СТИВИ СМИТ
(Флоренс Маргарет, 1902-1971)
Был ли он женат?
Был ли он женат, приходилось ему
Обеспечивать жену и семью,
Когда от любви ничего не осталось?
Нет. Такого несчастья с ним не случалось.
Знал ли он, что такое надлом, тоска,
Ощущение безвыходного тупика?
Нет, он был настойчивым с колыбели,
Он знал свою цель и шел к своей цели.
Терял ли он в жизни кого-нибудь,
Самых любимых он хоронил?
Так, как люди любят, он не любил.
Спрашивал ли он, до каких пор терпеть
И можно ли Смерть считать концом?
Нет, его это не скребло,
Его грядущее было светло.
Неужели он никогда
Не испытывал даже стыда?
Ему нечего было стыдиться,
Другим надлежало пред ним виниться.
Страдал ли он от ошибок прошлых,
От собственных промахов, глупых и пошлых?
Это не касалось его особы,
Он был высшей, непогрешимой пробы.
Значит, он считал, что, хотя власть развращает,
Она все же необходима?
Такое ему и в голову не приходило.
Мучился ли он, не имея друзей,
И сам себя за это винил?
Он не нуждался в друзьях. Он лепил
Послушных учеников.
Грустил ли он о том, что упустил
И что наверстывать уже бесполезно?
С какой стати? Он был Владыка Небесный.
Ощущал ли он в душе просветленье,
Одолев раздраженье иль искушенье?
Я же говорю, он вообще не знал искушенья.
Так выходит, что только люди страдают
От подобных напастей? и даже ирония
Их от отчаяния не спасает?
Да, это – человечьи
Противоречия.
Каждый из людей достоин медали,
А богу медаль прицепишь едва ли.
Бог – лишь кукла, сотворенная человеком.
Раскумекал?
Он мог бы выйти и хуже.
В прошлом так и бывало не раз.
Так что же,
Сотворить себе бога любви, как сейчас, –
Уже достижение?
Без сомнения.
Так лучше, должно быть,
Совсем не обожествлять ни любви, ни злобы,
А просто любить?
Еще бы!
Перевод: Г. Кружков
ЧИСЛА
Волн — 1051
чаек — 231
400 футов скалы
3 мили вспаханного поля
дом — 1
4 окна в волны глядят
4 окна в поле глядят
1 слуховое окно глядит в небо
а в небе этого окна —
чайка только одна
видна
Перевод: М.Немцов
Числа
Тысяча сто пятьдесят девять волн
Две тысячи тридцать две чайки
Утес высотой в четыреста футов
Три мили возделанной пашни
Один дом
Четыре окна глядят на волны
Четыре окна глядят на пашню
Одно слуховое окно глядит в небо
В этом клочке неба
Одна чайка
Перевод: Г. Кружков
Британцы
Что случилось с молодыми мужчинами бриттами?
Почему они стали такими томно-воркующими,
Такими гулями домовитыми?
Такими нежно чадолюбивыми,
Непредприимчивыми и стыдливыми?
Они любят с такою женскою кротостью,
Они грезят о своем маленьком домике
И о деточках:
У-тю-тю деточки!
Они бы не возражали и сами рожать,
Да боятся —
Природа начнет возражать.
Перевод: Г. Кружков
Коптская легенда
Явились три ангела в месте пустом,
Где красная глина лежала пластом.
— Восстань, о лентяйка! — сказали они. —
Довольно тебе прохлаждаться в тени;
Отныне ты стать человеком должна.
— А что мне за радость? — спросила она. —
Какая нужда — выбиваться из сил? —
Тут Первый из ангелов ей возгласил:
— Узнаешь ты радость, узнаешь беду,
Узнаешь превратную их череду;
И каждое утро ты будешь гадать,
Беду или счастье тебе ожидать.
И вышел торжественно ангел Второй
И вновь подтвердил это глине сырой.
— О, нет! — был ответ. — Это все не по мне,
Уж лучше я здесь полежу в стороне.
Но Третий, над нею крылами склонясь,
Воскликнул: — Внемли, неразумная грязь!
Ручаюсь, едва я закончу рассказ,
Ты стать человеком решишься тотчас.
И глиняный пласт проворчал: — Ну так что ж?
Какой ты приманкой меня увлечешь?
— Я Смерть, — молвил Ангел, — всем бедам финал.
— Согласен, — сказал Человек
и воспрял.
