Римма Артемьева. “Благодарю за дружбу Вас…”
Книга посвящена Инне Потахиной
ОТ АВТОРА
В эту юбилейную для Инны Потахиной дату, день ее семидесятилетия, думаю, будет уместным собрать мои материалы о ней, опубликованные при жизни и светлой памяти в один сборник. Написанные в разных жанрах, в разное время они подвергались сокращениям, редактировались, поэтому мне было важно, чтобы и в авторской редакции эти воспоминания дошли до читателя. Сюда помещаю и свои стихи, посвященные И.Потахиной, связанные с ней и ее поэзией и то, что когда-то она попросила у меня в подарок.
Инна Васильевна для меня не только яркий Поэт, Журналист, Человек, но и искренний, преданный Друг. Память о ней, помогая постигать мудрость жизни, дает силы идти вперед, способность восхищаться обыденностью, находить вдохновение в хрупкости бытия. Ее дар вплетать время в поэтическое полотно, дарит возможность прикоснуться к бессмертию… Яркая и полная трагизма судьба ее являет собой классический образец высокого служения искусству, умения принять небесный дар и без ропота и суеты заплатить за него сполна.
Разным людям Инна открывалась с разных сторон. Кто-то помнит ее в банальности будней, кто-то в красках творческих всплесков, кто-то в фейерверке искрометной иронии. В памяти у одних – она с неизменной сигаретой в длинных тонких пальцах, у других – в окружении стаи вольных ее котов и кошек, нашедших в Иннином доме нежную любовь и приют, но не потерявших своей драгоценной свободы. Самые близкие – помнят свет ее откровений. Но, несомненно, одно – нет равнодушных! Все, кто хоть раз встречался с ней – помнят…
Она оставила нам стихи, переводы, прозу, песни. И звучит в наших душах своей неповторимой гармонией. Эти звуки степные, «где дом отца», где «вкусный запах плова/ живет, как небо низкое, над всем», где «звезда над аулом большая» так дороги нам, что мы вновь и вновь возвращаемся сюда, даже уехав далеко. И я тоже снова возвращаюсь к Инне, не желая расставаться…
ВОЗВРАЩЕНИЕ В СТЕПЬ
Инне Потахиной
Может быть на далекой звезде,
что когда-то
зажглась над аулом,
нам опять суждено повстречаться
в гармонии слов.
И вернуться на землю
дождем,
иль на крепких ветвях саксаула
нежной зеленью стать,
чтобы тенью укрыть
дастархан
и дымящийся плов.
Чтобы вспомнить
напевы степные,
рожденные далью безбрежной,
и колючкой верблюжьей
кружить
по горячим пескам.
Как из чаши сакральной вино –
пить отцовскую нежность,
чтобы горстку пророчеств
вернуть,
и не дать
разомкнуться рукам…
________________________________________________________________
***
«Почему оставлять на потом восхищенье?»
Инна Потахина
Не оставляйте восхищенья на «потом» –
Когда они легки, весомы, лишь молитвы,
И память, что хранит имен ушедших свитки,
Как боль пронзит вдруг в озарении простом:
Не оставляйте восхищенья на «потом»…
(2001 г.) «Прикосновения», Алматы, 2005 год
_____________________________________________________________________
СПАСИБО ЗА ТО, ЧТО ТЫ ВЫБРАЛ МИНУТУ
ХОРОШЕЕ СЛОВО СКАЗАТЬ…
. Из интервью для передачи Казахского радио «Сокровища родной земли »
Казахстан уникальное государство, где многообразие природных даров вдохновляет на творчество всех, кто сумел не только оценить щедрость этой земли, но и быть ей благодарным за это. Сколько известных людей состоялось на этой земле! А если говорить об Алма-Ате, где близость гор дает одновременно ощущение защищенности и высоты, полета, где культура и духовность, питавшие город десятки лет, стали особой оболочкой, окружающей его, то становится понятным, почему художники, музыканты, писатели вновь и вновь находят здесь откровения небес, пополняя сокровищницу Родной земли своими творениями.
Поэзия сама по себе – бесценное богатство, которым может гордиться любой народ. Казахстанская поэзия разнообразна, многолика, многоязычна. И среди плеяды ярких имен хочу назвать одно – ИННА ПОТАХИНА – Поэт, метр журналистики, сценарист, удивительный человек.
С первой же встречи Инна Васильевна поразила меня не только мощью поэтического слога, но и неординарностью натуры, наделенной высоким даром благодарного сердца. Она, в то время уже общепризнанный мастер пера, приняла меня, молодого поэта, как равную себе, как родного близко знакомого человека. Искренне радовалась моим удачам и огорчалась, когда не все получалось. Она была такой со всеми своими учениками – литераторами, журналистами, с близкими друзьями. Так учила она нас любить людей, ведь любовь – не завидует, не гордиться, долготерпит…
Она учила нас любить природу, искать в ней ту гармонию, которая составляет суть человеческого бытия.
Красив январский снегопад.
Просвечивают лица розовым.
И желтая кора
березовая
густеет в ряд…
Цель прихода любого поэта, наверное, в том и состоит, чтобы научить других как можно раньше любить и ценить саму жизнь, землю, на которой живешь. Инна учила не назиданиями, не призывами, а собственной жизнью, полной испытаний, утрат, болезни… Она проверяла на прочность, прежде всего себя. Зная, что степь, горы, лес – они не солгут!
А суровая степь,
испытав,
принимает меня.
И суровая степь,
трудовая спина земли,
загораясь от солнечной радости,
возвращает мне
думы и песни свои
на приветливых струнах
радуги!
В своем творчестве Инна Потахина обращается к природе, как к живой, действенной силе, наполняя поэтические строки упоительным лиризмом, ломая привычные формы, создавая многослойность восприятия.
Да поможет мне лес!
Там
колючее солнце
сквозь сосны.
Там
лучи проливные
застыли, дрожа на ветру.
Шелестит тишина…
И печали мои
взрослые
по упругой траве
торопливо уходят на юг.
Там жестокий покой
в одинаковом ствольном круженье
Там гуляют легенды
еще не разбуженных снов.
Я забуду тебя
в молчаливом движенье,
движенье.
И не нужно теперь
долгожданных твоих слов…
Да поможет мне лес…
– напишет она уже в первой своей книге!
А «Девять горных сонетов», которыми Инна Потахина по праву гордилась, это ли не пример гармонии природы и чувств, человеческих взаимоотношений и исповеди перед естеством, благодарности судьбе, какой бы она не была!
Еловая ночная паутина!
Благодарю за твой невидный жест,
Когда в сетях отчаянных торжеств
Ты создаешь недвижную картину.
Окружены вакхическою мглой,
Искажены улыбками и пеньем, –
Качаемся как странные растенья,
Не помнящие гордости былой.
Это ли не образец поэтического мастерства поэта! Нарушив принятые каноны написания венка сонетов, она словно разматывает клубок, который ведет по горной тропинке к вершине истины. Инна остановилась на девяти. Может, было, что-то сакральное в этом числе для нее? Она ушла в вечность 9 августа 2001 года…
Меня спросили, актуальна ли сегодня поэзия Инны Потахиной? Без сомнения – да. Потому что писала она об обыденных и главных вещах, близких каждому человеку. А как писала! Пропуская через свой взгляд, свою душу, поэтическое мастерство, утонченный вкус! Ее стихи невозможно перечитывать, их каждый раз нужно читать заново, вновь и вновь открывая другие пласты смысла. Мне кажется, мерилом актуальности любого творчества, является искренность и честность. Инна всегда писала только то, что чувствовала, выбиваясь из принятых тогда литературных и, если хотите, идеологических норм. Это та смелость, которая делает художника великим. Это тот нравственный стержень, которым она обладала. И этому тоже она учит нас. Не могу не вспомнить о том, как, работая с архивом Александра Лазаревича Жовтиса, нашла документальное свидетельство поступка – истинной нравственности Инны Потахиной. Этот документ теперь уже опубликован в его книге «Как я угрожал государственной безопасности или под колпаком у КГБ». Хочу привести его полностью:
«К летевшей из Павлодара в Алма-Ату поэтессе Инне Потахиной подсел в самолет чекист (из-за него даже рейс на полчаса задержали!). Он отвез Инну в КГБ, где в течение целого дня из нее пытались «вытянуть» сведения, компрометирующие меня и общих знакомых. Весьма колоритным был приемчик, к которому прибегли высоконравственные допрашиватели.
