Национальная культура и национальное самосознание
(Доклад, представленный на Симпозиуме по Еврейской Культуре в Москве в декабре 1976г.)
Альманах “Сион”, No 25, 1978 г.
( Доклад, представленный на Симпозиуме по Еврейской Культуре в Москве в декабре 1976 г.)
Толковый словарь определяет понятие “культура” как “уровень духовной жизни общества”. Понятие “национальная культура” учитывает влияние на культуру национального характера данного народа. Поэтому национальных культур столько же, сколько культурных национальностей.
Из трех сфер, на которые обычно подразделяется духовная культура, – наука, литература, искусство – национальный характер сильно сказывается в литературе и особенно в искусстве, являющемся сферой самовыражения. Для атмосферы национального искусства каждого свободного народа характерна естественная, не нуждающаяся в логических “подкреплениях”, уверенность в своей полноценности, своем праве на публичное самовыражение, на собственное достоинство, на способность защитить себя.
Что же определяет национальность данной культуры?
В какой-то мере – язык, но это – не главное: Эренбург не стал русским, а Гейне – немцем.
В какой-то мере – тематика, но и это – не главное: “Паровой дом” Ж. Верна не стал произведением английской или индийской литературы, это – произведение типичного французского либерала XIX в., предназначенное для читателей, чувства и мысли которых родственны авторским.
Главное, что определяет национальность данной культуры, – это присущее ей национальное самосознание, проявляемое хотя бы стихийно (как это характерно для искусства). Для наций с неблагополучной судьбой, но обладающих осознанной волей к жизни, типична склонность целеустремленно культивировать свое национальное самосознание и основанную на нем национальную культуру в учете стремления “благополучных” наций выхолостить душу народа, духовно ассимилировать его (так, в XIX в. подобные задачи определяли национальную жизнь мадьяр, финнов, норвежцев, западных славян и прибалтов, которым угрожало поглощение немецкой, шведской и датской культурами).
Обращение Асбъернсена, Осена и их единомышленников к норвежскому фольклору сделало возможным превращение народного языка Норвегии “ленсмол” из “диалекта простонародья” в равноправный государственный язык (до того единственным официальным языком Норвегии был норвежско-датский язык “риксмол”). “Будителями чешского народа” называет чешская историография энтузиастов борьбы за национальные ценности, превративших в XIX в. чешский язык из “мужицкого жаргона” в язык театра и литературы, крепивших в душах своих соплеменников чувство национального достоинства.
Такую же роль играла эстонская поэтесса Лидия Койдула, ее финские друзья и многие-многие другие. Для них всех было типично уделять особое внимание молодежи и детям, настойчиво воспитывать в них сознание национального достоинства. Они с предельной остротой понимали, что не может быть эмоционально полноценным и следующим здоровой этике человек, воспитанный в сознании своей ущербности из-за врожденной принадлежности к чему-то презренному и вынужденный стыдиться своих характерных черт. Такие люди, скованные в публичном самовыражении, естественно, не могут создать полноценную национальную культуру.
Важнейшим средством национального воспитания просветители справедливо считали распространение знания национальной истории (в частности, они настойчиво использовали исторические сюжеты для своих литературных произведений).
***
Все сказанное в некоторой мере учитывалось еврейскими национольно-мыслящими добровольцами-активистами, развернувшими в начале 60-х гг. неофициальную просветительскую деятельность среди евреев различных местностей СССР.
Приходилось действовать в условиях практического отсутствия соответствующей литературы (так, из официальных советских школьных учебников после войны исчезли даже имевшиеся ранее отрывочные сведения по древнееврейской истории, прежде служившие “опорными точками” в сознании людей) и преемственности. Были и другие многочисленные трудности, обусловленные спецификой общей обстановки.
Самоотверженно, с большой затратой сил и времени составлялись и проводились лекции, размножались (машинописью, фотоспособом, иногда – на ротапринте) книги и статьи, ставшие библиографической редкостью; делались извлечения из отраслевых изданий, содержащих еврейскую тематику; конспектировались радиопередачи. Была создана сеть кружков по изучению языка иврит, иудаики, еврейской литературы, музыки и истории. Возобновилась практика совместного проведения традиционных праздников с соблюдением старинной обрядности. Одной из форм распространения знания истории была раздача (в том числе – случайным встречным собеседникам) библиографических справок с указанием литературы по еврейской тематике, доступной советскому читателю.
Важной частью деятельности этих еврейских просветителей были поиски и сплочение единомышленников и сочувствующих, установление контактов между активистами-евреями различных местностей СССР – так сказать, создание “инфраструктуры” еврейской неофициальной духовной жизни в СССР.
Пока рано подводить окончательные итоги просветительной деятельности еврейских энтузиастов того периода, но можно утверждать – они были значительными.
