Памяти Аллы Кузьминой.Халина Посвятовская .. Что написать мне о ней своим «легким пером», когда душа разрывается надвое, раскалывается, при прочтении ее биографии, короткой, как полет птицы Что?! Выбираю. Дышу. Перечитываю. Снова и снова. Тридцать два года. Неполных тридцать три. Пошел тридцать третий… Всегда будет тридцать два… Вариантов не так много. Вариантов – бездна… Я пишу, спотыкаясь, клавишами. От слез до слез.. От. До. Пауза, выдох.. Опять пауза…
Итак. Начало.
Два шага до бездны по имени Халина (Галина) Посвятовская.
Имя: Халина Посвятовская. (урожденная Мыга)
Место рождения: Ченстохово, Польша. 9 мая 1935.
Место смерти: Варшава. Польша. 11 ноября 1967.
Штрихи жизни. Рисунок акварелью. Или просто карандашом на крохотном обрывке бумаги. Газете. Может быть, на картоне.. В подвале есть картон? В темном сыром подвале.. Пробыв там неделю или больше, вместе с близкими, в ожидании русских солдат, прячась от смерти, от плена, от пустоты города, разбомбленного и сожженного, в руинах, маленькая Халина, очень красивый и молчаливый ребенок, заболела ангиной, перешедшей в опасную форму эндокардита. Сердце у нее было слабым от рождения, сказался голод, оккупация, лишения военных лет, когда не было покоя никому…
На детских и старых, полувыцветших, фото Халина похожа на ангела или прекрасную девушку из баллад Мицкевича. Лицо с тонкими чертами, огромные глаза раненого олененка. Глубокие, одухотворенные, с затаенной болью. Она любила животных, чтение, рисунки, вела красивые дневники. Полжизни своей короткой провела в больницах. Но хорошо училась в частном женском коллеже Смит и Яггелонском университете Кракова, на философском отделении. Там же преподавала, когда защитила диссертацию. Обладала необычным для женщины глубоким даром лирического поэта – мыслителя, и писала и жила всегда только – искренним порывом, на пределе чувства, выдоха, в ритме пульса, в ритме открытого сердца.. Сердца, как раны. Сердца на ладони. Лирика ее необычна для того времени, совсем, предельна: обнаженностью нерва, резкостью, открытостью, глубиной и близостью поэтических тем к самой обычной жизни, ее картинам, в самой нехитрой прелести Бытия. Многие критики потом отмечали в ее стихах глубочайшую смелость рифм, образов, тем. Чувственность, открытую зрелость женственности, и наряду со всем этим – постоянный, упрямый вызов смерти, которая всегда была рядом с нею. Она не боялась ничего. Она знала, что не стоит тратить время на страхи.
* * *
листья
оденьте меня зеленью
я нагое осеннее дерево
дрожу от холода
вода,
напои меня
я песок пустыни
жаркой сухой пустыни
ветер меня, пересыпает
согрей меня
ты, который солнце.
перед которым стою,
укрывшись в словах, как в тени деревьев.
Перевод Н. Астафьевой.
Когда я умру, любимый,
Когда белый свет покину,
И стану печальной вещью, что ты уберечь не смог,
Возьмёшь ли меня в ладони,
От мира всего заслонишь?
И сможешь ли ты исправить всё то, что испортил рок?
К тебе направляю мысли,
Тебе посвящаю письма –
Такие наивные строки, в которых любовь живёт.
Все письма я в печке прячу,
И пламя по строчкам скачет,
Пока в одиноком пепле, уставшее, не уснёт.
Любимый! Смотрю на пламя
И думаю: что же станет
С моим беспокойным сердцем, так жаждущим быть с тобой?
А ты не позволь, мой милый,
Чтоб я умирала в мире,
Который – такой холодный и тёмный, как эта боль.
Перевод с польского Надежды Никитиной.
если захочешь уйти от меня
не забывай об улыбке
можешь забыть свою шляпу или перчатки
записную книжку с важными адресами
что угодно — такое чтоб вернулся
вернувшись, внезапно застанешь меня в слезах
и уже не уйдешь
если захочешь остаться
не забывай об улыбке
можешь забыть, когда у меня день рожденья
где мы впервые поцеловались
из-за чего впервые поссорились
но уж если захочешь остаться
сделай это не со вздохом
с улыбкой
останься…..
***
и, судя по всему, должна умереть, как люди умершие ранее
Халина Посвятовская как раз и трудится в данный момент
над собственным умираниемона уже догадывается и по вечерам ежедневно
в сон погружая левую руку в правой при этом
крепко сжимает звезду – обрывок живого неба
и всю ночь будто кровью, истекает собственным светом
и гаснет – лишь слабый розовый свет продолжает стлаться
теряясь потом на ветру в ночи морозной и вьюжной
Халина Посвятовская – это несколько стареньких платьев
это руки – и губы, которым уже ничего не нужно.