– А знаете, – сказал один из них, – ведь несколько лет назад Жовтис «зарезал Вашу рукопись» – дал на нее издательству отрицательный отзыв.
Такой отзыв на одну из первых книжек Инны, своей бывшей студентки, я действительно написал, и она об этом знала, что, кстати сказать, никак не отразилось на наших отношениях. Но в КГБ, очевидно, полагали: на таком фактике можно сыграть. Тут, как и во многих других случаях, они ошибались: не все люди вели себя согласно их нравственным принципам…».
Они и, правда, дружили до последних своих дней. Инна Васильевна часто ходила с Александром Лазаревичем в горы. Галина Евгеньевна – супруга А.Л.Жовтиса спасла ей жизнь и опекала после трудного появления на свет ее дочери. Инна подписала им один своих поэтических сборников так: «Дорогим, славным моим Человекам – Галине Евгеньевне и Александру Лазаревичу с огромной благодарностью за все доброе».
Инна Васильевна умела быть благодарной. Я тоже была одарена ее щедростью. Несколько слов: «Благодарю за дружбу. Твоя Инна» навсегда останутся для меня мерилом взаимоотношений. Сколько добрых слов сказала она друзьям в своих посвящениях! Сколько светлых откликов оставила она в сердцах и душах друзей! Ей посвящали стихи Валерий Антонов, Тамара Мадзигон, Людмила Лезина, Адольф Арцишевский, Любовь Шашкова, Надежда Чернова, Бахыт Каирбеков, Татьяна Васильченко, Дюсенбек Накипов и многие другие. Так учила она нас этому высокому дару!
Спасибо хотя бы за то, что ты выбрал минуту
зайти на огонь
и хорошее слово сказать…
– писала она в начале своего творческого пути.
«Прощай! Спасибо за беседу» – написала она в одном из последних своих стихотворений.
Невозможно остаться равнодушной к творчеству и судьбе этой необыкновенной женщины. Желание как можно больше узнать о ней исходило уже из самого знакомства. Этот мой интерес не иссякает, и по сей день, потому что И.Потахина – человек и И.Потахина – Поэт понятия неразделимые. Благодаря помощи и поддержке известного казахстанского литературоведа и критика, доктора филологических наук Виктора Бадикова, мне удалось в Государственном Архиве РК открыть личный фонд Инны Потахиной, который позволит сохранить для будущего – свидетельства яркой судьбы и самобытного творчества человека, выполнившего свое предназначение!
P.S. Очень хотелось бы, чтобы и сегодня молодые люди не только знали имена писателей, которыми наша страна может по праву гордиться, но и, читая их произведения, познавали чувство любви к родному краю, языку, своему народу. К сожалению, стихи Инны Потахиной давно не переиздавались. Последний посмертный сборник «Колокольчик» издан Ролланом Сейсенбаевым в 2002 году.
Декабрь 2007 года.
СЛЕДЫ
Умываются в лужах следы,
Отражаясь, как в зеркале, в небе,
Раскрывая секреты воды –
Память мест, где ни разу ты не был.
И незримо, в далеком краю
Проступают следы перед взором,
Обретенную тайну свою
Подарив чужеземным узорам.
И знакомым покажется вдруг
Очертанье другого фасада,
А давно потерявшийся друг,
Как и прежде окажется рядом…
(2002 г.) «Странница», Алматы, 2002г.
ВСТРЕЧА С ЮНОСТЬЮ
Судьба распорядилась так, что встреча двух школьных подруг состоялась накануне нового тысячелетия. Этих двух женщин я знаю давно. Галину Егоровну Светличную – еще с юности. Она была коллегой и приятельницей моей мамы. Имя другой женщины отмечено известностью не только в Казахстане, но и далеко за его пределами. Поэт, журналист, драматург, она руководила литературной частью русского драматического театра им. А.П.Чехова в Павлодаре, Театра русской драмы им. М.Ю.Лермнотова в Алма-Ате и алма-атинского ТОЗа им Н.И.Сац – Инна Васильевна Потахина. Но я даже не предполагала, что их жизнь связана общим прошлым.
С Галиной Егоровной я познакомилась в Петропавловске, где она и сегодня живет со своей семьей. В те годы она была начальником вычислительного центра областного Госбанка. Но помню, что меня поразило ее особенное отношение к литературе. Сколько книг было в ее доме! Среди них редкие поэтические издания. Удивительно – экономист – цифры, компьютеры, сводки и такое тонкое понимание стихов, чувствование поэтического настроения.
Оказалось, что Галина Егоровна – алма-атинка. Жила она на улице Лесной (ныне Шарипова). А училась в пятнадцатой, тогда еще женской школе, была членом зрительского актива ТЮЗа (существовал такой в начале пятидесятых), и даже издавала рукописную газету этого актива.
Галина Егоровна пришла к нам в гости перед новогодними праздниками. Мы рассуждали о веке уходящем. Она вспоминала школьные годы, подруг, соседей. Рассказала о тех, кого нашла, кого довелось увидеть. И вдруг доверительно и сокрушенно сказала: – Очень хочется мне встретиться с подругой юности и соседкой. Я и родителей ее знала, и в доме у них бывала. Прошло уже более сорока пяти лет с нашей последней встречи. Теперь она очень известная поэтесса, но как с ней увидеться – не знаю.
– Кто же это? – я была заинтригована.
– Инна Потахина…
Воспользовавшись близким знакомством, набираю номер Инны Васильевны.
Я знала, что она нездорова после перенесенного инсульта, и не была уверена, что встреча состоится. Но когда Галина Егоровна стала вспоминать об Эмме Кузнецовой, с которой Инна сидела за одной партой, об учителе физики Михаиле Исааковиче, об их любимом преподавателе литературы Николае Николаевиче. Я поняла, как интересно им вернуться в то далекое, юное радостное прошлое, когда все еще только начиналось.
Долгожданная встреча состоялась! Они узнали друг в друге тех озорных девчонок – Инку Потю и Галку. И воспоминания прозрачным облаком окутали комнату…Инна читает посвящение их любимцу Николаю Николаевичу Коржавину из «Поэмы-Школьницы»:
Разве это учитель:
артист!
Каждая фраза – песня.
Как он движется, говорит…
И послушно учатся думать
фантазеры,
мечтатели,
ученики
беспокойного мира!
Спокойных нет!
Разве это учитель –
Поэт…
Они с благодарностью вспоминают учителя, страстно влюбленного в литературу, который сумел их всех увлечь в ее удивительный мир. Оказалось, что подготовлены по литературе выпускницы были так сильно, что при поступлении в университет, когда Инне Потахиной предложили в качестве дополнительного вопроса рассказать о своих литературных пристрастиях, она поразила приемную комиссию знаниями, которыми владели не все вузовские педагоги.
Одни воспоминания сменяют другие:
– Знаешь, ведь благодаря тебе я увлеклась классической музыкой, – откровенничает Галина Егоровна, – ты однажды так вдохновенно рассказала мне о своем пристрастии к опере, что мне и самой захотелось слушать больше классической музыки. Теперь я могу с удовольствием напеть любую из известных оперных арий!
И вдруг, не сговариваясь, бывшие одноклассницы запели дуэтом: – «О, дайте, дайте мне свободы!..»
– Какая ты была спортсменка, помнишь? Как здорово на лыжах бегала на всех соревнованиях честь школы отстаивала, –спрашивает Галина Егоровна.
– И на коньках – добавляет Инна Васильевна.
– А твои сочинения были лучшими в школе! – восхищается подруга.
