ФАНТАЗИЯ ИЛИ КЛЕВЕТА?
Есть такой известный еврейский анекдот о Рабиновиче, которому не понравилось, как поет Энрико Карузо.
• А ты, что слушал Карузо? – спросил его друг.
• Нет, но мне Ицик напел.
Любая наука строится, как известно, на подлинных фактах и достоверных данных.
Можно по-разному интерпретировать тексты писателя, но история литературы и биография писателя, как и точные науки, должны быть основаны на подлинных фактах и достоверных материалах. Но, как выясняется, можно сочинить биографию, не утруждая себя никакими фактами.
В журнале “Лехаим” (2007, №1. С. 82 – 84) напечатана статья Л.Кациса о киевской поэтессе (писавшей на идиш) Риве Балясной и приведен ряд ее стихотворений в русских переводах Р.Заславского, которые автор намерен включить в антологию еврейской поэзии.
Л,Кацис утверждает: “Риву Балясную (1911 – 1980) трудно отнести к крупным представителям советской еврейской поэзии. Ее лирика часто вторична, часто могла бы быть написана на любом языке народов СССР. Однако мы включили ее в состав антологии в связи с редкой особенностью ее биографии. Она не попала в ГУЛАГ, не проходила похоже даже свидетелем на соответствующих процессах. Именно поэтому (!? – Л.Д.) в ее стихах отразились чувства и переживания…” – и дальше продолжается импровизация автора на тему: о чем думала Балясная, глядя, как бы со стороны, на “еврейскую трагедию”.
Такое ощущение, что это написано о ком-то другом, но не о Р.Балясной – биографические сведения и оценки ее творчества, сделанные Л.Кацисом, фактически не имеют к ней никакого отношения.
Из текста статьи следует, что Кацис ознакомился, в основном, с творчеством Балясной по книге переводов на русский ее “избранного под названием “Зарницы”. Это, достаточно поверхностное знакомство (Балясная печаталась с 1928 г ., у нее вышло более 10 книг), позволило Кацису сделать обобщающие резкие оценки: “лирика вторична”, “общеизвестные слова”, “избитая тема” и т.д.
Допускаю, что планка, установленная Кацисом для оценки еврейской поэзии очень высока – он даже О.Шварцмана и Д.Гофштейна причислил не к еврейским, а к “советским поэтам”. И тем не менее, прочитай Кацис вступительную статью Л.Вышеславского к упомянутому сборнику, он бы многое для себя открыл и ему не пришлось бы импровизировать, начиная от придуманной им даты рождения Р.Балясной и заканчивая оценкой ее поэзии.
Кстати, Л.Вышеславский помимо собственной, приводит оценки творчества Балясной, сделанные М.Рыльским, М.Каримом и др. поэтами. А вот что писал П.Усенко в предисловии к книге Р.Балясной “Ветры крылатые”: “Искренность поэзии Балясной закономерно переходит из языка в язык, из оригинала в перевод, и не удивительно, что наш знаменитый Тычина, прочитав рукопись Ривы Балясной, писал: “Книгу, талантливо написанную…нужно издать и обязательно! Это доставит радость не только автору, а и тысячам читателей”
Полагаю, что есть больше оснований верить Тычине, чем Кацису, по следующим причинам: Тычина выдающийся поэт и ученый , блестящий знаток языка и литературы идиш.
Л.Кацис судит о стихах Балясной, как Рабинович в приведенном анекдоте, из “вторых” рук – по переводам Р.Заславского, который тоже не знал идиш.
Что касается биографии Балясной, то она действительно не писала в Инте стихов, в отличие от С.Галкина, хотя сидела с ним в одном лаготделении. Не писала она прямо, “в лоб” о пережитом в ГУЛАГЕ и после освобождения, чем очень подвела Л.Кациса. Но только ленивый мог не увидать в периодической прессе или в интернете сведений о трагической судьбе Р.Балясной.
В недавнем прошлом я изучал архивы репрессированных еврейских писателей. Тогда же мне довелось познакомиться и со следственным делом Ривы Балясной. Оно резко отличалось от всех других дел, которые я читал. В этих материалах вместо растерянности и подавленности, свойственных показаниям других заключенных, я почувствовал железную волю, мужество и благородство (не опорочила ни единым словом своих коллег).
Чем меньше факты обременяют импровизатора тем легче он фантазирует. Сегодня, в виде упрека, Кацис заявляет: “Рива Балясная – поэт действительно и ненасильно советский”, а 55-ю годами ранее ее же обвиняли в антисоветчине и “доказывали” это с такой же степенью достоверности, что и Л.Кацис.
Вот фрагменты из заключения экспертов на тему, заданную КГБ (ЦГАООУ, Ф. 263. Оп. 1. Д. 44792): “являются ли произведения БАЛЯСНОЙ антисоветско -националистического содержания”.
“…В этом стихотворении (“Моему народу”, перевод Я.Городского – Л.Д.) БАЛЯСНАЯ не скрывает своих еврейско-националистических взглядов, причем неоднократно эти взгляды у нее переплетаются с украинско-националистическими воззрениями. Все другие республики Советского Союза, кроме Украины, для нее не существуют.
