Надира. Поэтические произведения

Мухаммас на газель Навои
По тебе томясь и маясь, я влачусь в пустынном доле,
Прах свой к небесам взвивая, смерчем вьюсь я в диком поле.
Ты едва уйдешь – мне душу муки страсти побороли!
Сердце и душа – с тобою, я ж – у бед моих в неволе,
Я тебе вручаю сердце, а тебя – господней воле.

Как прощалась я с тобою – пламя мук меня налило,
Туча стонов моих жгучих небеса совсем закрыла.
Темен мир от этих стонов – все вокруг черно,уныло,
Закатилось, видно, в темень счастья моего светило,-
По ночам от ран разлуки тело ноет в жгучей боли.

Луки-брови я лишь вспомню – и согнусь тотчас же станом,
Я молю, томясь надеждой, исцеленья моим ранам.
Твои стрелы ранят сердце, но оно, хоть и с изъяном,
А спокойно: ему лестно быть для стрел твоих колчаном!
Только я сломала стрелы – жить в безумии легко ли!

Зорь свиданья ожидая, я весь ворот изорвала,
Ночь темна от моих стонов, я в ночи томлюсь устало,
Искры вздохов моих жарких в грудь впились мне, словно жала.
Словно свечи, мне все пальцы пламенем разлук сжигало,
И омыла я их кровью, чтоб не жгло мне руки боле!

О друзья, вам быть такими, как и злой мой друг, не надо,
И терпеть, как я, поверьте, сотни тяжких мук не надо,
И менять уединенье на ярмо разлук не надо.
Выйдет к вам он – не теснитесь около, вокруг,- не надо,
Лишь взглянул он – ему сердце отдала я поневоле.

Молвит сладкое он слово – я немею в муках страсти,
А его устам привычно разгрызать любые сласти!
А краса его! Возможно ль не поддаться ее власти!
Лик его узрю и кудри – и гнетут меня напасти, –
Он лишь глянет – сотни бедствий я терплю в моей недоле.

А найти тебя не просто – ты проходишь стороною.
О, как я томлюсь в разлуке! Молвил слово бы со мною!
Лишь вином я утешаюсь – тешусь чашею хмельною,
Мне бы сердце успокоить хоть бы раз – любой ценою, –
Все стерплю я, чтобы жала мое сердце не кололи!

Что влюбленному укоры – злых соперников упреки!
Злые речи бесполезны, как ни злы и ни жестоки.
Время, Надира, приспело снять с главы венец высокий.
Навои в огне безумья сжечь себя приспели сроки,
И грозит набег безумья черным мраком смертной доли!

* * *

Дивен лик твой, а краса – лучше всех отрад,
Ты – сам Хызр, твои уста, как Иса, живят.

Мне безумье суждено в страсти по тебе,
Я в плену твоих кудрей: стан – их цепью сжат.

Мой Коран – твое чело, на его листках
Твои брови – как зачин: “Бог велик и свят” …

Блещет твой прекрасный лик лунной красотой,
А лучи твоей красы солнца свет затмят …

Сколь неверен этот мир: долги дни потерь,
Людям от него разор, все в нем – боль утрат.

Есть ли где Юсуф, скажи, есть ли Зулейха?
Ныне где найдешь Ширин, где теперь Фархад?

Стойким сердцем все стерпи – всю печаль любви,
В дни свиданий и разлук весел будь и рад!

Мне от века, Надира, век такой сужден:
Ведать только боль любви и не знать пощад!

Перевод С. Иванова

* * *
Жизнь изведать сумей
и — уйди,
Мир познай и людей
и — уйди.
От жестоких обидчиков — прочь!
Стоном горе излей
и — уйди.

В цветнике бытия погости,
Как меж роз соловей,
и — уйди.

О слеза! Окропи этот мир
Всею болью своей
и — уйди.

Лжив и тленен цветник бытия,
Вздохом листья развей
и — уйди.

Для влюбленных пристанище — сад,
Выйди в путь поскорей
и — уйди.

В мир пришел ты — какая в том цель?
Лишь поведай о ней
и — уйди.

Тайну чувств береги от толпы,
В сердце тайну взлелей
и — уйди.

В путь любви соберись, Надира,
Слезы-жемчуг пролей
и — уйди.

***
Счастья встреч без мучения нет,
Без шипов — и цветения нет.

Есть избранники сердца у всех,
Мне ж в любви утешения нет.