-Я и стихи тогда уже писала, – продолжает Инна Васильевна и задорно смеется, а потом рассказывает, как поддразнивал ее за стихи отец. Отец, у которого в глазах «тревога за девочку», который «упорно твердит ей слова: жизнь не прощает слабости». Именно отец повлиял на то, чтобы она окончила филфак, а не факультет журналистики. Он сказал ей, что для того чтобы быть журналистом нужно иметь сильный характер, а ей – с хрупкой и ранимой душой это будет не по плечу. Удивительно слышать такое об Инне Потахиной – Журналисте с большой буквы! Она своей творческой судьбой, всей жизнью словно доказывала обратное…
Мы смотрим фотографии дочери и внуков, которые живут сейчас в Москве, и память оживает поэтическими строчками на страницах судьбы…
Кому ж последнему из нас,
всех пережив, глядеть на фото,
где так легко и без заботы
нас осветил веселья час?!
…Инна Васильевна вспоминает о своей работе в алма-атинском театре русской драмы им. Лермонтова, где была не только зав. литом, но и одним из организаторов студии при театре. Она и сама там преподавала музыкальную грамоту и сольфеджио. Потом о том, как руководила литературной частью в ТЮЗе. И сейчас еще на афишах театра ее фамилия, как консультанта, соавтора идеи. Это удивительные спектакли из цикла «Преображенские вечера», ставшие событием в театральной жизни – «Над вечной мукой старых слов», «Мои шестидесятые»; «Зависть» – по мотивам «Маленьких трагедий» А.С.Пушкина, «Доктор Живаго» Б.Пастернака.
И.Потахина рассказывает и о своей журналистской карьере. Как работала в разные годы в газете «Ленинская Смена», была корреспондентом, заведующей отделом, заместителем главного редактора молодежного приложения. – Сначала я много писала о театре, культуре. Но именно там впервые сделала экономический обзор и стала одной из немногих журналистов экономического направления.
Позже были еженедельник «Столица» и газета «Огни Алатау», и множество публикаций почти во всех столичных изданиях.
И все это время Инна Васильевна продолжала писать стихи. Я открываю последний из четырех опубликованных сборников «Антракт» наугад:
Я научилась доверять словам.
Отдам себя их горькому разлету…
и спрашиваю: – А еще будут издаваться стихи?
– Следующий сборник почти готов. Теперь у меня появилось время, а значит и возможность оттачивать каждую фразу, – шутит Инна Васильевна…
Подруги еще вспоминают… А я смотрю на их помолодевшие лица и вместе с ними радуюсь этой встрече людей, знакомых с детства, которые вновь обрели друг друга!
24 января 2001 года, газета «ЭкспрессК» («Ленинская Смена»)
НАИВНОСТЬ
Наивность – белый кот с ослепшими глазами.
Пленительна, и вместе с тем, дика!
Повинность или грех, вкушаемые нами?
Награда ли, как чистота мазка?
Ты беззащитна перед опытом циничным,
Гонима ты, как всякий альбинос.
Но первозданность не испытана двуличьем
И ценится, поэтому всерьез.
(1996 г.) «Странница», Алматы, 2002год.
ИЗ ЦИКЛА: «ЖЕНСКИЕ ПОРТРЕТЫ»
В дни моей юности «пятачком», где встречалась алма-атинская молодежь, был Брод. Место, освобожденное от движения транспорта, по улице Калинина от проспекта Коммунистического до улицы Фурманова к вечеру оживлялось, и пространство между двух театров ТЮЗом и Оперным гудело от разговоров собравшихся в кучки парней и девушек. Все свиданья, переговоры и просто встречи, то, что сегодня зовется «тусовкой» происходило именно там. Моя страсть к рисованию проявилась рано, поэтому среди моих знакомых были в основном люди творческие – музыканты, художники, писатели. Кафе «Театральное», «Акку», и Брод были излюбленным местом наших встреч. Сам не знаю почему, но все звали меня Влад, хотя по паспорту я был Владимиром…
Сегодня, когда место Брода в Алма-Ате занял «Арбат», а о тех далеких пятидесятых напоминают, лишь иногда, песни, которые поют под баян повзрослевшие мои ровесники, выброшенные жизнью зарабатывать на улице, я стал частью этого нового «пятачка», потому что, как и многие художники выставляю здесь для продажи свои работы. Все так же зовут меня Владом, но «Театралка» и «Ак-кушка» появляются теперь только в моих ностальгических пейзажах. Каждый день по «Арбату» мимо проходят люди – знакомые и чужие, и их истории, судьбы превращаются в галерею портретов, которые словно мозаика вписываются временем в полотно родного города.
МЕЛОДИЯ СЕРДЦА
НОВЕЛЛА
– Влад, давно хотел у тебя спросить, кто эта женщина на портретах, что лежат у тебя в шкафу? – пробасил Василий, отбирая работы для моей выставки.
– Осторожнее, – забеспокоился я. –Эти работы мне очень дороги.
– Удивительно, как они не похожи, и вместе с тем невозможно ошибиться – это точно одна и та же женщина, продолжая рассматривать портреты, рассуждал он, – Ее взгляд такой пронзительный, будто смотрит тебе прямо в душу. Даже здесь, где она совсем еще девочка.
– Это особая история, – ответил я и закурил. Память перенесла меня вдруг в далекие пятидесятые, в мою послевоенную юность. В тот день, когда пришла ко мне как откровение первая любовь…
Я увидел ее на городских школьных соревнованиях по лыжам. Пришел поболеть за сестру, но долго не мог ее найти. Стоя у финишной ленты, я смотрел на стройную фигурку с девяткой на груди, уверенно приближающуюся к концу дистанции. Пока я вглядывался в номера спортсменок, девушка под радостные крики и аплодисменты закончила маршрут первой. А я все искал глазами номерной знак сестренки. И вдруг, словно задорный ветерок коснулся уха: – Слушай, подержи, а. Я обернулся, на меня смотрели карие, с веселыми искорками, глаза. Девушка протянула мне сумку и шарф, а сама, сняв шапочку, позировала какому-то фотографу. Такой я ее и запомнил: среди сказочных, заснеженных деревьев, окруженную каким-то особенным светом, с рассыпанными русыми кудряшками и загадочной полуулыбкой…Она поблагодарила меня и исчезла так же внезапно, как и появилась. Я даже имя ее не успел спросить. Дома по памяти сделал набросок ее портрета. И, наверное, никогда бы так и не узнал, кто она такая, если бы вездесущая сестренка Наташка не обнаружила этот портрет, который хранился отдельно от всех моих рисунков.
– Ой, да это же Инка, – радостно защебетала сестренка, – как похожа!
Мое сердце вдруг стало отбивать какие-то незнакомые ритмы, горло сжал радостный крик, но я как можно небрежнее процедил: – Да, это наброски с твоих соревнований.
Оказалось, Инна училась в одной школе с Наткой и жила недалеко от нас. Сестра часто бывала у нее по-соседски. Их семья только приехала с Камчатки. Отца, как человека военного направили на службу в Казахстан. Он был летчик-пограничник, и в чине полковника, занимал должность, приравненную к генеральской. Отец Инны был человеком серьезным, а иногда даже суровым. Мама же хлопотала по дому, обихаживая домочадцев. Благодаря Наташкиной болтливости я знал почти каждый предмет в квартире, где жила Инна. У них, в числе немногих в то время, был телевизор, холодильник, очень хорошее пианино, и, конечно же, огромная библиотека.
Девочки и мальчики тогда еще учились отдельно, и встретиться в школе с Инной я не мог. Лишь иногда, когда не было последнего урока, я, стоя за углом их школы, ждал пока все девчонки стайками выбегут на улицу. Инна чаще всего была одна. Меня это радовало, потому что тогда можно было незаметно проводить ее до дома. Она шла своей пружинистой походкой, словно летела над землей, и не подозревала о моем существовании. В ней всегда была какая-то
неразгаданность, какой-то удивительный свет. Может потому, что родилась в Рождество?..
От сестры же я узнал, что Инна мечтает стать журналистом, пишет стихи, играет на фортепиано и очень любит классическую музыку. Это и восхищало, и пугало меня. Мне казалось, что, вряд ли смогу ей понравиться, и я продолжал скрывать от всех свое увлечение.
