***
Для других — края другие,
для себя хвалю — родные.
Мне чужбина — как черничка,
край родной — как земляничка,
белой яблони цветочек.
Край чужой краснее крови.
Лучше на земле родимой
посреди ходить болота,
чем в чужой земле немилой
улицею городскою
по булыжникам гремящим.
Лучше на земле родимой
из-под лаптя пить водицу,
чем в земле чужой немилой
пиво пить из полной кружки,
хмель пригубливать из рюмки.
Лучше на земле родимой
в бане спать на жестком камне,
чем в земле чужой немилой
на постели спать ворсистой.
Лучше на земле родимой
обходиться хлебом грубым,
чем в земле чужой немилой
есть в гостиных хлеб пшеничный,
кушать булки с красной коркой.
Лучше на земле родимой
проживать в избе-трехстенке,
чем в земле чужой немилой
хаживать в господских залах
с теми, кто в накидках синих,
в тонких армяках суконных,
кто в изящных свитках желтых.
***
Для других моя сторонка
Нелюдима да сурова,
Для меня земля ижоры
Всех желанней и нежнее.
Здесь порожистые реки
И студёные озёра,
Здесь леса молчат угрюмо,
А поляны пахнут мёдом.
И напевы кантелойне
Отгоняют злого духа
От пасущегося стада
Коровёнок да овечек.
На земле моей родимой
Мне вкусней похлёбка с хлебом,
Чем в чужих краях немилых
Все изысканные яства.
На земле моей ижорской
Для меня изба уютней,
Чем господские хоромы
В чужедальних чьих-то странах.
Из родимого окошка
Мне привычно видеть море
С белой чайкою на глади.
Как же этот край покинешь!
Как же этот край сменяешь
На хвалёный рай заморский!
Пусть болота, но родные,
Чем чужой мощёный город…
***
Всё я видела, бедняга,
горемыка, испытала,
трёх еще не испытала,
четырёх не увидала:
умирать не приходилось,
вновь рождаться не случалось,
не бранилась я с золовкой,
я не ела хлеб свекрови,
в доме свёкра не жила.
* * *
Предложила мать чулочки,
смерти их пообещала,
шерстяные — дочкам Калмы,
чтоб они меня забрали,
злополучную девицу.
Смерть пусть ходит без чулочков,
Калмы дочь — без шерстяных,
не берут меня болезни,
хворости не убивают,
злополучной, не желают.
Многих унесла хвороба,
но война взяла побольше,
я обглодочек болезни,
я огрызочек войны,
я последняя осталась.
Подкатила к пасти смерти,
заглянула в избу Калмы,
чтоб она меня взяла,
злополучную девицу.
* * *
Для других — края другие,
для себя хвалю — родные.
Мне чужбина — как черничка,
край родной — как земляничка,
белой яблони цветочек.
Край чужой краснее крови.
Лучше на земле родимой
посреди ходить болота,
чем в чужой земле немилой
улицею городскою
по булыжникам гремящим.
Лучше на земле родимой
из-под лаптя пить водицу,
чем в земле чужой немилой
пиво пить из полной кружки,
хмель пригубливать из рюмки.
Лучше на земле родимой
в бане спать на жестком камне,
чем в земле чужой немилой
на постели спать ворсистой.
Лучше на земле родимой
обходиться хлебом грубым,
чем в земле чужой немилой
есть в гостиных хлеб пшеничный,
кушать булки с красной коркой.
Лучше на земле родимой
проживать в избе-трёхстенке,
чем в земле чужой немилой
хаживать в господских залах
с теми, кто в накидках синих,
в тонких армяках суконных,
кто в изящных свитках желтых.
* * *
Жизнь на родине прекрасна,
хорошо в родимом доме:
море видно из окошка,
далеко оно синеет,
хорошо там утке плавать,
полоскаться птице моря,
хорошо качаться чайке,
колыхаться птице моря.
* * *
Обманула мать ребенка,
мне сказала, малолетке,
что умрёт всего на месяц,
на два месяца лишь сгинет.
Не на месяц и не на два
умерла она, пропала.
Умерла она надолго —
запропала навсегда.
Я по ней затосковала,
побежала к маме в церковь,
на конец скамейки села
голос матери послушать,
сетования родимой.
Голоса не услыхала,
сетования родимой.
На церковное кладбище
побежала я поплакать
над могилой материнской.
Из могилы мать сказала:
«Милая моя дочурка,
малая моя кровинка,
не ломай мой крест, родная,
не раскачивай, бедняжка!»
* * *
Спрашивала у дрозда,
у синицы узнавала,
расспросила женщин Нарвы,
деревенских баб спросила:
что мне делать, как мне быть —
в девушках на свете лучше
или замужем в невестках?
Чья судьба на свете лучше?
Что из двух приятней в мире?
Дрозд на пашне засвистал,
мне протенькала синица:
лучше быть в девицах дома,
чем невесткою в деревне.
Девушка в отцовском доме,
словно в замке королева,
во владеньях госпожа.
В доме мужнином невестка,
словно в городе батрачка,
словно арестант в России.
Что бы в доме ни случилось,
в том невестка виновата,
на нее все беды валят,
обвинить во всем готовы:
околела мышь в избе,
между жерновами муха —
все на совести невестки.
Боров сито изодрал —
кто ж, как не она, виновна,
кто ж, как не хозяйка сына,
на нее все беды валят,
обвинять во всем готовы.
Край горшка овца изгрызла,
съел телок у ложки ручку —
все невестка виновата,
на нее все беды валят,
обвинять во всем готовы.
* * *
Глупы в Туутари мужчины,
бабы умны и умелы,
жены ставят там заборы,
мужики детей качают,
змеями их пеленают,
ящерицами — потуже.
Все хвосты торчат наружу,
головы шипят, качаясь.
***
Кочевала в небе тучка,
Обронила тучка каплю
В ламбу – озерко лесное,
Родилась волна на ламбе.
Всколыхнули волны лодку,
В лодочке малыш проснулся,
Потянул ручонки к тучке,
Жалким голосом заплакал.
Ты не трогай, тучка, ламбу,
Не буди волны озерной,
Не раскачивай лодчонку,
Не тревожь покой малютки…
В пастухах ходить не сладко…
Приходи скорее, вечер,
Приноси желанный отдых,
Целый день пастух за стадом
Ходит в дождь и в непогоду.
В пастухах ходит не сладко:
Не зевай, гляди, чтоб лисы
Молодняк не растерзали
Чтобы часом серохвостый
Не унес скотину в чащу,
Чтобы тучные коровы
Не попали в пасть болота…
Приходи скорее, вечер,
Приноси желанный отдых,
Молока парного кружку
С свежевыпеченным хлебом,
С огоньками в теплых избах,
С благодарностью хозяек.