Встреч с возлюбленным я лишена,
И от мук мне спасения нет.

Боль разлуки с любимым терплю,
Но любви без терпения нет!

Тени нет у разрушенных стен,
Сокрушенным — забвения нет.

Пусть твой локон змеится: где клад,
Там от змей избавления нет.

С кипарисом не сравнивай стан:
В кипарисе движения нет.

Слов соперниц не бойся: у злых
Не найдешь одобрения. Нет!

Но поймет, кто в любви одинок:
Надире исцеления нет.

***
Сердцем я написала, как разлука горька:
Капли слез — вместо точек, кровью вьется строка.

Рвет десница разлуки в клочья платье на мне:
Где подол и где ворот — не узнаешь куска.

Околдовано страстью, стонет сердце мое,
Утром ночи бессонной рвет мой ворот рука.

Ты поведай, о ветер, про страданья мои:
Ведь любимый не знает, как любовь велика.

Не спасется избранник от стенаний моих:
Небо все запылало — искра стонов жарка.

Только скрылся от взора повелитель души —
Очи света лишились, жизнь лишь тлеет слегка.

Свижусь с ним — и от счастья запылают глаза —
Так челом он прекрасен, так улыбка ярка!

Но мой взор изменил мне: одинока душа,
Мне разлука с любимым суждена на века.

Повеление миром — под печатью моей,
Но в велениях чувства сердцу петля узка.

Если ветер не выдаст тайну чувств Надиры,
Мой кумир не узнает, как разлука горька.

Тарджибанд

В хвалу тебе пишу я этот стих,
Чернила мне – зрачки очей моих.

Скорбь о тебе смутила разум мой,
К безумцам путь мой – быть мне среди них.

Едва тебя увижу я во сне,
Терзает меня стон, жесток и лих.

Друзья мои – страдальцы горьких мук,
Хранима я обетом дружбы их.

Твои слова мне выше всех наград, –
О, как я жажду милостей твоих!

Но снизойдешь ли ты к моим мечтам?
Увы, я жду защиты от других.

Хотя бы в сновиденье мне явись –
Лишь ты один всегда в мечтах моих!

Но от тебя, мой друг, не ждать мне зова –
Сколь без тебя судьба моя сурова!

* * *
Блажен был день, когда, дружна с тобой,
Вкушала я блаженство и покой.

Мне честь была судьбою суждена –
Был избранным высокий жребий мой.

Как сокол на властительной руке,
Я видела добычу пред собой.

И день и ночь душа с тобой была,
Твой светлый образ был всегда со мной.

К твоим стопам смиренно преклонясь,
Всем отличенным я была главой.

Была я рада пиршеству любви,
И звонок был моих напевов строй.

Твой лик, как роза, рдел, и соловьем
Я пела, видя дивный образ твой.

Но от тебя, мой друг, не ждать мне зова –
Сколь без тебя судьба моя сурова!

* * *
К тебе, о погубитель, мой порыв,
Но мне не внемлешь ты, несправедлив.

О стройный мой! Я попрана тобой:
Жду смерти, душу пред тобой сложив.

В разлуке лью я реки горьких слез –
Тебя не захлестнул бы их разлив!

Что жизнь, весь мир мне! Все тебе отдам,
Тебя моею жизнью одарив.

В долине скорби, верно, я умру –
Мои останки там да сгложет гриф!

Сулит мне гибель войско мук и бед –
О, защити, не будь, молю, гневлив!

Мечтая и томясь, тебя я жду,
Поток кровавых слез в тоске излив.

Но от тебя, мой друг, не ждать мне зова –
Сколь без тебя судьба моя сурова!

* * *
Куда ушел, о ты, прекрасный мой?
Не тронет тебя стон безгласный мой,

Как я гордилась верностью твоей!
Стал тщетным зов горячий, страстный мой.

Увы, едва добычу увидав,
Взлетел и скрылся сокол ясный мой.

В когтях разлук я гибну без тебя –
Кто ж вылечит недуг опасный мой?

Я по ночам мечтаю о тебе –
Увы, жесток удел несчастный мой.

Я предана тебе, а сил уж нет –
Я все тебе отдам, всевластный мой.

Пылая, вся истаяла свеча,
Гореть в огне – вот рок ужасный мой!

Но от тебя, мой друг, не ждать мне зова –
Сколь без тебя судьба моя сурова!

* * *
О, если бы про боль моих тревог
Тебе мой пылкий стон поведать мог!