После школы, я уехал учиться в Москву, а Инна осталась в Алма-Ате. Мы встретились лишь через несколько лет, случайно на каникулах в одной студенческой компании. Она уже училась на филфаке в КазГУ, была ученицей знаменитого А.Л.Жовтиса, который был высокого мнения о ее стихах. Инна осталась такой же собранной, целеустремленной и спортивной. Выступала на международных и всесоюзных соревнованиях по велоспорту, теннису и завоевывала для Казахстана призовые места. Эта жажда победы жила и в ее стихах:
Шоссе.
Велогонки последний круг.
В быстрых спицах
запуталось
солнце слепое.
Победить!
Обогнать
крепконогих своих подруг!
И скользит моя тень,
Выпрямляясь тугой стрелою…
Душа компании – это о ней. Песни, стихи, разговоры о литературе! Все те же искорки в глазах, только взгляд обрел еще большую глубину. Тогда она вновь поразила меня не столько своей необыкновенной эрудицией, неженским остроумием, сколько каким-то непостижимым знанием сути вещей, своим оригинальным взглядом на обыденность. Инна читала, и стихи, словно ручеек текли с ее губ, обретая материальность.
Снег
на весенней земле…
Он вцепился в цветы.
Он измученно лег на траву.
Хоть на час,
хоть на несколько добрых минут –
снег на весенней земле,
запоздалая зимняя гордость…
Уходить –
так уж сразу.
Знаю.
И все-таки
остаюсь,
словно снег на весенней земле
на несколько горьких минут…
Но она не вспомнила меня… А моя галерея пополнилась новым портретом.
Окончив институт, я вернулся в Алма-Ату, в основном потому, что она жила здесь. Но жизнь не сводила нас, хотя Инна всегда находилась в поле моего зрения. Я как прикованный сидел у радиоприемника, слушая передачи, которые она делала на Казахском радио, отслеживал публикации ее самобытных поэтических подборок, прозы и журналистских материалов. Она и не подозревала, что это и обо мне написала в поэтических строчках своей первой книги «Новые стихи», появившейся в 1965 году:
Он не спит до утра.
Он стихи о любви,
как молитву,
читает…
Однажды мы все-таки встретились. Это была уже вторая моя персональная выставка. Зал был полон игрой красок, разговорами гостей и предчувствием чего-то необычного. Я не видел, как она вошла, но почувствовал, что пространство изменилось, все закрутилось вокруг нее, принимая ее как данность. Она наполнила собой зал, ничего, при этом, не делая… Выставка ей понравилась! И она попросила кого-то из друзей представить ее. Когда наши глаза встретились, мне показалось, что ноги оторвались от пола, и я лечу над всеми, боясь отпустить ее взгляд… Короткие светлые волосы, все та же едва заметная нежность улыбки и отблески какой-то нездешней грусти в глазах…
– Знаешь, а у меня есть дочь, – неожиданно прервала молчание Инна. Мы долго говорили, вспоминая ту встречу, наших общих знакомых. Инна хлестко и емко шутила по поводу некоторых моих работ, искренне восхищаясь теми, что ей особенно понравились. – Позвони мне, буду рада. Я теперь руковожу отделом в конторе (так, шутя, называли редакцию газеты «Ленинская Смена») – сказала она, прощаясь, и протянула листок с номером своего телефона. Я ликовал! Признаюсь, наконец – то объяснюсь!
Я позвонил, но в редакции мне объяснили, что в составе десяти человек журналистского десанта Инна отбыла на китайскую границу. Это было вполне в ее духе! Вскоре мне пришлось срочно уехать в Москву. Перед отъездом, связавшись с общими знакомыми, через десятые руки я узнал размер ее ноги. Поэтому вернулся из столицы с парой красивых туфель – лодочек в подарок. В то время импортная обувь была здесь редкостью… Казалось, утро тянулось невозможно долго, и час вожделенного звонка так и не наступит. Наконец, уже знакомый голос из редакции ответил, что Инна вышла замуж и с дочкой уехала на границу к мужу…
– И что ты больше никогда с ней не встречался? – прервал тишину Васькин бас.
– Дороги наши разошлись. Через несколько лет и у меня появилась семья. Но все, что касалось Инны, мне было не безразлично. Я собрал все ее книги: «Новые стихи», «Лыжная прогулка», «Скрипичный ключ», «Антракт».
– А ее фамилия Потахина? – почему-то радостно спросил Василий
– Да.
– Я же с ней встречался на «Казахфильме», когда по ее сценарию фильм снимали. Помню, всем достались эпиграммы и посвящения!
– Да, она и театральные сценарии писала. Инна ведь работала и в театре Лермонтова, и в ТЮЗе. Здесь на Арбате на «Новой сцене», зайди, посмотри, висят афиши тех спектаклей. Знал я от общих знакомых, что она стала и членом Союза Журналистов, и членом Союза Писателей, публиковалась во всех газетных изданиях города, работала редактором в известных столичных издательствах, на радио и в ГосКино. И что досталась ей судьба, в которой тягот и лишений хватило бы на много жизней… Недавно узнал, что она очень больна. Но в газетах продолжают публиковаться ее статьи, а в «ЭкспрессК» (бывшая Ленинская Смена») перед ее воспоминаниями сделали врезку: «Живая легенда «Ленинской Смены» Инна Потахина (Филимонова) отдала родной газете в общей сложности около двадцати лет». В журналах стихи печатают, а в конце августа она собирается новый поэтический сборник выпустить. Инна, как всегда не сдается! Я решил набраться смелости, позвонить ей и придти. Хочу подарить все эти портреты, кроме, пожалуй, одного…
4.08.2001 года VEB – сайт «Najada»
P.S. К сожалению, эти портреты Инна так и не увидела…
***
Друзьям, которых рядом нет…
Наступает вдруг возраст разлук:
Уезжают друзья и уходят…
И сиротства сжимающий круг,
Обреченностью души обводит.
Лишь молитвы и памяти свет
Вновь к ушедшим дают прикоснуться,
И прожить, исполняя завет –
Уходить, чтобы снова вернуться…
( 2001 г.) «Странница», Алматы, 2002год.
ПОЧЕМУ ОСТАВЛЯТЬ НА ПОТОМ ВОСХИЩЕНЬЕ?..
Теперь, когда ушла из жизни необыкновенная женщина, Поэт, Журналист Друг, Учитель – Инна Васильевна Потахина, эта строчка из ее стихотворения звучит особенно пронзительно. Не секрет, что стихи Инны Потахиной появлялись на страницах столичных изданий не так часто, как могли бы, и как хотели ее многочисленные поклонники. А она – скромный человек. Не могу сказать: «была», – и, думаю, ее незримое присутствие ощущают многие, близко знакомые с ней. Мудрость жить, не позволяя мелочам и бедам разрушать радость бытия, свой искрометный юмор – иногда хлесткий, но всегда точный, оставила она всем нам в наследство. Учила быть стойкими, верить в себя, не смотря ни на что. Многие журналисты и литераторы с гордостью считают ее своим наставником. Ее ученики работают сегодня почти во всех казахстанских газетах. Она умела быть внимательной и отзывчивой к судьбе другого человека, и, наверное, каждый думал, что она принадлежит только ему. А Инну хватало на всех: строгий, но щедрый учитель, внимательный, чуткий, заботливый друг, любящая мама и гордая бабушка, преданная сестра!
Несмотря ни на какие невзгоды, она всегда оставалась веселой, задорной, любила розыгрыши, умела шутить. Эрудицией и остроумием отличались ее многочисленные, и широко известные «поливы». Это было образом мысли. И даже когда дочь Лариса пошла в школу, такими же остроумными поэтическими строчками были награждены все ее учителя. А выпускной вечер украсила газета, с любовью составленная мамой «золотой медалистки» Ларисы Филимоновой, где досталось и директору тоже.
Они много лет жили далеко друг от друга (теперь уже в разных государствах) – мама и дочка, но Инна Васильевна всегда с любовью и гордостью говорила о талантливой дочери и самых лучших на свете внуках – Арсении и Михаиле.
Пусть будет так судьбу твою молю,
Чтоб ты моих не сделала ошибок
Пусть будут мне все слезы и ушибы
Те, что на долю выпадут твою.
Эти строчки посвятила она своей дочери. Но так же искренне умела брать на себя и все наши слезы, ушибы, оберегая и защищая.