* * *
Сколько раз можно умирать от любви?
Первый раз это горечь земли.
Горький вкус.
Терпкий цвет.
Огненная гвоздика.
Второй раз – только вкус пустоты.
Белый вкус.
Холодный ветер.
Отголоски глухо грохочущих колёс.
Третий раз, четвёртый раз, пятый раз
Умирала рутинно, менее возвышенно:
Четыре стены вокруг,
А надо мной твой профиль острый.
Перевод с польского Надежды Никитиной
* * *
Когда я умру, любимый,
Когда белый свет покину
И стану печальной вещью, что ты уберечь не смог,
Возьмёшь ли меня в ладони,
От мира всего заслонишь?
И сможешь ли ты исправить всё то, что испортил рок?
К тебе направляю мысли,
Тебе посвящаю письма –
Такие наивные строки, в которых любовь живёт.
Все письма я в печке прячу,
И пламя по строчкам скачет,
Пока в одиноком пепле, уставшее, не уснёт.
Любимый! Смотрю на пламя
И думаю: что же станет
С моим беспокойным сердцем, так жаждущим быть с тобой?
А ты не позволь, мой милый,
Чтоб я умирала в мире,
Который такой холодный и тёмный, как эта боль.
Перевод с польского Надежды Никитиной
* * *
Спросишь меня, почему зачарована я магией чисел.
Выразить числами хочется мне бесконечность
Моей тоски, моей любви.
Хочу, чтоб застыла она в кристалле чисел,
Чтоб дни скользили по ней,
Как по алмазу солнце.
Хочу, чтоб продолжалась она,
Не искажалась разлукой.
Перевод с польского Надежды Никитиной
* * *
Наша любовь – осуждённый,
Приговорённый к смерти.
Умрёт
За короткие два месяца
Есть на свете пространство и время.
Оставишь меня.
Есть на свете бессилие и неизбежность.
Не удержать мне тебя
Даже поцелуем.
Перевод с польского Надежды Никитиной
* * *
Умрёт ли мир немного,
Когда я умру?
Гляжу:
Закутан в лисий воротник,
Шагает мир.
Никогда не думала,
Что я ворсинка в его мехах.
Я всегда была здесь,
А он – там.
Но всё же
Приятно подумать,
Что мир немного умрёт,
Когда я умру.
Перевод с польского Надежды Никитиной
* * *
В моём варварском языке
Цветы называют цветами
И говорю я о воздухе – «воздух»
И по костям мостовой ступая
Каблуками выстукиваю:
Стук, стук, стук.
И говорю я «камень» так мягко,
Как будто камень – это бархат.
И прижимаюсь лицом к твоей шее,
Как к тёплому меху кота.
И люблю
Свой варварский язык
И говорю: люблю.
Перевод с польского Надежды Никитиной
* * *
Есть целая планета одиночества,
И лишь песчинка малая Твоей улыбки.
Разлито море одиночества –
Твоя заботливость над ним как птаха заплутавшая.
Всё небо полно одиночества,
И лишь один в нём ангел
С такими крыльями воздушными, как слова Твои.
Перевод с польского Надежды Никитиной
* * *
люблю тосковать
вбегать по перилам цвета и звука
хватать в раскрытые губы
морозный запах
люблю мое одиночество
висящее выше
чем головокружительный мост
обнимающий небо
ВЕНЕРА
она была прекрасна
как белый алебастр
с зелеными прожилками
пульсирующими ленивой кровью
сидевшие на облаке боги
а было их полсотни
били в ладоши
когда она шла
покачиваясь на бедрах
и даже не лицо
нет
и не губы
сочные как плоды юга
груди конечно же груди
груди у нее были такие
что только стоять
и выть от восторга
были они как близнецы-луны
украденные в небе Сатурна
овальные вздымающиеся кверху
а Гефест который в кузнице ковал подковы
жаловался на ее измены
дурень
пер. Натальи Астафьевой
Памяти Амадео Модильяни
И Жанны Эбютерн
их двое
сквозь клапаны сердца
видны они в профиль
оправленные болью
как золотой оправой
повешенные в небе
на гвозде астральном
ночь стоит как стена за ними
вселенная глядит равнодушно
глазами звезд
и только они – одинокие
в облупленном окошке
обыкновенного дома
а говорили что нет любви
врали что любовь умерла
от банальной чахотки
в санатории пропахшем карболкой
а в это время в Париже
высоко-высоко под крышей
окошко
с горшочком герани
разродилось алой любовью
и она посыпалась лепестками
вниз
пер. Натальи Астафьевой
***
У меня есть руки ноги губы и всё то остальное
баласт который на миг удерживает меня в области жизни
за ней бесконечность
которую могу только назвать
мое сердце это кровожадный зверь
его голодный крик сопровождает меня повсюду
в любом месте и в любом сне
тёплым мясом кормлю моё сердце
бесконечность проплывает через меня
Перевод Юрия Салатова