В атмосфере воодушевления, порожденной Шестидневной войной, национально-просветительская деятельность среди евреев СССР резко расширилась. Но начиная с 1971 г. главным образом – под влиянием успехов алии, возникло ходячее мнение, что занятие историей для еврейства СССР – неактуально и что все усилия неофициального просветительства должны быть направлены только на решение прагматической задачи – изучение языка иврит.
Однако в ситуации, создавшейся после войны Йом-Кипура, необходимость распространения знания национальной истории среди евреев СССР вновь стала очевидной: в трудную пору жизни нации знание прошлого является моральной опорой и обязывает к достойному поведению.
***
В заключение позволю себе высказать собственное мнение о желательных особенностях преподавания истории среди евреев СССР:
1) Вопреки общепринятым взглядам, согласно которым основное внимание должно уделяться древнееврейской истории, считаю необходимым главным образом учить истории последнего столетия (разумеется, достаточно подробно освещая древность и средневековье):
– во-первых, потому, что если раньше евреи считали, что у них есть великое прошлое и надежда на великое будущее, но нет настоящего, то теперь это ожидавшееся великое будущее наступило (эпопея возрождения и развития Израиля, героизм бойцов гетто и самообороны, индивидуальные достижения евреев в различных областях на протяжении последних поколений имеют не меньшее познавательное и воспитательное значение, чем деяния древних);
– во-вторых, потому, что политические проблемы Израиля и современного еврейства уходят своимикорнями в историю последних десятилетий и для осмысленного участия в решении этих проблем необходимо конкретное знание новейшей истории (в частности, ее психологического аспекта).
2) Преподавание еврейской истории должно обращать обязательное внимание на основные моменты чужой истории, особенно – на ее драматические повороты:
– во-первых, потому, что невозможно достаточное понимание еврейской истории без рассмотрения истории тех народов, среди которых евреи жили;
– во-вторых, потому, что отдельно взятая еврейская история (как и любая другая национальная история) не содержит всех поучительных уроков, знание которых необходимо для правильного решения существующих и перспективных политических проблем.
3) Необходима забота о знании героического прошлого еврейского народа – эти сведения требуется особенно популяризовать среди евреев СССР, учитывая характер окружающей пропаганды и создаваемую ею атмосферу.
4) Должно быть настоятельно рекомендовано включение в учебники истории хотя бы тех сведений по еврейской истории, которые имелись там до Второй мировой войны.
Послесловие автора
Очевидные условия написания доклада (в Ленинграде, осенью 1976 г.) делали невозможными ссылки на ряд источников (Жаботинский, “славянские националисты” и др.).
Ряд моментов доклада заострен против эксплуатирующих наивность Запада суждений, высказывавшихся, в частности, в период подготовки к Брюссельской конференции, направленной на попытки возрождения в СССР официальной (т. е. не связанной со здоровой национальной идеологией) еврейской культуры, а также против ложной сенсации некоторых дельцов, якобы оказавшихся тогда “первопроходцами” еврейской неофициальной культуры в СССР.
На открытом симпозиуме в СССР осенью 1976 г. было недопустимо называть имена людей, развернувших там в 60-е годы неофициальную просветительскую деятельность среди евреев: как правило, это были люди, жестоко преследовавшиеся властями и в любом случае одиозные для них. Едва ли требуется приводить перечень этих людей в израильском журнале: ведь здесь история еврейского подполья в СССР известна достаточно хорошо, а данная публикация не предназначена быть исчерпывающим историческим обзором и касается лишь отдельных принципиальных моментов рассматриваемой темы.
Просторный тамбур вестибюля Мариинского театра был местом конспиративных встреч (синагога находилась поблизости)
2. Чего они хотят?
Александр БОГУСЛАВСКИЙ
Журнал “Круг”, No. 609, 1989.
Нас перестройка не коснулась (исключая “косметические” подробности), – таково мнение евреев об изменениях в СССР: прежняя враждебность к Израилю в средствах массовой информации и политических акциях; “гласность” дала простор “Памяти”, “Протоколам сионских мудрецов”, “Влесовой книге”. Если даже либеральничающие “Московские новости” – откровенно антиизраильские, то многие публикации в других изданиях можно расценить просто как погромные. Митинги, демонстрации и эффективная бесшумная активность российских гитлеровцев, их подстрекательский самиздат, заигрывание с ними официальных инстанций (и все это на фоне неисправимо – удручающей повседневности) – характерные черты действительности СССР. Израильские обладатели антенн – “тарелок” часто (периодами – ежедневно) слушают и видят в подлиннике гнусные передачи из Останкино о нас. Ненависть к нам, которую излучают их главный ближневосточный обозреватель Сейфуль-Мулюков, внешнеполитический юрисконсульт Лукашук и другие – патологическая. “Новое политическое мышление”, “изменение стереотипа врага” – все эти и подобные новомодные московские лозунги распространяются на отношение к кому угодно, только не к нам. И такая пропаганда, падающая на уж очень благодатную почву, непрерывно продолжается с кануна Шестидневной войны. Если (не дай Б-г!) Израиль погибнет, то для публики и руководства СССР это будет праздником, сравнимым только с 9 мая 1945 года.
