***
Простые радости,
Не вы ли,
Когда отчаяться пришлось,
От злых соблазнов уводили, И сердцу пелось, и жилось
Опять светло,
Опять привольно.
Вставало солнце на пути,
И было так легко с окольных
К прямым дорогам перейти.
***
Нет, стих не может быть случайным, –
Он подготовлен изнутри
Борьбой действительности с тайной.
В нем холод мрака, жар зари,
Желанье быть за все в ответе
И зло похоронить в золе.
Он сам, как маленькие дети,
Мир открывает на Земле.
***
Ах, этот русский говорок –
Скороговорочка!
Как будто бьется ручеек
О край ведерочка.
Ох, песня – русская печаль! –
Как жизнь окинула!
Глаза бесслезно смотрят вдаль.
Ведь сердце вынула.
Эх, звонкий посвист молодцов,
Гармошка резкая!
Все доски впляс от каблуков, –
Танцорка дерзкая.
Ух, этот гулкий, долгий крик
С надсадной нотою.
С медвежьей силою привык
Ломить работу он.
***
День, как яблочко, румян.
Золотистый по краям.
Дышит сладко на ветру.
Опадает ввечеру.
А наутро глядь-поглядь –
В листьях розовый опять.
Доброта
Доброта – великая сила,
Вся-то в детской ручонке зажатая.
Доброта на краю могилы
Отобьет и вернет обратно.
Доброта пробегает утром
По весенним цветным пригоркам.
Доброта склоняется мудро
Над поникшими в мыслях горьких.
Улыбнись мне улыбкой доброй
И скажи приветное слово, –
Буду вновь работящей и бодрой,
И душа будет бодрой снова.
***
Ростки, что стройны и легки,
Все в искрах поутру.
Выпалывая сорняки,
Я кланяюсь Добру.
Облака
Не вычерчены,
Не вырисованы,
Не вылеплены, –
Издалека,
Огромные развертывая свитки,
На небо выплывали облака.
Покачивая завитки и створки раковин,
Как светлый парус, синеву закрыв,
Замедленными наплывали кадрами,
Вливались,
Как торжественный мотив.
Из пены лебединых эскадрилий
Взмывали, как возвышенный хорал,
Архангельские расправляя крылья,
Каких и Рафаэль не создавал, –
Так вдохновенно возникало над землею
Их волшебство, творимое века.
И показалось – горькое и злое
Собою заслонили облака.
***
Я горсточку слов, словно горстку монет,
Несу на ладонях на солнечный свет.
О, как угадаю, фальшивы иль нет?
Я прежде слыхала такие слова,
Но были они, как чужая молва,
Как прошлого года сухая трава.
А эти звенят и пылают в горсти,
И темную ночь освещают в пути,
И жгут мне ладони и шепчут: “Впусти”.
А сердце навстречу из клетки летит.
Такие же точно упрямо твердит,
И жжет о них крылья, и с ними горит.
Пылают слова, словно стая планет.
Плывут, отражая немеркнущий свет.
О, как угадаю, он вечен иль нет?
***
Поля остывшие легли,
Дрожа под легонькой щетиной.
Комки корявые земли
В костлявых пальцах студит иней.
Как правда горькая, ясна
Сквозная даль, и резок ветер.
Гже ж ты живешь, весна-красна?
Как зябко без тебя на свете.
***
От этой беды и до этой беды
Слякоть, ухабы, поля лебеды.
Но неумолчный мерещится звук,
Точно работает множество рук, –
Это вдали за последним холмом
Радость возводит мой солнечный дом.
***
Чему я радуюсь, скажи?
Лучи скрестились, как ножи,
Над полем памяти моей.
Так хищно переплел пырей
Присосками седых корней
Ту почву, что должна, как мать,
Зерно раздумий воспитать.
***
Пусть камень в капканах
Лаву томит, –
Она из вулканов
На волю взлетит!
Пусть солнце не светит
Сквозь щели лощин,
Но стены ущелий
Есть стены вершин.
Пусть ливень ворвется –
И станет темно.
Над ливнями солнце
Горит все равно!
***
Не надо попусту бренчать
В слова без донца.
Не может радуга играть
Без света солнца.
***
Благородные металлы? Полноте!
Как приблизиться к той поре,
Когда кровь не проступит в золоте
И слеза не блеснет в серебре?
Месть
Нет, не кровная.
Не с булыжничком.
Подколодная!
Все с ужимочкой!
Не по темечку,
А руку жмет.
Выждет времечко –
В порошок сотрет.
Творчество
Как будто замыслом томим,
Так жадно ждавшим воплощенья,
То цепенея перед ним,
То торопя его рожденье,
Весь – вдохновенье, весь -порыв, –
Здесь у подножья скал и дальше
Гигант, взлохмаченный, как взрыв,
Изнемогал от липкой фальши.