Перевод: Г. Кружков
Лорд Барренсток
Какая мне печаль, лорд Барренсток,
Что ты всю жизнь развратничал, как мог,
И дюжинами совращал детишек
Для утоленья гаденьких страстишек?
Пусть ты делами мерзостней змеи,
Пусть к небу вопиют грехи твои,
Пусть растоптал ты честь вдовы невинной,
Зарезал дедушку, ограбил сына,
Пусть луг общинный ты огородил
И всех соседей по миру пустил,
Пусть ты погряз в пучине махинаций
И сбыл на бирже кучу дохлых акций —
Non flocci facio — мне все равно!
Не для того я в руки взял перо,
Чтоб обличить тебя в грехах и сквернах,
Бесчисленных и слишком непомерных, —
О них и вспоминать-то мне претит.
Но Боже! вновь твой галстук набок сбит,
И по усам твоим я примечаю,
Какой тебе десерт был подан к чаю.
Твой неприличный вид, лорд Барренсток,
Вот возмущенья моего исток!
Ты оскорбляешь зренье. Что за формы!
Ты и в корсете толще всякой нормы.
У лысого — откуда эта прыть?
Распутник должен элегантней быть.
Лорд Барренсток, граф Эписин и прочее,
На этом я поставлю многоточие…
Ты понял суть совета моего:
Иль не греши — иль будь уж comme il faut !
Перевод: Г. Кружков
ТОНУЛ, А НЕ ПЛЫЛ
Умершего уже не слышал никто,
а он жив еще был.
Я был гораздо дальше, чем казалось тогда,
и тонул, а не плыл.
Бедняга, любил он веселье всю жизнь —
и умер вдруг.
«Холодно слишком стало, сердце заледенело — и все,» —
твердят все вокруг.
Но нет, нет и нет! так холодно было всегда
(он жив еще был).
Я всю свою жизнь был слишком далек от него –
тонул, а не плыл.
Перевод: М.Немцов
НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ
Его могила не угомонила,
Лежал, чудила, и свое тянул:
Я вам кричал, а вы не понимали —
Я не махал рукою, а тонул.
Он розыгрыши обожал смертельно —
И доигрался.
Был общий вывод: переохладился,
Перекупался.
Неправда, этот холод был и прежде!
(Лежал, бедняга, и свое тянул) —
Всю жизнь я лишь пытался докричаться
И не махал рукою, а тонул.
Перевод: Г. Кружков
Дикий пес
Городская дворняга, если хочет напиться,
Идет к городскому фонтану. Ее интеллект — на границе
Человечьего. Она вертит хвостом и ликует,
напившись от пуза,
Она верит в Муниципальный совет и Совет профсоюза.
Дикий пес не таков, и обычая он не такого,
Неприкаян и хмур, сторонится он рода людского.
Если пить он захочет, то пьет из реки — и при этом
Держит ухо востро и хвост пистолетом.
И, напившись, идет по болоту в осеннем тумане
И ночлег себе ищет в лохматом и диком бурьяне.
Перевод: Г. Кружков
О, ПРИЯТНЫЕ КРАСКИ И ЯРКИЙ ВИД!
Трава зелена
и красен тюльпан.
Рыжий кот — через клумбу
с лепестками миндаля проходит его тропа.
Достаточно сказано для того,
чтоб понять — о жизни речь мы ведем. О,
приятные краски и яркий вид! Но
продолжим. Все, сделанное человеком: ворота, парадные двери,
кирпич, черепица и камни дорожки — расцвечено тоже,
омыто дождем и на солнце сверкает.
И только та лужа, что
неба лишь высь отражает
и кружит вам голову, — без
цвета она, негативна. О люди! Спешите
схватить цвета и, пока можно, копите.
Но кто знает, вправду ли мертвых страна,
как утверждают, —
бесцветна она
Перевод: М.Немцов
Сохранить ребенка
Сохранить ребенка в душе
Хорошо ли? Да как вам сказать…
Это значит — тяжелой обузой себя
Добровольно связать.
Не годится ребенок для взрослой борьбы,
Слишком умной и тонкой;
И поэтому взрослый в себе
Презирает ребенка.
Но и тот презирает больших —
Слишком тертых и взрослых,
Ибо правда ребенка — в слезах,
А большие умны, но бесслезны.
Видит в радуге он
То, что взрослому кажется тусклым,
Ибо взрослый рассудком живет,
А ребенок живет только чувством.