Куда ушел ты, где теперь твой кров?
Письмо туда я шлю из слезных строк.

Твой образ вечно жив в моей душе,
А повесть бед моих – сей горький слог.

О, сколько вероломных шлет мне мук!
Терпеть и ждать – велик ли будет срок?

Рассказ о горькой участи разлук –
Следы шагов моих усталых ног.

Утеха сердцу – только вы, друзья,
Молюсь за тех, кто в горе мне помог.

О боже, просветли, молю, мой взор –
В тебе – успокоения исток.

Но от тебя, мой друг, не ждать мне зова –
Сколь без тебя судьба моя сурова!

перевод С. Иванова

* * *
Ты украшаешь мир, ты – солнце и луна,
А в солнце лишь краса твоя отражена.

Виденье дивных уст в душе не утаить –
Оно и в блестках брызг искристого вина.

Две пряди, как дракон, извивами крутясь,
Твой кипарисный стан замкнули в два звена.

Глаза его сравню с нарциссами в саду:
В миндальных тех очах – колдунья-пелена.

Зачем встревожен ты стенаньями любви –
Боишься, что на мне – безверия вина?

Ты выйдешь в путь – горят все девять сфер небес,
И вся твоя стезя огнем освещена.

И тот, кто духом тверд, пойдет, тобой ведом,
Туда, где даль времен, пределов крутизна.

Ты – солнце в небесах, где властвует пророк, –
Сверкающи твоих достоинств имена!

Усердна Надира в служении тебе,
И – веру и весь мир в награду ждет она.

* * *
Притворство, алчность, корысть – вот суть песнопений шейха,
Не слушай их: нет лжеца наглей и презренней шейха!

Внушает он юным ложь, что радость любви греховна,
Но разве не грех – притон, гнездо преступлений шейха!

На подлой своей стезе он зла и порока алчет,
Весь мир потопить во лжи – предел вожделений шейха.

Я пыл его притушу горячим дыханьем правды,
Хоть в огненной злобе слов и нет дерзновенней шейха!

Он все превращает в лед своей ледяною речью:
Пробрало злом до костей, как стужей осенней, шейха.

Цветистым тряпьем чалмы ему красоваться любо,
Бахвальство и похвальба – вершина свершений шейха.

Найти б тебе, Надира, средь шейхов мудрого старца –
Склонилась бы ты челом пред высью ступеней шейха!

* * *
Я не расстаюсь с фиалом – образом хмельного солнца,
Жду, когда в сиянье алом утром выйдет снова солнце.

За свиданье с милым плата – хмеля чаша золотая,
За желанное мне злато я отдать готова солнце!

Как луна – твой лик чудесный, он затмил всех луноликих:
Среди звезд в стране небесной не узреть такого солнца!

От вина румянец – гуще, стал твой лик еще прекрасней –
Так расцвечивает кущи в вешний цвет пунцово солнце.

Ты блеснул красой своею в высях красоты – и сразу
От огня еще светлее, стало вдруг багрово солнце.

Если ты не даришь взгляду светоч красоты чудесной,
Не дарует мне в отраду света огневого солнце.

И пока в затворе тесном, Надира, ты горько стонешь,
На ристалище небесном мчится вскачь бедово солнце!

* * *
Как Кыбла для молящихся – твой лик,
Но свет его и в погребок проник.

Сегодня в погребке бурлит вино –
Хозяин здесь открыл чудес тайник.

Кипящих кубков длинная чреда –
Вот верный путь спасенья горемык.

Бог существует, мир – небытие,
Суть эту каждый праведник постиг.

Поднять на плечи гору тяжело:
Увы, моих печалей груз велик.

Друзья мои рыдают надо мной,
Враги дивятся, прикусив язык.

О Надира, всегда ищи любви:
Ведь без любви потерян каждый миг!

* * *
Хмельна я, кравчий, лей мне хмель густой –
Я хоть на миг расстанусь со тщетой!

О, вызволи меня из пут беды –
И днем и ночью винный лей настой.

Испей вина, беги от суеты,
Лови лишь миг, вся жизнь – обман пустой.

Тебе в моих очах готов приют –
Его хоть раз вниманьем удостой.

Влюбленным сердцем миг свиданья жди,
Не ведайся с тщеславной суетой.

Желаешь ты ловить сердца – лови
Их сетью, из кудрей твоих витой.

Пока вкушаешь ты свиданья хмель,
Джамшид ты и Бахрам, – живи мечтой!