Он в клочья пену разрывал
И бился в ярости о берег.
Он вечен был. Он создавал.
Он мог не плакать о потерях.
***
Не пожалела бы богатства своего
И разменяла б, не задумавшись, его,
Но только лишь, как солнце, на лучи,
Но только лишь, как недра, на ручьи,
Затем, чтобы достать себе ключи
От сердца твоего.
***
Мечта не дожила до срока.
Все встало на свои места.
Жизнь удивительно проста
И в простоте своей жестока.
Ника
Нет рук… И голову ей сняли.
Желтеет смутно мрамор тела,
А все летит на пьедестале,
Как мысль ваятеля летела.
Послание
(разговор с Р. Тагором)
Я распахнула двери и смотрю вокруг…
Цвете мой сад, и в облаках – сиянье.
Сквозь полстолетия прошли воспоминанья, –
И смотрят мне в глаза, далекий добрый друг.
И радость, вся в лучах, проходит через луг,
Держа в руках ответное посланье.
Мы
Плывет над озером, как лебедь, облако.
Путями светлыми плывет и высится.
Под ним такое же плывет, как в мороке,
С тем светлым облаком ему не сблизиться.
Алмазной гранью в край неба радуга
Воды чистейшей вошла и светится.
Под нею поле и капле радо бы,
Да с этой каплей ему не встретиться.
Венеция
Всплёски.
Пересекающиеся весла.
В каждой волне —
Губы хохочущего солнца.
Кадр за кадром —
Прямо ко мне!
Плещутся, бьются краски.
В той волне — мазки черепиц.
Эта — лазурь неба в клочья рвет запросто,
А эта — поникшее дерево
Топит, повергнув ниц.
Вьются угрями верткими
В воде столбов отражения,
Расклеванные гондолами
Под стенами замшелыми.
Гондола черным лебедем
Летит послушно.
Подбросит веер влажный
У самой суши.
Подставят гондольеры
Любезно руки —
И выползут на берег
Богатые старухи.
Пойдут, сутулясь важно,
К святому Марку,
Струится ветер влажный
Светло и ярко.
Трепещут низко голуби,
Как блестки в волнах.
Все словно рукоплещет
Легко и вольно.
А где венецианцы?
Как им работается?
Туристы-иностранцы,
Узнать вам хочется?
Плывите на Мурано!
В цеху старинном,
Под отсветом багряным
И с трубкой длинной
Над месивом расплавленным
Стоят, колдуют,
В стекло живую душу
Из трубки вдуют.
В затейливой оправе
Пурпурный кубок,
Под масками лукавыми
Изгибы губок.
Но стенки легких сделаны
Не из волшебной ткани.
Уходят раньше времени
Из жизни парни.
Пойдите к кружевницам!
Старинный промысел.
Весь инструмент: иголочка, рука и домысел,
Творит рука-волшебница
Извивы пенные.
Сплетают кружевницы
Узор отменный.
Пять лет четыре девушки,
Потупив взоры,
Для драгоценной скатерти
Плетут узоры.
В игре тончайшей пены
Русалок танцы.
Вот так они работают — венецианцы!
***
И когда последнее перо беды,
Черное перо в воде потонет,
Над струей алеющей воды
Шею белую склоню в поклоне.
Пусть тебя потешит волшебство,
Наперед твои желанья знаю;
И приму, мой княже, сватовство
Покорюсь, как женщина земная.
Счастлив будешь в светлом терему
Гости съедутся на стать мою дивиться.
Верная веленью твоему
За спасенье отплачу сторицей:
Подарю красавцев сыновей,
Наделю их богатырской силой.
Глубь морская глянет из очей
Дочери – твоей голубки милой.
Жизнь пойдет как трудный, ровный сон,
Но однажды встану на рассвете
И услышу отдаленный звон,
И душа, взлетев, ему ответит.
Подойду к открытому окну,
Оперятся белые предплечья,
И крылами легкими взмахну,
И зарю, пылающую встречу.
Разбежится море серебром,
Распахнется небо над волнами,
И забуду я твой тесный дом,
Сонный город с расписными теремами…
***
Ночью сквозь окошко погляжу:
Белый там качается фонарь —
И тотчас же время потечет
Все вокруг, как встарь,
Как встарь, как встарь.
Будет странно мне тогда понять,
Что когда-то было точно так:
Я смотрела в ночь и там мерцал
Фонаря сверкающий колпак.
Был такой же снег, такой же хруст
Был от чьих-то сдержанных шагов.
Так же тени падали в углу
И поддакивало тиканье часов.
Мысль лепилась в неоформленный комок,
Было ощушенье темноты
И предчувствие дорог,
Дорог, дорог,
Перекинутых за темные мосты.
Я сожмусь, затихну не дыша,
Чтобы ощущенье сохранить,
Чтобы прежний путь нашла душа,
И его смогла восстановить.
