой страстною!
В ней скорбь твоих полей и полдней тишина,
Убор багровых рощ, смарагдный пламень льна,
Дымки незримых сел над синевой лесною,
И просветленный сад под дымкою цветною,
И от сухих листов — пьянящий дух вина.
Когда крестил закат леса огнем и кровью,
И по пустым полям трубил охоты рог, —
В Софроновском лесу за поднятою новью,
Увенчан жертвенно, явил мне бледный бог
В чадящем пламени и шелесте поверий
Таинственный залог весенних Анфестерий.
Лес
По ветвям над смольной мглою темнокрылый бог
Прокатил по скользким хвоям, на сосне возлег,
Обратил к закату бледный и звериный лик…
Сиротливый, слитный, медный стал в трущобах крик.
В долгом вое шорох хвои, рокот и прибой;
Стонет лес многоголосый, чуткий и глухой.
И горит венец граненый в заревых камнях;
И огонь в тоскливом взоре, и огонь в перстнях.
У царя в гудящей хвое не мое ль лицо?
Не царево ли на пальце у меня кольцо?
Рысий бог в венце огнистом, ты ли внемлешь мне?
Я ль дремлю, дремлю — и слышу медный стон в огне?
От меня ты Слова хочешь, мой лесной двойник?
Ты к моей душе душою, как к ключу, приник!
Жалит зовом взор горящий — голос скован мой…
Кто здесь темный? Кто здесь зрящий? Вещий, — и немой?
