∗ ∗ ∗
Сестра моя, улитка,
мое подобие, но все ж — улитка…
Твое обличье так изящно-лаконично:
в нем нет изъянов и в нем нет излишеств.
А в человеческой душе всего избыток:
каких там только нет зигзагов и извивов!
То нет предела ей, то до предела сжата,
то всем пресыщена, то вновь чего-то жаждет…
И там, где мы живем, — как от сквозного ветра,
от собственной души нам никуда не деться!
И в наших раковинах стены из известки —
мы их изобрели. Но для чего? Чтоб просто
прибавить к сумме наших одиночеств
еще одно. Как, снова расставанье?
Молчи, любовь: все наше — там, вдали.
Коснись размытых черт, лови, что уловимо.
«Люблю, люблю!» — твердит мне чистый лист.
Лишь беспредельное — неповторимо.
∗ ∗ ∗
Я предвкушаю чародейство. Только б сил
хватило. Красота
нам разомкнет тогда свои уста,
и, в кратер красоты
проникнув глубже,
найдем мы все открытым и знакомым,
увидим землю наконец в покое
желанном. Увенчаем розой —
короткой передышкой в наших бедах —
страсть, столь искусную в сраженье
за малое и за великое,
за то, чтоб было что-то впереди
у каждого из нас.
Для красоты — вчера, сегодня, завтра —
все вечность. Вечно каждое мгновенье.
И жизнь для красоты должна быть вечной:
все то, что умирает, — предает.
∗ ∗ ∗
Нет времени уже…
Пока царит покой
и укрепился поцелуй на троне,
спасен теплом домашних очагов, —
пусть свет возобладает над пожаром!
Мы заточим огонь в колпак стеклянный,
чтоб он забыл про буйство и поджоги,
чтоб в мире от него была лишь польза.
И пусть пылает факелом свободы.