Пьешь чистый хмель ты, а гуляк пои
Осадочной, хмельною густотой.

Желаешь ты удач, о Надира, –
Не жди удач, – на этом твердо стой!

* * *
Пламя страсти в разлуке – такая беда,
Что померкнет пред ней преисподней страда.

Сердце – рана сплошная, рубец на рубце, –
Это след твоих стрел – к борозде борозда.

Равнодушье с любовью нельзя примирить:
Жаркий пламень – противник холодного льда.

Шаху пышное ложе приносит покой,
Я же, странница, местом у печки горда.

Этот мир, Надира, и жесток и кровав,
А покоя не сыщешь, где кровь и вражда.

* * *
Вот и сад божьей волей возрос – посмотри,
На венцы золотые у роз посмотри.

Только пламя свечи ровным светом горит,
А мой стон мечет искры вразброс – посмотри.

Очи карой кровавой нещадно грозят,
Меч убийца над жертвой занес – посмотри.

Меч разлуки мне грудь на сто клочьев рассек,
Сотни тысяч он ран мне нанес – посмотри.

Видишь: я, как свеча золотая, горю, –
Как пылает мой стон болью слез – посмотри.

Разве лани дичатся Меджнуна, – скажи, –
На меня, о, молю, без угроз посмотри.

Надира, знай, что все в этом мире хмельны, –
Ты на чашу, что кравчий поднес, посмотри.

* * *
От моих горячих стонов вьется к небу жгучий дым,
Застилает блики солнца непроглядной тучей дым.

До глубин земли проникла влага моря слез моих,
А мои стенанья мечут к небесам тягучий дым.

Ночью я стенаю, вспомнив кудри черные твои, –
Диво ли, что кроет небо пеленой горючей дым?

Свет красы твоей пылает, кольца дымные летят,
И, как будто кудри, вьется вкруг тебя летучий дым.

Жаром красоты, молю я, тело мне не обожги –
Пусть легко и нежно пышет амброю пахучий дым.

О любимый, яркой свечкой для других ты не гори –
Пусть соперниц не заденет – ты меня не мучай – дым.

Надира, ты горьким стоном создала горячий стих:
На листки дивана строчкой ладно лег текучий дым.

* * *
Благодарение вовек: мой не отвергнут труд,
Приметы преданной любви опору мне дают.

Ты для неверных – божество, ты – идол мусульман,
Кааба, капище – твои: повсюду – твой приют.

Когда сразит тебя печаль – скорее в погребок,
Проси поддержки у гуляк: они ведь добрый люд.

Хозяин стену здесь воздвиг – сплошной заслон из чаш,
И толпы диких орд сюда вовеки не пройдут.

Доступен ли урок любви отшельнику-глупцу?
Смотри: заученно бубнит заклятья словоблуд!

Походкой плавной мой кумир выходит гордо в сад,
Все кипарисы он затмит, он – самый стройный тут.

С манящим зовом мой кумир подходит к Надире,
А на любом ином пути его преграды ждут!

* * *
Десница смерти тем горька стократ,
Что ею будет труд всей жизни взят.

Не тщись украсить зданье бытия:
Ветха опора – бренный мир утрат.

В чертоге сердца вечна боль любви,
Пока на свете вечен жизни сад.

Хитер в обмане и неверен мир,
В нем даже верность лишена услад:

Ширин томилась, мучилась Лейли,
Меджнун терзался, горевал Фархад.

Все связи мира – звенья цепи зла,
Не так ли ловчий ставит сеть засад?

* * *
Я захлебнулась кровью, скорбь – в дыхании оледенелом,
Как листья осени, лицо в разлуке стало пожелтелым.

Я на дороге ниц паду туда, где он ногою ступит, –
Не страшно превратиться в прах душой измученной и телом.

Врач прикусил смущенно перст и молвил мне в недоуменье:
“Любовь – недуг твой, для нее лекарств не сыщешь в мире целом!”

Кто жаждет суеты мирской, того погубят путы страсти,
Но вольных в цепь не заковать, капкан не будет им уделом.

Не будь беспечным, если вдруг войска разлуки набежали,
О, сердце, в битву устремись, отдай всю силу стонов стрелам.

На теле немощном моем – разлуки горестные пятна:
В игре любви два цвет есть, и черный цвет здесь рядом с белым.

Ты не находишь, Надира, тропинку к цветнику свиданья,
Скитаешься среди пустынь в отчаянье оцепенелом.