Когда телевидение СССР показывает карту Ливана, на месте примыкающей с юга Западной Галилеи красуется надпись: “Территория арабского государства”. То же и в печатных изданиях: “Территория Израиля – 14.1 тыс. кв. км” – русские официально признают только решение ООН от 29.11.1947. Когда их телевидение обсуждает перспективы т.н. “Международной конференции по Ближнему Востоку”, там говорится прямо: “Прежде всего Израиль должен отойти к границам 5.6.1967, а вопрос о статусе Иерусалима должен решаться особо”. Дальнейшее договаривает арабская пропаганда: 1)арабские беженцы должны вернуться в свои дома, 2)Израиль должен уйти в границы от 29.11.1947, 3)на всей территории Палестины должно быть создано единое “светское” (или – “исламское”) государство.
Очевидны сопутствующие таким событиям процессы: массовая ерида (в дни, предшествовавшие Шестидневной войне, советская печать с удовольствием сообщала: “Ежедневно 3 тыс. человек покидают Израиль”); стягивание к уже необороноспособным границам Израиля вражеских войск, которые на заключительном этапе будут пущены в ход и упьются резней.
Можно предсказать грядущую сентенцию советской историографии: “Еврейское государство доказало свою нежизнеспособность” (так там писалось о Польше между сентябрем 1939г. и 22.6.1941).
А пока в Москве весьма высокопоставленное лицо заявило, что решение покончить с вторжением в Афганистан развязывают ему руки для достижения мира на Ближнем Востоке. Он же с особой энергией настаивал на скорейшем прекращении “братоубийственной” ирано-иракской войны с тем, чтобы далее все занялись проблемой Ближнего Востока. Тем временем печать СССР многозначительно смакует факт наличия там миллионного контингента, закаленного в боях в Афганистане (в Египте до изгнания Садатом находилось около 20 тыс. советских военнослужащих).
Вспоминается лекция для офицеров запаса, которую я слушал в конце 60-х гг. в училище (ВВМИОЛУ) им. Дзержинского. Лектор – статный флотский офицер с рыжеватой шевелюрой, красной рожей пьяницы и манерой картинно поджимать рот после каждой фразы, говорил о роли политработников в системе вооруженных сил СССР. Заметив, что для этой роли требуется “талант Б-жьей милостью”, он обрушился на “горячие головы”, которые, развенчивая культ Сталина, подорвали моральное состояние армии, а затем перешел к самому главному:
“Основа нашей военной доктрины состоит в том, что мы обязаны выигрывать каждую войну, которую ведем – независимо от того, большая это война, или малая, важная для судеб будущего, или нет”.
Лектор выражал позицию заправил СССР, отлично понимавших, какие убийственные морально-политические последствия для их армии и населения (и, в конце концов, – режима) будет иметь признание своего военного поражения. Ведь слишком многое в скверной действительности СССР всегда глушилось сознанием: “Зато мы – всегдашние победители, нас все боятся!” Не требуется ли им теперь особо впечатляющий реванш за уход из Афганистана?
***
Но наш противник, учитывая богатый опыт прошлого, действует расчетливее прежнего: к внешним силам уничтожения он стремится добавить внутренние разрушительные силы.
Передо мной – изданная в СССР еще в 1974 г. брошюра “Против сионизма и израильской агрессии”. Как это типично для советской пропаганды, наша действительность “описывается” с использованием цитат клеветников и пораженцев. Подбор цитат выявляет очевидную тенденцию. Так, утилизируют умничающего “еке”, явно способного мыслить только извращенными ассоциациями и созвучиями:
“<…израильтянин немецкого происхождения…> подробно описывает возникновение фашизма в Германии после первой мировой войны. Там фашизм появился как следствие провала политики военных захватов, когда был брошен лозунг “Держаться до конца”! “Здесь… (т. е. в Израиле, цитата опубликована в 1970 г. – А.Б.) создана обстановка террора против свободы мнений. Каждого, кто не считает “моральное состояние народа” главным жизненным фактором, сочтут за преступника…”
Так вот чего они хотят в первую очередь – подорвать моральное состояние нашего народа. Но так они всегда действовали по отношению к намечаемым жертвам, толкуя о мире и ругая “поджигателей войны”.
В 1949 г. тогдашний английский министр иностранных дел Эрнест Бевин (один из создателей Североатлантического пакта) публично заявил, что СССР уверяет других в своем миролюбии и дружелюбии только для того, чтобы будущая жертва расслабилась – тогда безопаснее на нее напасть и легче ее прикончить.