«Инна – светлый человек», – слова сказанные о ней многими людьми, и это правда! Она, не скупясь, дарила этот свет. Даже предчувствуя близость расставания в стихотворений «Прощай!» Инна Васильевна напишет:
Меня уже в природе нет.
А я сижу – и солнцу рада…
И мы – здоровые, полные сил учимся у нее радоваться солнцу, жизни, любви. «Прощай! Спасибо за беседу…» – так закончила она стихотворение. Одно из последних десяти, опубликованных в журнале «Нива». Эту публикацию она, к сожалению, уже не увидела
21 сентября 2001 года газета «Новое Поколение»
ЧЕЛОВЕК НЕ БОИТСЯ СУДЬБЫ…
А в доме,
где посеяно
тепло, все также пишется
о невозможном.
Многие из тех, кто знаком с этой неординарной женщиной не могут уже придти в ее гостеприимный дом на Тулебаева,35. А Инна Потахина встречает нас своей загадочной улыбкой теперь только на фотографиях. Вот и я бережно перебираю подаренные мне снимки, и словно вновь разговариваю с Инной Васильевной о ее непростой, но яркой, богатой на события и встречи жизни.
Вот она юная школьница – ученица алма-атинской женской школы №15, только что победившая на лыжной дистанции. Инна в лыжной шапочке, с копной русых кудряшек радостно улыбается на фотографии (которую бережно сохранила ее одноклассница Зинаида Уленицкая). Словно вглядывается эта девочка пристально в свою судьбу – поэта, переводчика, журналиста, драматурга. Все еще впереди, но она уже известная спортсменка, заядлая театралка, пишущая стихи. Чуть позже будет филфак КазГУ, работа музыкальным редактором на «Казахском радио», первое, опубликованное в журнале «Простор» стихотворение, победы на республиканских и всесоюзных соревнованиях…
А это молодая задорная Инна с дочуркой Ларисой. В это время она уже заведующая отделом в газете «Ленинская Смена». На этом снимке – Инна немного постарше, когда работала в редакции журнала «Простор». А на этой фотографии член Союза Журналистов, член Союза Писателей СССР Инна Васильевна Потахина в зале заседаний на совещании… И всегда – неизменная улыбка. Только взгляд становится еще более глубоким, с нетающей грустью.
Но есть и другие кадры, которые успел запечатлеть фотограф – с ее любимыми кошками. Или вот этот – в театре, где после спектакля кто-то из друзей надел на нее театральный парик, в котором она мало походит на молодую привлекательную женщину. А Инна, хитро прищурив глаз, многозначительно улыбается в ответ…
Она всегда болезненно относилась к попыткам приукрасить, идеализировать ее. Судьба не поскупилась на испытания, у нее была трудная, порой полная трагизма, и одновременно яркая жизнь. А Инна такая, какая есть. С синими ленточками в косичках, которые шутливо – заботливо заплела ей подруга перед кадром, с неизменной сигареткой в руках. Озорная улыбка, брошка-змейка на груди – Инна в свой последний день рождения, когда, мучаясь от боли, уже не вставая с постели, находила в себе силы шутить. Ее лицо всегда притягательно. И этот пронзительный взгляд! Словно знает она о нас больше чем мы сами…
Кликну звезду:
эй, сестра-сирота,
запрети знать
что земля пуста,
алы уста,
минувшее маята,
смерть проста…
Инна Потахина умела смотреть в лицо своей судьбе, принимать ее без ропота. И будто завещая нам это непростое умение в одном из последних стихотворений «Памяти друга» она напишет: «Человек не боится судьбы./Он с ней в разные игры играет…» и дальше, как откровение: «Просто знает, откуда горчинка /Поминальной прохладной воды»…
25 февраля 2002 года газета «Новое Поколение»
НАШ РОДНОЙ ЧЕЛОВЕК
«На нас пограничной судьбины печать…» – напишет в своем посвящении близким друзьям Льву и Сусанне Глебовым Инна Васильевна Потахина (Филимонова) –известный казахстанский Поэт, метр журналистики и удивительный человек. Сегодня, год спустя, после ее ухода, острее ощущая утрату, еще дороже становятся воспоминания, каждое мгновение, проведенное вместе.
С Глебовыми она действительно познакомилась на пограничной заставе, куда с журналистской бригадой приехала Инна собирать материал. Ее общительность, неиссякаемый юмор и широкая эрудиция мгновенно притягивали людей. Немного позже она вернулась на эту заставу уже к мужу – командиру инженерно-саперной роты Олегу Филимонову. С этого момента дружба с Глебовыми сблизила их навсегда.
Инна сама была дочерью летчика-пограничника и знала, как граница проверяет людей, и что значит армейская дружба. «Коль не будет трудной служба,/То и дружба невпопад!» – писала она, про «родную Коктуму».
Вспоминая об этих днях, Лев Николаевич рассказывает: «Инну не просто хорошо приняли в отряде, она была душой компании: организовывала самодеятельные концерты, в которых обязательно пела сама. Они с Сусанной даже стали лауреатами конкурса самодеятельных исполнителей. И все это она совмещала с работой журналиста, устройством быта для мужа и маленькой дочурки Ларисы».
Позже их развела судьба. Но, переехав в Алма-Ату, Глебовы вновь встретились с Инной и больше уже не разлучались – «ведь наше братство навсегда». Непростая и нелегкая жизнь Инны Потахиной была скрыта для многих, но был дом, где она не прятала ни радостей, ни неприятностей – это дом Глебовых. Даже в самые тяжелые минуты она говорила Льву Николаевичу: «Ладно, переживем и это! Давай лучше прочту тебе свои новые стихи…» И читала, читала… как могла только она, словно исповедуясь, очищая душу от чужой злобы, равнодушия, зависти.
Знаю по себе, Инна Васильевна всегда была в дружбе искренней, для нее все было важно в жизни друзей, и друзья платили ей тем же. Но Лев и Сусанна были не просто друзьями, они стали для Инны семьей. «Мы не воспринимали Инну, как известного поэта, журналиста. Она просто была своя, как сестра. С ней не просто интересно было общаться и шутить, она хорошо разбиралась в нюансах пограничной службы, была в курсе всех нововведений», – вспоминает Лев Глебов, служивший тогда в штабе Восточного округа, – Инна, между прочим, прекрасно стреляла, этому ее научил на заставе муж».
Инну Потахину любили не только дети, но и внуки Глебовых. Их Сыну Сергею она помогала при поступлении в институт и устройстве на работу. Позже, когда он сам стал папой очаровательной Маши, у Инны Васильевны сложились необыкновенно доверительные отношения с его дочерью. Маша в виде поощрения часто получала от Инны стихи с продолжением. А когда у Инны появился первый внук Арсений, Сусанна спешила к ней с детской ванночкой и инструктажем по купанию детей, который молодая бабушка порядком подзабыла.