Чувством буйным, не знающим меры —
Шутить с ним не стоит;
Если вы не поймете его,
Он такое устроит!
Говорят: взрослый должен уметь
Пересилить ребенка.
Ха-ха-ха! Он легко вас придушит
Одною ручонкой.
О, поверьте, совсем незавидный удел —
Сохранить в себе детство;
Будет бунт и мятеж —
Куда тогда взрослому деться?
И что делать ребенку,
Который из выросшей тетки
Смотрит, как анархист
Из-за тюремной решетки?
Перевод: Г. Кружков
СОХРАНИТЬ РЕБЕНКА
Сохранить ребенка в душе
Хорошо ли? Да как вам сказать…
Это значит — тяжелой обузой себя
Добровольно связать.
Не годится ребенок для взрослой борьбы,
Слишком умной и тонкой;
И поэтому взрослый в себе
Презирает ребенка.
Но и тот презирает больших —
Слишком тертых и взрослых,
Ибо правда ребенка — в слезах,
А большие умны, но бесслезны.
Видит в радуге он
То, что взрослому кажется тусклым,
Ибо взрослый рассудком живет,
А ребенок живет только чувством.
Чувством буйным, не знающим меры, —
Шутить с ним не стоит;
Если вы не поймете его,
Он такое устроит!
Говорят: взрослый должен уметь
Пересилить ребенка.
Ха-ха-ха! Он легко вас придушит
Одною ручонкой.
О, поверьте, совсем незавидный удел —
Сохранить в себе детство;
Будет бунт и мятеж —
Куда тогда взрослому деться?
И что делать ребенку,
Который из выросшей тетки
Смотрит, как анархист
Из-за тюремной решетки?
Перевод: М.Немцов
Испанская школа
Палитра испанская-
Муки и раны
Багровые
Кровоподтеки от банок.
У Теотокопулоса на холсте
Огни преисподней
Христос на кресте
Распятый навек
Потемневший от боли
И Мария воздевшая руки:
Доколе
Казнить его будете
Свирепые люди?
И небо пылающее над головой
Красная кровь
И желтый гной
О где бы
Укрыться от этого страшного неба!
Портреты Лусьетеса
Говорят
О Голгофе
На которой каждый из нас распят.
Как писал Кальдерон на старости лет:
Тягчайший грех – быть рожденным на свет.
Доктор Пераль
В своем сером камзоле
Кажется
Мог бы поведать такое
Чего лучше вовсе не знать
А эта
Донья Исабель Корбос де Порсель
Ну и мамзель
По-моему такие портреты
Лучше держать подальше от света
В запаснике
Или в какой-нибудь нише
Повыше.
Но будьте покойны
Всегда есть Рибера
Со своим белым ягненком
(Номер 244)
Чтобы слегка разрядить атмосферу
И немного варенья
Подсластить пилюлю-
И тем не менее…
Перевод: Г. Кружков
Счастье
Счастье лукаво и склонно держать за зубами язык,
Горе безудержно и говорит напрямик.
Счастье, как Англия, мямлит и цедит сироп.
Горе, как Грех, безоглядно и красноречиво взахлеб.
Перевод: Г. Кружков
Топ-топ
Я запомнил цветы и твое кимоно
И, как ноги поджав, ты застыла
На зеленой кушетке,
Как куница на ветке,
Объясняя мне, что разлюбила.
Я, наверно, подумал — как жестоко,
Но это было давно.
Я забыл, мне теперь непонятно,
И мне все равно.
Время все унесло —
Зло, обиду, горячку, озноб.
Я хожу потихоньку теперь,
Полегоньку,
Топ-топ.
Перевод: Г. Кружков
Ослик
Это был такой милый ослик,
Чутко двигавшей ушек парой,
Он так резво скакал по полю,
Хоть и был уже ослик старый.
Пенсионного возраста ослик —
Много лет он тянул свою лямку
Между двух громоздких оглобель,
А теперь отпущен на травку.
У него в глазах — словно искра,
Словно отблеск шального сиянья,
Но не юного блеска и риска,
А какого-то позднего знанья
И какой-то веселости поздней.
Он глядит, словно бы понимая,
Что пред ним — ни дорог, ни заборов,
А пьянящая степь без края.
Да, пьянящая степь без края
Сумасшедшей какой-то свободы.
Мой бесценный ослик, я знаю:
Мы пойдем на слом, сумасброды.
Не боюсь, не жалею — желаю
Той последней пьянящей свободы.
Перевод: Г. Кружков