Разумеется, Вышинский тут же изобразил оскорбленную невинность, и так же, разумеется, он убедил только тех, кого и не требовалось убеждать.
Бевин, выходец из самых низов, в прошлом – напористый и хамоватый профсоюзный босс, выбившийся в министры, чувствовал душевное подполье и квалифицировал практику своих советских партнеров гораздо вернее, чем, например, аристократы Рузвельт и Хэлл. Не из-за любви к Бевину (ибо сам он очень не любил нас), а ради его объективной и поучительной правоты, упоминаем здесь этот эпизод.
К сожалению, духовных уродов разного типа в нашей среде – предостаточно (есть у них и организации, и лидеры, и покровители, и разного рода поддержка из-за рубежа). Противостояние этим духовным уродам – борьба за упрочение морального состояния израильского народа и его воли к самозащите для нас должно быть задачей No 1.
На нас, выходцах из СССР, осведомленных о многом лучше других израильтян, лежит особая моральная ответственность за борьбу с опасными политическими иллюзиями.
Следует помнить: события в будущем могут развиваться быстрее, чем это подсказывают логические и псевдологические оценки.
***
Молодой сабра, студент – электрик, персидский еврей по корням, на выборах 1984 г. голосовал за Вейцмана. Способный к технике, он не имел ни склонности, ни привычки к фактологическому анализу в политике, но доверял лозунгам. А красивые лозунги о мире и сотрудничестве с окружающим арабским миром пленяли его. В попытках что-то разъяснить ему он слушал только самого себя.
Недавно я снова разговаривал с ним, уже инженером. Он повзрослел (ведь “интифада” многим прибавила зрелости!), научился сколько-то задумываться над доводами собеседника. Попутно я рассказывал ему, что говорят телевидение и печать СССР об идее международной конференции по Ближнему Востоку, и о нас вообще.
– Но почему же, – ошеломленно спросил он, – здесь нам об этом ничего не рассказывают: газеты, радио и телевидение, Мисрад а-хуц?…
– А ты разве забыл, в чьих руках здесь все это? – ответил я вопросом на вопрос.
Он как-то растерянно улыбнулся и тихо задумался.
3. Кого полагается ненавидеть?
Александр БОГУСЛАВСКИЙ
Журнал “Круг”, No. 614, 1989.
В 1944 г. в одной из своих статей Эренбург писал: “Когда-то антисемитизм мог казаться всего лишь бытовым уродством. Теперь это слово пропитано кровью. Это начиналось с надписей на заборах, с криков уличных мальчишек. Это кончилось Треблинкой”.
Мы знаем, что Треблинкой антисемитизм не кончился. Но общеизвестный перечень его преступлений таков, что современные ненавистники евреев, респектабельности ради, называют себя антисионистами. Этот эвфемизм дружно используют они все: облаченные в черные безрукавки “Памяти” последователи Дмитрия Васильева и чернокожие от природы молодцы Джесси Джексона, желтые поставщики нацеленных на нас Саудовских ракет и англичанка Ванесса Рэдгрейв. И так же дружно они поддерживают ударный отряд современного антисемитизма – непреклонный в стремлении уничтожить Израиль арабский мир. Неисчислимы сочувствующие им, они вместе лгут и утверждают подлые резолюции, объявляют нам бойкот и вооружают арабов, шлют к ним “добровольцев” и сеют ненависть к нам.
Объективно нам остается одно: быть способными противопоставлять силе – силу, ненависти – ненависть.
Пережившие в СССР войну 1941-45 гг. помнят, каким действенным фактором на войне является ненависть к противнику, и какое значение придавалось культивированию этой ненависти.
Всматривавшиеся в историю знают, что культивирование такой ненависти – обычная практика наций, серьезно относящихся к войне. Общеизвестна значительная роль, которую в первую мировую войну сыграла антинемецкая пропаганда Антанты в победе над Германией. В далеком 1588 г., когда испанская Непобедимая Армада плыла к берегам Англии, в обстановке крайней тревоги, в церквах показывали населению орудия пыток инквизиции: вот, дескать, что ждет англичан, если они не смогут отразить вторжение жестокой католической державы.
А вот отдельные “перлы” арабской пропаганды, упавшей в СССР на очень благодатную почву.
В мрачнейший для евреев СССР период начала 50-х гг. там средства массовой информации повторяли болтовню арабского дипломата в ООН о “зверски убитых сионистами тысячах мирных арабов Палестины, в том числе – сотнях беременных женщин-арабок”.
Зимой 1956-57 гг. пропаганда СССР повторяла “сообщения” египетских газет, будто в Газе израильские оккупанты размозжили головы 8 тысячам арабских юношей.
В 1968 г. иорданский король Хусейн, лично прилетев в Москву и выступая там перед заправилами, заявил, что “евреи воображают себя наций господ” (газеты СССР так и воспроизводили его слова).