Инна с радостью согласилась выполнить просьбу Льва Николаевича – написать посвящение кадетам – выпускникам Алма-Атинского Суворовского училища, которое сам когда-то окончил. И праздничная встреча бывших кадетов была украшена ее бравыми строчками, которые они хором декламировали вслух:
Ах, суворовцы, ребята
наше знамя вечно свято,
а военная судьба-
слава, совесть и борьба…
Иногда Инна бывала у Глебовых каждый день, находя здесь любовь и поддержку. В час расставания они скажут: «Инна для нас – родной человек». Думаю, что духовное родство подарила Инна Потахина и многочисленным почитателя своего яркого и утонченного творчества…
9августа 2002 года газета «Новое Поколение»
ЖИЛА, КАК ПТИЦЫ НА СНЕГУ…
Но я предупреждаю вас:
коль обо мне пойдет рассказ,
остановите бредни:
жила, как птицы на снегу,
но жить я больше не могу
и в этот раз,
последний…
Эти поэтические строчки из цикла “Следы” принадлежат перу Инны Потахиной – удивительной женщине, талантливому Поэту, Журналисту, Драматургу. Для меня очень дороги знакомство и дружба с Инной Васильевной, доверительность наших отношений, возникшая в первую же встречу. Помню, как пришла в их гостеприимный дом, где жила она с сестрой Ольгой, чтобы услышать ее мнение о моих стихах. Она была первой из поэтов, кому я их показала. Как внимательно и бережно относилась Инна Васильевна не только к каждому слову, но и к моим чувствам, которые за ними стояли. Ее замечания заставляли работать душу. Она не говорила как надо. Иногда фраза обрывалась на полуслове, давая возможность мне самой прочувствовать, как здесь должно быть, или что не так. Так благодарна я ей за эту науку!…” На, почитай, и ты поймешь, как писать,” – – сказала она и протянула “Антракт” – свой последний поэтический сборник. В этот вечер я не только обрела Учителя, Друга, но и много узнала о ее интересной, непростой, как и она сама, жизни. Мы говорили, и, казалось, что уже знакомы давно и просто встретились после долгой разлуки. Инна Васильевна всегда радовалась моим удачам, словно своим, а когда что-то не получалось, поджимала губы и говорила: “Это не годится!” Но не позволяла уничтожить ни единого стихотворения. “Пусть лежит, пройдет время, ты снова к нему вернешься. Иногда одно слово может все изменить”. Как-то я спросила ее, хранит ли она свои ранние стихи? С грустью и сожалением она рассказала, что Анна Арсентьевна (мама Инны Васильевны) была вынуждена их уничтожить, когда за чтение “Самиздата” Инну Потахину забрали соответствующие органы…
Необыкновенная проницательность Инны Потахиной удивляла многих. Будто дано ей было особое знание о мире, людях, которое раскрывала она в своей глубокой, проникновенной поэзии. О ней невозможно сказать “была” даже теперь, спустя год после того жаркого августовского вечера, когда ее последний вздох разорвал тишину, и истерзанное долгой болезнью тело обрело непривычный покой. Она незримо присутствует рядом. Все те, кто знает и любит Инну Васильевну, не могут жить без оглядки на нее: “Что бы сказала ИННА? Как поступила? Вот она бы написала!..” Инна Потахина оставила в каждом из нас частицу своей души, и пока жива память, хрупкая, чуткая душа Поэта рядом с нами.
Ее считают Учителем не только многие известные казахстанские литераторы и журналисты, но и широкий круг почитателей ее яркого, утонченного творчества. Она сама была примером: могла принять судьбу и достойно нести ее, при этом всегда оставаясь собой. Возможно ли, до конца раскрыть феномен Инны Потахиной?
” Я – ЕДИНСТВЕННЫЙ ДРУГ ТВОЙ В ПОХОДЕ”
Многие знают Инну, прежде всего, как замечательного человека, верного, преданного друга. Люди для нее – самое ценное, а “вещи не бывают высоки, они бывают тусклы или ярки…” Она еще в школьные годы притягивала к себе одноклассниц не только веселым нравом, многогранностью, но и умением дружить. Так не хватает ее телефонных звонков. Ждешь, вот сейчас позвонит, и услышишь такое знакомое: “Как дела?”
Инна Васильмаевна дружила с разными людьми. Она не была “святой” и никогда себя так не подавала. Была такой, какой была, но для всех, кто ее знает, она – светлый человек. В жизни друзей для нее не было мелочей – все было значимым и важным. Многие находили приют в ее гостеприимном доме. Она опекала не только близких: после смерти мамы с ней жила сестра, Инна воспитывала дочь, – но и молодых, начинающих журналистов, писателей, артистов, всех, кто нуждался в ее помощи. В минуты прощания режиссер алматинского ТЮЗа им. Н.И.Сац Борис Преображенский скажет: “Я потерял Друга”, известные журналисты Вадим Борейко и Василий Елисеев: “Она для нас как мать”; супруги Глебовы: “Инна нам – родной человек”. Их удивительная дружба, закаленная годами армейской службы, началась на пограничной заставе, куда приехала Инна Потахина к мужу – командиру инженерно-саперной роты Олегу Филимонову. С тех пор Сусанна и Лев Глебовы с любовью и нежностью относятся к Инне Потахиной (Филимоновой) и ее близким. Работая на заставе журналистом, она, кроме устройства непростого пограничного быта, участвовала в художественной самодеятельности (они с Сусанной часто выступали дуэтом и завоевывали призовые места на конкурсах), была заводилой и душой компании. Она прекрасно играла на гитаре, пела, умела пошутить, и, когда приезжала из Алма-Аты, все спешили в дом к Глебовым, чтобы встретиться с ней.
Инна, которая редко показывала другим свои переживания, делилась с Глебовыми и радостью, и горем. Позже они вновь оказались вместе в Алма-Ате и больше уже не расставались. В жизни Льва Николаевича – подполковника, заместителя начальника штаба Восточного округа – и его супруги Сусанны Васильевны Инну Потахину ничего не оставляло равнодушным. “Когда наш сын приехал с границы поступать в Алма-Ату в институт, а быть он хотел только архитектором, Инна сделала все возможное и невозможное, чтобы помочь ему подготовиться, – рассказывают Глебовы, – Специального класса по рисованию на заставе не было, а экзамен по рисунку требовал серьезной подготовки. Инна договорилась о занятиях со знакомой художницей и по всему городу собирала гипсовые бюсты для натуры. А когда Сергей всё же не прошел по конкурсу, помогла ему устроиться на работу к Владимиру Зеликовичу Кацеву, где он работал над проектами как архитектор. Много разного: значительного и не очень, из чего складывается жизнь, не проходило без ее участия. Они помогали друг другу во всем.
Инна Васильевна часто писала друзьям и знакомым поэтические посвящения. В семье Глебовых тоже хранятся ее теплые и искренние строчки, написанные в альбом. Среди них есть и такие:
«Служба службой, дружба дружбой –
Как в народе говорят.
Только это нам не нужно:
Коль не будет трудной служба,
То и дружба невпопад!
Было это, братцы, было:
Рядом с желтою войной
Как снежинки нас носило
Под родною Коктумой.
Было вдоволь мяса, хлеба.
И устроившись у печки,
Наш майор, товарищ Глебов,
Загибал такие речи!
Не ходили даже сани,
Люди прятались в постели,
Но летели мы к Сусанне,
Пили чай и песни пели».
1975 г.
Инна, которая бывала резкой, когда ей что-то не нравилось, говорила об этом в глаза, могла употребить и крепкое словцо никогда не скупилась на теплые, добрые слова. Сколько замечательных стихов посвятила она Тамаре Мадзигон, Олегу Постникову, и, хотя “время отнимает у поэтов любимые глаза и голоса”, Инна продолжает дарить свои стихи Руфи Тамариной, Валерию Антонову, Борису Преображенскому, Надежде Черновой и многим другим.
«КОРОЛЕВА РОЗЫГРЫША И ЭКСПРОМТА»
Инна Потахина – цельная и неординарная личность, наделенная многими талантами. Она открывалась каждому по-своему. Ей досталась непростая судьба, тяжелая жизнь, трудный хлеб, но, несмотря ни на какие невзгоды, она всегда оставалась веселой, задорной, любила юмор и шутку. Эрудицией и остроумием отличались ее многочисленные “поливы”.
“На юморе была замешана сплошь молодежная редакция «Ленинской Смены» (“Экспресс К”), – рассказывала Инна Васильевна, куда она пришла работать в начале шестидесятых. Экспромты рождались там постоянно и запечатлевались на большом листе ватмана, висевшем в секретариате. И, конечно же, розыгрыши и хохмы, которыми славилась редакция, не обходились без ее участия. Один известный журналист несколько раз отправлялся на свидание по звонку мнимой поклонницы его таланта и подолгу простаивал под окнами обозначенного дома, не обращая внимания на огромные плакаты о наивности, предусмотрительно развешанные на ближних балконах заботливыми коллегами. Инна Васильевна всегда с удовольствием, в образах рассказывала о веселых проделках, поэтических поединках и шаржах, заполнявших каждый рабочий день.