* * *
Счастья встреч без мучения нет,
Без шипов – и цветения нет.

Есть избранники сердца у всех,
Мне ж в любви утешения нет.

Встреч с возлюбленным я лишена,
И от мук мне спасения нет.

Боль разлуки с любимым терплю,
Но любви без терпения нет!

Тени нет у разрушенных стен,
Сокрушенным – забвения нет.

Пусть твой локон змеится: где клад,
Там от змей избавления нет.

С кипарисом не сравнивай стан:
В кипарисе движения нет.

Слов соперниц не бойся: у злых
Не найдешь одобрения. Нет!

Но поймет, кто в любви одинок:
Надире исцеления нет.

* * *
О стройный кипарис, о чем твоя мечта?
Душа тобой горит, жизнь без тебя пуста.

Молитвы возношу, молю тебе добра –
Пускай твоя вовек сияет красота!

Луноподобный лик! С ним солнце спор ведет,
Но, верно, на закат уходит неспроста!

Отшельникам нужны Ковсер и Сельсебиль,
А мне – лишь влажный блеск сверкающего рта.

Когда еще не знал ты вязи черных строк,
Предрек тебе Коран счастливые лета.

О нищий весельчак, твой кубок – черепки,
Но кубок Джама им – размером не чета.

Все, кто в тебя влюблен, печалью сражены,
А для тебя ничто – их боль-кручина та.

О сердце, ты тоской навек сокрушено,
Вся сила от тебя разлукой отнята.

Ты столько, Надира, твердишь про боль любви,
Что знают все теперь, как боль твоя люта.

* * *
В те дни, когда я без друзей, без их бесед одна,
Я в одиночестве своем печальна и грустна.

С любимым я разлучена, в моей лачуге мрак,
Мне вместо пищи – горечь слез, и желчь – взамен вина.

Лишь он один был у меня среди мирских сует,
И от земных раздоров я была отрешена.

Что солнце мне и что луна, о грозный небосвод!
Над повелителем моим сошлась земля, черна.

Чертог любви я возвела ценой таких трудов –
Поток событий снес его, мой труд погиб сполна.

Зачем, друзья, твердить мне ложь, что будто бы он жив?
Нет больше жизни и во мне – смотрите, как бледна.

В разлуке с ним нет и следов того, чем я жила:
Жива я или же мертва – загадка та трудна.

И сколько б ни было богатств под властью рук моих,
Без светоча моей души ничтожна и казна!

Шербет свиданья был в мечтах, а рок судил мне яд –
Моя жестокая судьба была предрешена!

Надежд не стало, Надира, и нет уж веры в мир:
Моя надежда – шах Дара ушел в обитель сна.

* * *
Душу в теле, как Мессия, оживит он сладким словом,
Сердцу в пиршества ночные свет он льет челом пунцовым.

Жаркий стон мой в разлученье одержим стократ безумьем –
Мертвых, словно в Судный день, я пробуждаю страстным зовом.

Сжальтесь же, больную душу пожалейте, о собратья, –
Дом души рыданьем рушу я в терпении суровом.

Мне в смятении светиться любо отблеском зеркальным:
По ночам павлин мне снится – что ни день, в сиянье новом.

Чудо-речь твоя обильна радостью животворящей:
Воскрешать сердца посильно лишь устам твоим медовым.

Любо тебе было скрыться от людских всезрячих взоров:
Тайна уст твоих таится под таинственным покровом.

Что ж стенать в жестокой муке, реки слез струя потопом, –
Нужно в бедствиях разлуки быть к терпению готовым.

Если в блеске небывалом лик твой дивный воссияет,
Станет Надира зерцалом вопреки своим оковам.

* * *
Что сталось? Где прекрасный мой? Доселе он нейдет!
Уж все пришли, кто в ратном был с ним деле, – он нейдет.

Ах, ярче утра светлых встреч был луноликий мой!
Стал мрак, где светоча лучи мне рдели, – он нейдет.

Нет, мне тех встреч не возвратить – душа горит огнем,
И не текут живящих слез капели: он нейдет.

Надежд зеленые ростки не распустили роз,
Настал Навруз, но дни весны не грели: он нейдет.

Что, если огненной тоской спалило целый мир:
Где все сгорело, как мне жить – в огне ли? – он нейдет.

Властитель мой покинул мир, тебе же, Надира,
Рыдать о горестном твоем уделе: он нейдет.

перевод С. Иванова

* * *

* * *