Разумеется, вся ближневосточная информация в СССР подавалась и подается так односторонне и селективно, как только возможно при тоталитарном режиме.
Чему-чему, а ненависти нас в СССР учили основательно. Мы ненавидели классовых врагов и врагов народа, врагов нашей великой Родины и религиозных мракобесов. Евреям полагалось – ненавидеть вместе со всеми, и приходилось – быть ненавидимыми отдельно и особо (что, ради “коммунистической сознательности”, требовалось не замечать).
Вот пример, каких в российской действительности было бессчетно много.
Голодная военная зима 1942-43 гг. Свердловск. Техническая школа ВВС. Бурсацкие нравы.
В батальоне курсантов есть несколько евреев. Они – на положении париев, постоянно чувствующие отчужденность и презрение окружающих, то и дело выражаемые в грубых оскорблениях. Когда, например, на обед подавали третье (“сладкое”) блюдо – чашку лесных ягод – еврею-кураснту “сладкое” не доставалось; сосед проглатывал его ягоды, приговаривая: “Тебе это не полагается!” Еврей-курсант не смел даже намекнуть на протест, т.к. знал, что тогда ему ночью в спальне устроят такую “темную”, следы которой останутся на всю жизнь.
И в этой обстановке, евреи держались как-то подчеркнуто недружно, демонстративно ссорились – будто желая доказать и себе и окружающим: “Я – не такой, как другие евреи; я – лучше!” Окружающие безошибочно ориентировались в поведении еврейских парней; курсанты с веселым, дружно-злым гоготом наблюдали за ссорами евреев: “Жидята выслуживаются перед нами!”
Мне, тогда – семикласснику, жившему в 100 км от Свердловска, рассказывал все учившийся в этой школе ВВС старший товарищ – нееврей. В общей антисемитской атмосфере, когда всем нам приходилось многое почувствовать на себе и шаг за шагом осознать, этот рассказ добавлял еще один штрих к общей картине окружающей действительности и миропонимания.
В ту зиму я почувствовал себя еврейским националистом. И собеседников, и информации в провинциальной глуши было мало. Два года спустя мне попался справочник “Британская империя”, изданный в 1943 г. Данные о Палестине (тон описания не был враждебным) относились к 1939 г. “Это уже нечто реальное!” – обрадовался я и с января 1945 г. стал сионистом.
Оглядываясь на слышанное и пережитое, я не негодовал на свердловских курсантов-евреев и подобных несчастненьких. Их было просто жалко. Лишенные моральной опоры, которую дает знание прошлого и своих корней, они были слишком беспомощной добычей врагов.
А вот отношение к российскому великодержавию у меня со времени той войны определяется формулой: “Долг платежом красен”. С этим чувством я следил за его экспансией и читал о его прошлом.
***
Многое можно вспомнить об арабах и их покровителях в дни “интифады” и мечтаний “двоюродных братьев” то ли об “исламской республике”, то ли о “Сурья аль-Джунубия” (“Южная Сирия” – часть “Великой Сирии” со столицей в Дамаске).
Но “момент истины” – страшные дни конца мая и начала июня 1967 г., когда в лицо Израилю смотрела и дышала смерть. Тогда арабы воображали, что они в состоянии сделать с Израилем все, что хотят, и полностью разнуздали свою откровенность (как потом сожалели об этом их наставники и покровители!). “Мы преподадим миру урок смерти!” – вещала арабская пропаганда, выражая уверенность, что мало кто из израильтян останется в живых. “Евреи, когда мы говорим, что сбросим вас в море, это не значит, что мы собираемся осквернить Средиземное море вашими телами – нет: мы закопаем вас в ямы, которые перед этим вас же заставим вырыть!” – заявлялось в сирийских радиопередачах.
“Нас ожидал новый Бабий Яр, увеличенный во много раз и осуществленный еще более садистскими методами” – подытоживали после Шестидневной войны израильские обозреватели.
Как известно, война на этом не закончилась…
Спрашивается: какой была бы душевная и мыслительная реакция любого нормального народа на все это? Ведь элементарное нравственное чувство побуждает строить отношения на принципе взаимности. Как пример, вспоминалась Франция после 1870 г., жившая идеей реванша.
Тогда ненависть к обнаглевшему национальному врагу возбуждала, в частности, творческую мысль создателей нового оружия (часто – по личной инициативе, не требуя денежных вознаграждений). В 1874 г. Эдуард Буйен предложил идею гусеничного танка, оснащенного митральезами; в те же годы т. н. “Молодая школа” (“Jeune ecole”) французского военного кораблестроения выдвинула идею подводных лодок и быстроходных катеров с огромной огневой мощью (прообраз современных “Fast attack crafts”), и т. д.