В те годы познакомился с Инной Потахиной Игорь Софиев. И она стала часто бывать в доме у него и его жены Людмилы Лезиной. И, видимо, неслучайно, рассказывая об Инне, он назвал ее “Королевой розыгрыша и экспромта”. “Она, будучи большой умницей, обладая скорее мужской, чем женской логикой, была натура авантюрная и необычайно артистичная. Инна любила перевоплощаться, все время, создавая новые образы,”- говорит Игорь Юрьевич. И в этом, наверное, оставаясь неповторимой.
Среди оторопевших лицедеев
Я вдруг актер,
На прочих не похож…
Может быть, в этих образах пряталось ее одиночество?..
Доля шутки часто присутствовала и в ее облике. Инна убедила Игоря Софиева подарить ей дедушкино пенсне, в котором собиралась ходить в театр, выпросила его любимую трубку, чтобы сфотографироваться с ней. «Она могла появиться на людях в необычайно простецкой одежде, но при этом никогда не была вульгарной».
С Людмилой Лезиной Инна дружила. Они были “подруги-соперницы”. Их поэтические поединки тоже наполнялись шутками и были нужны обеим. Непринужденность в общении, артистизм, очень притягивали к Инне детей. Маленький Слава Софиев любил забираться к Инне на колени и с удовольствием слушал веселые строчки, которые она сочиняла для него.
Все, даже самые значительные события в ее жизни сопровождались рождением очередной «поливы». В личном архиве известного казахстанского литературоведа, давнего и близкого друга Инны Потахиной Виктора Бадикова сохранились строчки, написанные ее рукой после вступления в Союз писателей (куда ее приняли не сразу).
Вот, наконец, пришла расплата!
Но я судьбы не убоюсь:
Меня вчера, тайком, по блату,
Внезапно приняли в Союз.
Скрипела вдумчивая Муза,
(А) я лежала, вся дрожа,
Когда великий Бахытжан
Сказал: “Маман, ты член Союза!”
На этом нужно ставить точку.
Ликует странная семья.
Довольна я. Довольна дочка –
Наташка бедная моя.
А я тайком напьюсь Таласа
достав его из-под полы;
(Теперь) у маршала Олжаса
войска поэзией полны.
Позже, в создании очередных “веселых стишков” они соревновались с известным казахстанским поэтом Валерием Антоновым. Этот необыкновенный юмор интеллектуалов помогал ей жить ” от выдоха до вдоха”. Инна Потахина, как многие одаренные люди жила оставшиеся дни бессребреницей, в забвении, но без ропота и упреков.
Меня уже в природе нет,
А я сижу – и солнцу рада.
НЕРАЗГАДАННАЯ ТАЙНА
Наш групповой портет навек
Запечатлен и обессмертен,
в богемной странной круговерти
прозрачен каждый человек
“Блиц”
Многогранность Инны Потахиной очевидна и признана. Её магнетизм поражает своей силой. Раскрываясь, каждый раз новой гранью, она не обнажается до конца. Виктор Владимирович Бадиков, друживший с Инной более сорока лет, знает её “человеком, который может много, если не всё, обладающим необычайной интуицией, жизнеспособностью, способностью быть профессионалом во многих сферах. Она шла по жизни очень уверенно, потому что знала, что умеет делать больше, чем другие, причём без всякой показухи”.
Ученицей алма-атинской женской школы № 15 Инна Потахина начала писать стихи, активно заниматься спортом, серьезно увлеклась театром. Когда в «Просторе» опубликовали её первое стихотворение, она выступала на Всесоюзных соревнованиях по настольному теннису, и эту радостную весть узнала, придя на радио, где после окончания КазГУ работала музыкальным редактором. В её послужном списке были: казахстанские газеты “Ленинская смена”, “Горизонт”, “Столица”, “Транскурьер”, “Игрок”; издательство “Жазушы”, “Онер”, методкабинет Госкино, Павлодарский Драматический театр, театр драмы им. Лермонтова и ТЮЗ в г.Алма-Ате, журнал “Простор”. Её интересные журналистские работы публиковались во многих изданиях города. Она стала литературным консультантом, автором идей и автором сценариев для спектаклей ТЮЗа, на афишах которого до сих пор стоит её имя. Поразительная сила духа помогла ей, уже не встававшей с постели, не просто с улыбкой и юмором переносить неимоверную физическую боль, но и постоянно работать. “Вперед, а там разберемся!”- так называлась её последняя публикация в газете “Экспресс К”, перед которой редакция сделала врезку: “Живая легенда «Ленинской смены» Инна Потахина (Филимонова) отдала родной газете в общей сложности около 20 лет”.
И всё же, главным в её жизни оставалась поэзия. Её талант был признан в литературных кругах. Но бывало, признание, как рассказывала сама Инна Васильевна, приходилось завоевывать. Однажды она сказала мне: «Это неправда, что я не искала признания и не хотела славы…» И мне невольно вспомнились ее проникнутые особой печалью строчки:
“Звезде дано мерцать –
Живи себе, живи!
Но требует она,
скажи на милость, –
и славы,
и почтенья,
и любви.
А часто бывало так, что она покоряла сразу и навсегда. “Инна прекрасно владела аудиторией – вспоминает Виктор Бадиков о ее выступлении перед студентами Педагогического института, – Она пришла немного уставшая, скромно одетая и стала не просто читать свои стихи, но рассказывать им о литературе. Рассказывала она всегда интересно, заразительно. Инна покорила девушек с первой же минуты, ничего особенного при этом, не делая, и все выступление видела их восхищенные взгляды”.
До последних мгновений писала Инна Васильевна свои самобытные, часто пророческие стихи. Она горько шутила: «Теперь, когда лежу, нет суеты, спешки, наконец, появилось время и возможность взвешивать каждое слово, оттачивать каждую фразу…» Десять последних стихотворений опубликовал журнал “Нива” за несколько дней до ее ухода. Она, к сожалению, уже не увидела этой публикации.
“Потахина – человек и Потахина – поэт – это нечто органичное. Потахина всегда была узнаваема и неузнаваема. И чтобы понять, кто она, нужно читать ее стихи”, – так говорила сама Инна Васильевна, так считает Виктор Бадиков и трудно с этим не согласиться. Пять поэтических сборников: прижизненные – “Новые стихи”, “Лыжная прогулка”, “Скрипичный ключ”, “Антракт” и посмертный – вышедший совсем недавно, благодаря стараниям Любови Шашковой и изданный Ролланом Сейсенбаевым, – “Колокольчик”, лучше
всего раскрывают тайны жизни и поэтического слога Инны Васильевны Потахиной.
Журнал «Нива», №12 2002г
«ЖИЗНЬ – СПЛОШНАЯ ОТКРЫТАЯ ДВЕРЬ,
РАВНОЦЕННА СУДЬБЕ И СВОБОДЕ…»
Умением принять судьбу, как данность, оставаясь при этом свободным, никогда не изменять себе, меняя жизнь культуры не одного поколения, наделены яркие, редкие люди. Люди, способные пронести свет истины, чистоты, искренности, как зажженную свечу через всю свою жизнь, не погасив огня и не опалив пальцы, и передать этот огонь тем, кто идет за ними. Имя одного из таких людей – ИННА ПОТАХИНА – Поэт, Журналист, Человек, Друг, обогатившая казахстанскую культуру бесценным вкладом своего многогранного творчества. Стихи, песни, сценарии, переводы, проза стали для современников, да и для потомков источником философского осмысления бытия Поэта, жизни поколения, к которому она принадлежала. Глубокая, философская лирика Инны Потахиной является образцом утонченности и правдивости незаурядной личности.