Друзей имела я. До боли близких мне,
Готовых и печаль и радость разделять.
Но где они теперь? И кто бы мне сказал,
Что счастье так легко и просто потерять”.
“Если БАЛЯСНАЯ призывает к тому, чтобы бороться в рядах Советской Армии, то это она делает только из соображений мести за “пролитую еврейскую кровь”.
Единственный твой сын? – Отдай его боям
И прикажи ему отважным быть в строю
А если он падет за родину свою,
Зубами рви врага, но отступать не смей.
Ты – гражданин, и ты еврей!”.
“БАЛЯСНАЯ в 1948 году (стихотворение “Ошер Шварцман” – Л.Д.) открыто призывает евреев Советского Союза к какому-то восстанию…стихотворение принимает прямо контрреволюционный характер” – а это расстрельная статья УК УССР.
На 39 страницах машинописного текста, подобному “анализу” подвергнуто более двадцати ее стихотворений и поэм.
Балясная пыталась защищаться, поймала экспертов на том, что они исказили содержание некоторых ее стихов. Писала протесты, настаивала на повторной экспертизе.
Почти ежедневные допросы Балясной, в течении 2-х месяцев, длились от 1,5 до 5 – 6 часов, перекрестные допросы и очные ставки – по 12 часов. Гебисты использовали весь свой арсенал для “расчленения сознания” – лишали ее сна и еды (допросы ночью или в обеденное время), подсаживали в камеру “наседку”, в камере звучал плач ребенка и Балясной казалось, что это плач ее сына.
В результате сознание Балясной помутилось. Ее осудили к 10 годам ИТЛ и отправили в ГУЛАГ.
Из воспоминаний Меира Каневского: “В Инте, в Пятом лаготделении, сидела известная еврейская писательница Рива Балясная – точнее, не сидела, а лежала в лагерной больнице. Была она сильно истощена, из прежних 70 килограммов веса осталось в ней килограммов 30 – 32, не больше.
Встретились мы так: наши з/к, еврейский поэт Самуил Галкин, писатель Самуил Гордон, редактор газеты “Эйникайт” Жиц и техредактор Лева Стронгир попросили меня пройти к Балясной и попытаться накормить ее. Был я верующим, с большой белой бородой, и мне позволялось проходить в женскую больницу.
…казалось, это лежит 10-летний ребенок, а не 40-летняя женщина. Ее искусственно подкармливал лагерный врач, профессор (из з/к)…
А в году 1955-м (точно – февраль 1954 г. – Л.Д.) ее отправили в знаменитую психиатрическую больницу-каземат для заключенных, откуда никогда никто не возвращался. Но Рива чудом вырвалась оттуда…” (“Еврейский камертон”, 14. 04. 1995, с. 14).
Речь идет о Казанской тюремно-психиатрической больнице МВД УССР, в которой Балясная провела почти год. В декабре 1954 г . судебно – психиатрическая комиссия приходит к выводу: “Балясная в поведении вполне упорядочена…просит выписать ее домой или в гражданскую больницу” и ее выписывают – “в лагерь для отбытия срока наказания”.
Балясную отправляют в Мордовский лагерь в Потьме и она опять оказывается в тюремной больнице. Диагноз неутешительный. Из письма Балясной домой (30.09. 55 г .): ” Состояние было плохое – написала открытку и забыла подписать адрес. Мне ее вернули. Мои друзья разъехались. Все домой. Некоторые в инвалидный дом. Тебя запросили (обращается к мужу – Л.Д.) – согласен ли ты взять меня к себе? ”
Балясную реабилитировали в январе 1956 г ., но это еще не означало возвращение домой. Из письма Г.Полянкера Р.Балясной: “Дорогая Рива! Поздравляю тебя с восстановлением в Союзе писателей…Теперь ты должна скорее вернуться здоровой и крепкой домой и приступить к работе над книгой. Крепись, поправляйся. Вернись! 26.01.1956”.
После всего сказанного о трагической судьбе Ривы Балясной, мне не хочется возвращаться к заблуждениям Л.Кациса, но надо.
В Украине, почти все те, кто профессионально был связан с языком идиш, в 1948-1952 гг., были арестованы или привлекались свидетелями. В это число не попали только те единицы из представителей идишистской культуры, кто представлял определенную ценность для КГБ, приведу пример. Выдержка из внутриведомственного документа МГБ УССР: “Совершенно секретно. Допрос в качестве свидетеля Ш-НА …. по оперативным соображениям, отдел “О” МГБ УССР считает нецелесообразным. 18 октября 1949 г .” (ЦГАООУ. Ф.263. Оп.1. Д.41017). Думаю понятно, что за выражением “оперативные соображения” кроется сотрудничество с КГБ.
Л.Кацис, кажется, намекает, что Балясная” не проходила похоже даже свидетелем” по “оперативным соображениям”. Своей репликой он причислил Балясную к категории во все века неуважаемых людей.
Тяжелые последствия легкомыслия и безответственности.
Лев Дробязко (Киев)