Как личная реакция на чтение советской пропаганды о ближневосточных проблемах была мечта о том, что в Израиле творческие возможности направлены на создание видов оружия, грозных и для арабов, и для их далеких покровителей, еще пожалеющих о многом.
В СССР, при очень слабой осведомленности, политическая действительность Израиля представлялась упрощенно и невольно идеализировалась. Думалось: там – все свои и едины в противостоянии внешним врагам. Межпартийные разногласия, о которых кое-какая информация доходила до евреев СССР, представлялись чем-то второстепенным.
После Шестидневной войны “Кол Исраэль” передавал удивительную подробность: оказывается, в ЦАХАЛе не принято ненавидеть врага (“Израильский солдат стреляет в противника, сожалея, что его приходится убивать”). Сообщалось, что Ицхак Саде, законодатель израильской военной этики, поучал: “Чтобы успешно воевать, вовсе не обязательно ненавидеть противника – достаточно любить то, что защищаешь”. Говорилось также, что ненависть только ослабляет и лишает жизнерадостности.
Но, быть может, в Израиле евреи – такие добрые, что вообще никого ненавидеть не способны?
Летом 1929 г. на заседании выборных представителей в Тель-Авиве около ста левых делегатов напали на сторонников Жаботинского и нескольких из них избили до крови. Сам Жаботинский спасся только благодаря быстрому вмешательству курсантов школы инструкторов Бейтара. Жаботинский был потрясен этим проявлением ненависти евреев к евреям. Он писал: “Никогда в своей жизни я не видел проявления такой нечеловеческой ненависти – ни в России, ни даже среди арабов во время погрома в Иерусалиме. Безграничная ненависть, слепое стремление бить, разить, разорвать на клочки”.
Вскоре стали “модными” массовые уличные драки-расправы над евреями – ревизионистами. Затем последовал кровавый навет в деле об убийстве Арлозорова (1933г.), что привело ишув на грань гражданской войны. Примечательный штрих происходившего: когда отпала всеобщая уверенность в виновности ревизионистов и рабочая газета “Давар” намеревалась опубликовать просьбу о помиловании, один из вождей МАПАЙ Зяма Аранович с полусотней однопартийцев ворвался в редакцию “Давар”, угрожая переломать печатные станки. Он же, который во время Шестидневной войны именовался Залман Аран и уже находился на посту министра, настаивал на предельно деликатном ведении войны, т. к. иначе арабы не захотят заключить мир (ну, чем не психология еврея гетто!).
Важнейшими примерами смертельной ненависти евреев к евреям были операция “Сезон” (1944-45 гг.) и уничтожение “Альталены” (1948г.). Возглавлявший эти операции Игаль Алон был сам далек от ненависти к арабам и пресекал ее у других.
В 1944 г. близкий конец мировой войны был очевиден и последующие проблемы – несомненны. Если бы тогда Бен-Гурион, вместо “Сезона”, сосредоточился на подготовке к борьбе с внешним врагом (он сделал это только в 1946 г.), то война за Независимость была бы гораздо успешнее для нас. Но в 1944 г. в сознании Бен-Гуриона ненависть к инакомыслящим евреям заслоняла угрозу внешнего врага. Подобное же можно сказать о происходившем в 1934-39 гг.
Наша официальная историография мало занимается этим горьким и поучительным анализом упущенных возможностей. Обычно такой анализ – удел частных комментаторов.
Важным этапом в развитии процесса ненависти евреев к евреям была последовавшая за выборами 1977 г. потеря частью политических сил лояльности к государству, где они лишились власти (это впервые выразительно проиллюстрировали события Ливанской войны).
Насколько драматична теперь напряженность внутри израильского общества – достаточно обратиться к статье Габи Башана “И восстанет брат на брата”… (русскоязычный вариант – см. “Спутник” от 25.04.1988), а теперь появилась тема “сикарии”.
Когда теперь араб с телеэкрана толкует евреям: “Давайте вместе пойдем против “Кахане!” – он всего лишь повторяет подсказку, сделанную ему еврейскими политическими уродами. Эти уроды готовы развязать у нас гражданскую войну, имея союзниками арабов (общеизвестный лозунг которых: “Этбах эль яхуд!” – “Режь евреев”!”).
Более “умеренные” уроды готовы довольствоваться приходом к власти с помощью арабских избирателей, стремясь “выслужиться” перед ними путями не только унизительными, но и очень опасными.
Инициаторы этих гнусных и глупеньких устремлений руководствуются сознанием, пусть даже не формулируемым открыто: “Партийные интересы – выше национальных; национальное государство является прежде всего нашей партийной собственностью, которую захватили “тремписты”.
Примат противостояния внешним врагам-юдофобам у них и прежде хронически отсутствовал в мыслях и чувствах. Его осознавали только при приближении угрозы уничтожения внешними силами, да и то всегда с опозданием (и как-то не до конца).