Чтобы лучше понять смелость и оценить значимость неординарного творчества И.Потахиной, не возможно не заглянуть в то время, когда зажглась ее поэтическая звезда. Образно и достоверно пишет о начале 60-х годов ХХ века сама Инна Потахина в воспоминаниях о ярком и талантливом Поэте, друге, современнице Тамаре Мадзигон: «творческая личность должна была растворяться в разливанном море «общего». Кощунственным было «я» (много о себе думает), кощунственной была свобода словаря и волеизъявленных поступков. Для людей образованных приблизительно (вина ли это, беда?) всякая сопричастность с более высокими параметрами поэтического искусства представлялась «выпендрежем»: народу это не понятно, простому народу это не нужно…»
Первый сборник стихов Инны Потахиной вышел в 1965 году. Он назывался «Новые стихи». Это были действительно новые стихи, разительно отличавшиеся от тех идеологических норм, которые предлагала литераторам социалистическая современность. Этот этап литературной жизни страны в своих воспоминаниях поэтесса характеризует так: «На новом временном витке ситуация повторилась. Как-то незаметно романтический иллюзион погасил огни, и в обиходе все чаще замелькало торгашеское «пробить стишок». «Да напиши как им нужно!» – советовал мне один ловкий поэт, выпускающий книгу за книгой. Он же новые веяния освоил. «Гражданственная» страстность возобладала в противовес всяким интеллигентским «выкрутасам». С корабля современности сбрасывали тех, у кого не вписывался в небо башенный кран, не месили грязь надсадно ревущие МАЗы, не светились в ночи звездочки сварки, не урчал синхрофазотрон. Пришла «легкость в мыслях необыкновенная». Все знали, как надо писать, чтобы «прошло». Жизнь страны становилась все сложней и драматичней, а в стихах улыбались от счастья упорного труда трактористы в промасленных спецовках, любовь была только обоюдной, редакторы вычеркивали из поэтического словаря «не наши термины» – ночь, грусть, тоска, боль и т.п. Весело зеленела развесистая травка, и круглые сутки не переставало сиять солнышко и как же доставалось тем, кто рисковал нарушить законы поэтического благоденствия.»
Инне Потахиной доставалось все время. Редакторы безжалостно заменяли в ее искренних, наполненных глубиной и мощью, стихах целые четверостишья, иногда, меняя смысл – на противоположный. Возможно ли, в 60-е-70-е годы прошлого столетия публичное упование или обращение к Богу? Это было, вероятно, вызовом в атеистической идеологии огромной страны. И «Слава Богу» – заменялось в Потахинских строчках – на «в ритме строгом», в результате чего получалось: «И ты жива, и он живет, почти разумен в ритме строгом. «Грешных» заменяли – на «прежних», «ужас непостоянства» на «праздник непостоянства». А, уж, слово «свобода» в любом контексте было – нонсенс! Поэтому легким росчерком редакторского пера фраза: «И только в углу, у камина, в пыли ты можешь свободой себя ограничить», превращалась в «ты можешь стереть бесконечность обличий». «Новые стихи», «Лыжная прогулка», «Скрипичный ключ», «Антракт», вышедшие при жизни И.Потахиной в государственных издательствах, были подвержены жестким редакторским правкам. Не наше право и цель судить тех, кто выполнял свои обязанности в те времена – царствования социалистической цензуры. Зачастую это делалось для того, чтобы произведения талантливых, смелых литераторов, все же, доходили до читателя.
И Инна Потахина не судила. А голос Потахинской проникновенной и философской лирики звучал без поправок в ее песнях, которые она исполняла сама: «…ищу вины и жду ответа, коль песня вызвала на суд…», которые пели ее друзья, попадая в унисон бардовских откровений А.Галича, В.Высоцкого, Ю.Визбора, Б.Окуджавы, Ю.Кима.
Все, что происходило со страной, людьми, самой Инной обретало в ее стихах возвышенность: печали, радости, обыденности. И, выйдя за пределы привычных встреч на кухнях (неизменного атрибута того времени – места «вершения судеб» всей советской интеллигенции), они звучали во времени, наполняя его новым содержанием. Инна никогда не роптала на судьбу. Умела отождествлять себя с ней, принимала все, что послано мудро и с благодарностью.
«Так смиренно судьба
опрокинула дом и смех,
вытянула тело минут,
развалины родиной назвала…»
(Из цикла «Мотивы застенья»)
Каждое ее стихотворение, как прозрение простоты жизни и смерти.
«Свободно так – узнать, что больше нет
твоей монеты в скудном обращенье,
что впереди дарует мне прощенье
совсем другой, совсем не белый свет…»
Ее книга «Антракт» начинается с исповедального:
«Еще не успела привыкнуть к обидам слеза,
к живым холодам не успела привыкнуть трава.
и я не успела привыкнуть к тому, что жива,
а утро торопит последнее слово сказать»
Или из последних:
«Меня уже в природе нет,
А я сижу – и солнцу рада».
( «Прощай!»)
Потому что, «в самом деле человек живет от выдоха до вдоха…»
В огромном поющем пространстве ее поэзии нет мелочей или деталей – все важно. Как, в прочем, все было важно для нее как для человека в общении с людьми. В ее поэтических сборниках много посвящений. И они тоже наполнены философией, значимостью каждой судьбы в ткани времени, окутывающей Вечность
ИННА ПОТАХИНА… Казалось, эта женщина может все! Она была известной спортсменкой. В Алма-Ате не было издания, в котором бы не публиковались ее аналитические, интересные, часто наполненные юмором, материалы. Она работала в журнале «Простор», заведовала разными отделами и была зам. главного редактора в газетах, работала музыкальным редактором и звукорежиссером на радио, редактором методического кабинета Госкино. Олжас Сулейменов и Инна Потахина вели литературное объединение при газете «Ленинская смена» ( сегодня Экспресс К»), которое стало творческой мастерской для Г. Шалахметова, А.Головинского, Н.Черновой, Т.Фроловской, С.Штейнгруд -Аксеновой, О.Карпухина, Л.Бродского, В Кислицина, С.Ахметова С.Морозова и многих других. Инна Васильевна Потахина- Филимонова заведовала литературной частью Павлодарского русского драматического театра, Театра русской драмы им. М.Ю.Лермонтова и ТЮЗа им. Н.И.Сац в Алма-Ате. Она автор идей, автор документальных фильмов, сценариев ТЮЗовских спектаклей, автор литературных переводов для Корейского драматического театра…
Театр органично вошел и в творчество И.Потахиной. «Маска» и «естество» – равноправные героини ее поэтических откровений. Уступая место друг другу,
они, каждая по-своему, раскрывают суть человеческого бытия. «Поверишь вдруг, что мир – театр…»
«И так красиво ляжет грим
на складки щек,
а что под ним?
Все ожидание пощечин…
Потом – антракт»
И словно перекликаясь:
«Наш групповой портрет навек
Запечатлен и обессмертен,
в богемной странной круговерти
прозрачен каждый человек»
О творчестве Инны Потахиной, о котором сказано очень мало. И до сих пор… Можно говорить, не исчерпывая темы до конца, потому, что каждое новое соприкосновение с ее высокой поэзией снова и снова раскрывает иные пласты смысла, еще не познанные глубины ее неповторимого взгляда, особенного поэтического слога, позволяющего, порой, объять – необъятное. Лишь в последней, подготовленной к изданию самой, уже смертельно больной Инной, ее стихи звучат так, как написаны.
«Колокольчик» – назвала свою прощальную книгу эта неординарная женщина, познавшая литературную известность, востребованность, равно как и безработицу, нищету, забвение – в конце пути. Маленький колокольчик – на шее «бредущего в темноте», набатным колоколом отзывается в душах, заставляя задуматься над вечными вопросами: «Кто ты?» и «Зачем пришел на эту землю?» Книга вышла издана Ролланом Сейсенбаевым в серии «Народная библиотека» в 2002 году, к сожалению, уже после ухода из этой жизни Инны Васильевны Потахиной. Но, как писала она в посвящении дочери «я буду жить пока вся жизнь моя в тебя не перельется». Инна будет жить, пока ее высокое Слово переливается в сердца и души многочисленных почитателей.
«Время работает за нас, оно расставляет все по местам, меняет ориентиры и ценности» – считала Инна Потахина. Пророчеству Поэта суждено сбываться!
Журнал «Аманат» № 3 2005 год.
ЛЮБОВЬ ПОЭТА
Инне Потахиной
Может быть, эта любовь –
Боль?
Может быть, это печаль –
Начал?
Где заполняя простор
строф,
Рифмами голос ее звучал.
Избранный путь у судьбы
был:
Терний его, как печать
венчал,
Сети свои у любви
свил…
Может быть, это печаль –
Начал?
Может быть, эта Любовь –
Бог?
«Прикосновения», 2005 год, Алматы