Казалось бы очевидным, что если все рухнет, то нет смысла в заботе о будущих привилегиях господствующей партии (ведь “снявши голову, по волосам не плачут”). Но для осознания этого требовался духовный уровень, значительно превышающий имеющийся у них в наличии и прежде, и теперь.
Антиизраильская пропаганда СССР и других внешних врагов, приписывавшая сионистскому государству тотальную милитаристско – экспансионистскую целеустремленность, в сущности идеализировала наш политический интеллект. Но будь у нас действительно такой политический интеллект, существуй примат противостояния внешним врагам – судьбы еврейского ишува, а затем государства были бы совсем иными. Тогда и Катастрофа была бы меньше, и весь еврейский народ – больше и сильнее.
И теперь, оглядываясь на трагические упущения прошлого и всматриваясь в надвигающееся грозное будущее, остается желать: “Лучше поздно, чем никогда!” “Перестройка” (так забавно произносимая картавыми израильскими дикторами) требуется и здешнему политическому мышлению в направлении острейшей заботы о повышении нашей национальной безопасности.
Это в первую очередь относится к элементарным человеческим чувствам и отношениям.
Я – за корректность и против расправ даже над самым вредоносным духовным уродом-евреем – достаточно лишить его возможности дальше причинять зло и пусть его судит история.
Две причины обусловливают эту позицию:
– у такого урода-еврея есть ни в чем не виноватые родственники и крайне нежелательно создавать трагические счеты между ними и израильским обществом, еврейским государством;
– подобные расправы будут прежде всего радовать наших внешних врагов (и это – главное).
Перед лицом наступающей внешней угрозы наши внутренние раздоры должны максимально стихнуть.
Но вся наша способность ненавидеть должна быть обращена против внешних врагов – далеких, близких и ближайших. Не опускаясь до их уровня (их лживости, их хамского вкуса), мы должны отвечать им полной взаимностью. И ничто не забыть – ни из прошлого, ни настоящего, ни того, что еще случится в будущем.
4. Что же самое главное?
Александр БОГУСЛАВСКИЙ
Журнал “Круг”, No. 250, 1982.
Хочется публично обменяться мнением с г-ном Лазаревичем (см.: “Вступайте в наши ряды нарушителей закона”, “Круг”, No. 247).
Г-н Лазаревич пишет: “<… пропаганда против отступления из Синая – это … пропаганда против мира с Египтом, …> пропаганда за войну с Египтом”. Эта исходная предпосылка г-на Лазаревича не верна: война весьма вероятна в любом случае (слишком многое говорит о возможности большой войны в будущем, но слепцов, увы, много, и они есть на всех уровнях). Только в будущем война начнется в гораздо худших географических условиях. Сторонники движения “За остановку отступления из Синая” полностью осознают это, а Вы, г-н Лазаревич, осознавать это не хотите.
Нет нужды утверждать важность для общества закона и его охраны. Но бывают особые случаи, когда отдельному человеку и многим людям приходиться задаться вопросом: что важнее – закон или судьба страны и народа? В трудной судьбе нашего народа такие случаи бывают чаще, чем у “благополучных” наций; только большое обострение чувства долга и прозорливости позволяет определить наступление такого случая. И тогда нужно думать прежде всего об ответственности перед историей, боясь суда потомков больше, чем осуждения современников (даже обладающих реальной властью) за формальное нарушение закона.
Правота нарушителей буквы закона ради высшего долга не всегда очевидна современникам.
Нарушением закона был нелегальный ввоз оружия и репатриантов в Эрец-Исраэль во времена британского мандата. А ведь формально евреи были обязаны уважать этот закон – его составным элементом была декларация Бальфура. И многие лидеры ишува долго противились таким действиям. Но история показала, кто был прав.
Подобные примеры были и в прошлом других народов.
Когда в июне 1940 года де Голль бежал в Англию и оттуда призвал защитников капитулировавшей Франции продолжать сопротивление (предвидя неумолимое расширение войны, которая только начиналась), он формально нарушил долг и был правительством Петэна объявлен изменником, приговорен к смертной казни. И его правота тогда лишь немногим соотечественникам была очевидна: союзники практически отсутствовали, Германия представлялась непобедимой, дальнейшие жертвы – невозможными и бесполезными, а мир – вполне достижимым. Лишь годы развития событий показали всем, что предвидение де Голля было правильным.
Четыре поколения тому назад английское правительство намеревалось послать в Ирландию войска для сдерживания антисепаратистов, но не смогло сделать это: офицеры пригрозили коллективной отставкой. А ведь по закону они были обязаны безоговорочно подчиняться правительству! Но, руководствуясь своими убеждениями (имперскими), офицеры в решающий час понимали: есть нечто высшее, чем формальная дисциплина, и нужно обладать моральным мужеством, чтобы многое взять на себя и поступить вопреки официальной лояльности. Разумеется, одобрили их поведение лишь единомышленники-империалисты (весьма многочисленные тогда), но с точки зрения их понимания патриотизма они были совершенно правы. Есть высший патриотический долг, который стоит над буквой закона.
Вы, г-н Лазаревич, пишите о египтянах: “… они в состоянии устроить нам войну, которая потрясет наше общество до самых основ и после которой мы годами будем зализывать свои физические и моральные раны”. И тут хочется одернуть Вас: не запугивайте! Это некрасиво, это просто низко! Если война угрожает – нужноне расписывать ее ужасы, а готовиться к ней.
Придуманные г-ном Лазаревичем “несколько утрированные примеры” и сопоставления … – это то, чему лучше не давать конкретных определений.
И вот, оглядываясь на доводы г-на Лазаревича о законе и международных обязательствах Израиля (кстати, плохо соблюдаемых другими сторонами), нельзя не спросить: А ЧТО ЖЕ САМОЕ ГЛАВНОЕ – может быть, все-таки судьба страны и народа?
5. Досадная публикация
(Заголовок в газете – “Письмо в редакцию”)
Александр БОГУСЛАВСКИЙ
Газета “Вести”, 6.01.1998.
В “Вестях” 28.12.97 г. опубликована статья “Досказываем …”. Автор – неизвестный мне Анатолий Викторов. Обращаясь к евреям, он призывает: “… примем на себя свою долю исторической вины в становлении большевизма и его преступлениях”. Перечислив ряд известных имен (Троцкий, Зиновьев, Каменев, Свердлов … и др.), г-н Викторов пишет:
“Следует ли <… поскорее забыть о евреях – советских идеологах и палачах…?> Нельзя! Также как невозможно забыть о Гитлере”. (Выделено нами – А. Б.).
***
Попытка проводить такие аналогии – не просто некорректна, она кощунственна.
Как известно, на выборах 5 марта 1933 г. население Германии дало победу нацистам – вместе с союзниками-националами они получили 20.38 млн. голосов или 340 мандатов из 647 мест в рейхстаге (тогда социал-демократы получили 7.1 млн. голосов и 120 мандатов, католическая партия Центр – 4.4 млн. голосов и 73 мандата, фигурировали еще 5 мелких партий; 81 мандат, полученные на выборах коммунистами, были официально анулированны 9 марта). Всем пришлось признать: Гитлер пришел к власти демократическим путем, поддержанный немецким всенародным волеизъявлением
Спрашивается: еврейский народ также всенародным волеизъявлением вручал власть перечисленным мерзавцем еврейского происхождения?
Спрашивается далее: эти мерзавцы действовали, ссылаясь на волю еврейского народа и в его интересах (как это делали палачи евреев в Германии и покоренных ею странах)?
Так о каких же аналогиях с Гитлером и его сворой тут может идти речь? Правомерно ли евреям приписывать аналогичную немцам ответственность за случившееся?
Между прочим, в пору власти в России Временного правительства (1917 г.) в проводившемся голосовании евреи дали наибольшее число голосов сионистам, за которыми следовали кадеты, бундовцы и др., при этом большевики получили малую долю еврейских голосов (см. например, первое издание “Большой Советской Энциклопедии”, т. 24, 1932 г.).
Гнусную роль играли и евреи, состоявшие в “юденратах” и “юденполицай”. Но допустимо ли моральную ответственность за них возлагать на еврейский народ?
На процессе Эйхмана (1961 г.) прокурор Гидеон Хаузнер в связи с этими евреями выразился так: “Надо считать чудом, что даже в этом аду многие евреи все же сохранили человеческий облик и не дали сломить себя окончательно. Но были и другие … Я не думаю, что мы можем сегодня установить нравственный кодекс поведения для жертвы, находящейся в когтях хищного зверя …”.
Мне кажется, что и в свете накопленного теперь опыта эти осторожные оговорки Хаузнера полагается учитывать.
В конце своей статьи г-н Викторов пишет: “Избавимся наконец от слепой родственной любви друг к другу и примем на себя свою долю исторической вины в становлении большевизма и его преступлениях. Тогда наша нация поставит себя на более высокую ступень нравственного самосознания и станет примером исторической зрелости для других народов, в частности для русского. Это выбьет почву из-под ног антисемитов всех мастей”.
В свете имеемого опыта этот “совет” остается определить только как издевательство над здравым смыслом.
В чью пользу написана статья “Досказываем …”? И в Израиле, и за границей есть люди и круги, которым хочется деморализовать евреев. Им эта статья должна понравиться.
Кем является сам г-н Анатолий Викторов? Не знаю. Каковы его личные побудительные мотивы, ради которых он написал “Досказываем …”? Быть может, он сам захочет об этом рассказать. Только я заранее сомневаюсь в его искренности.
