Оригинал материала находится по адресу:
www.istrodina.com/rodina_articul.php3?id=1789&n=92
Опубликовано: журнал «Родина», № 1, 2006 г.
* * *
В 1953–1954 гг. самодеятельные театры стали активно работать на многих зонах Озёрного лагеря(*1). Бывший заключённый Григорий Ворожбитов, вспоминая об Озерлаговских лагпунктах № 420 и № 019, писал как в это время «организованы были кружки самодеятельности. Силами заключённых ставились пьесы, водевили. Регулярно крутились фильмы. Работала библиотека и почта. Снято было ограничение переписки и т.д. и т.п.»(*2)
* * *
В женских лагпунктах играли только женщины. Здесь одним из лучших в Озерлаге был самодеятельный коллектив лагпункта № 029.
Театр 029-го лагпункта возглавляла актриса из Магнитогорска Людмила Люмианская, а помощницей режиссёра была Ида Наппельбаум. Позже Ида Моисеевна вспоминала: «Трудно поверить: мы ставили большие красочно оформленные спектакли, с музыкальными вставными номерами, дивертисментами. Ставили Островского, Чехова. Поражала сила искусства. Во время спектакля, сквозь щель в занавеске, я следила за реакцией зала (зал – это столовая с деревянными скамьями, где обедают заключённые). То, как волновались, дрожали, сидели с пылающими щеками заключённые женщины, – не удивляло. Но как перевоплощалось лагерное начальство, охрана, конвоиры, надзиратели! Они становились похожими на людей. Помню, что одна маленькая стерва – надзирательница, злая, как волчонок, смотря сцену прощания невесты с подругами в пьесе «Бедность не порок», рыдала, склоняясь к плечу своего мужа, тоже надзирателя. И мужики вытаскивали платки и ёрзали на скамейках. Этот спектакль действительно был великолепен. Прекрасно пели девушки прощальную. Наша группа была скомпонована по всем законам производства. Напомню: декорации, костюмы, украшения, оформление – всё бедными руками одних и тех же женщин».(*3)
Заключённая Юзефа Цешко-Книгина, работавшая в пошивочной мастерской Озерлага, рассказывала, что ей не раз доводилось помогать лагерным артистам готовить концертные наряды. Её основной обязанностью было обшивать работников лагеря и их жён и иногда удавалось сохранить кое-какие обрезки и лоскутки, которыми впоследствии украшали костюмы. В дело шло всё: вышитые наволочки, полотенца, платочки. Мешковину расшивали слюдой и осколками зеркал. Лишь однажды, вспоминает Юзефа Иосифовна, М.А. Спендиаровой из дому прислали голубой сатин, и получилось «настоящее концертное платье».(*4)
Не все понимали то усердие, с которым женщины, вернувшись с работы, до полуночи готовили спектакли. Однако именно театр был их главной радостью: «Работа в художественной самодеятельности помогает мне морально существовать: сознание, что вечером будет репетиция, облегчает дневную работу», – писала Ида Наппельбаум мужу и дочери 12 сентября 1953 г.(*5)
Неоднократно по её просьбе родные высылали в лагерь бандероли со сборниками пьес для театра: «Для художественной самодеятельности вышлите бандероль тоже на Невельскую, пьесу о строительстве коммунизма в нашей стране, многоактную, желательно больше женских ролей. Проси Олю, проси наших драматургов, но очень срочно; ещё пьесы Гольдони, Кальдерона… и «Овод» по роману Войнич. Кроме того, по два пакетика краски для хлопчатобумажной ткани разных цветов (синяя, зелёная, жёлтая, лиловая и пр.) Надеюсь, ты сможешь это выполнить».(*6)
Наличие «пьесы о строительстве коммунизма» в каждом театре в то время, а тем более – в лагере, было обязательным. Репертуар лагерных коллективов строго контролировался и должен был состоять из одобренных Главлитом и Главреперткомом произведений, а также «из произведений, составленных на основе местного производственного и бытового материала».(*7) Как и во всей стране, наблюдение за творческим процессом шло на всех его стадиях: от формирования до каждого исполнения на сцене. Введённая в 1952 г. «Инструкция о порядке цензорского контроля произведений искусства» гласила: «Произведения искусства (драматургия всех жанров и форм, музыкальные, музыкально-вокальные и разговорного жанра произведения для эстрады, цирка, художественной самодеятельности, живопись, графика, скульптура, тиражируемая фотопродукция, запись на грампластинку) могут публично исполняться, демонстрироваться и выпускаться в свет лишь при условии, если они разрешены органами цензуры».(*8)
* * *
По словам бывших узников ГУЛАГа, занятия в художественных коллективах были самыми светлыми моментами в страшной лагерной повседневности. Благодаря ним интеллигенция, часто разбросанная по разным баракам, могла собираться «своим кружком», общаться, обсуждать близкие темы. Если в организации театра и регулярном обновлении репертуара было заинтересовано начальство, у актёров, режиссёров и музыкантов оставался шанс устроиться на более лёгкие работы, что в большинстве случаев означало не погибнуть, не надорваться, занимаясь непосильным физическим трудом.
Каждый зек в лагерях ГУЛАГа стремился сохранить жизнь. Если для блатных это значило «Чтобы самому жить, нужно других давить»(*9) , то этика лагерных артистов никак не вязалась с такой стратегией выживания. За скромные привилегии, которые давала им их профессия, они щедро расплачивались своим творчеством, помогая существовать в тех условиях другим заключенным. Сегодня бывшие узники лучшие свои воспоминания о самом трагическом периоде жизни связывают именно со спектаклями и концертами, которые посчастливилось увидеть в неволе.
* Примечания:
1)Особый лагерь № 7, Озерлаг.
2)Ворожбитов Г.А. Король Люксембургский. – Братск, 1995. – С. 49.
Григорий Афанасьевич Ворожбитов – ветеран Великой Отечественной войны, майор, школьный учитель, самодеятельный поэт. Необоснованно осуждён, отбывал срок в Озерлаге. После освобождения жил в г. Вихоревка. Умер в 2002 г.
3)Наппельбаум И.М. Солнечные зайчики на тюремной стене // Угол отражения. – СПб.: Logos, 1995. – С.137.
Ида Моисеевна Наппельбаум (1900-1992) – поэтесса, ученица Н. Гумилёва, дочь выдающегося мастера художественной фотографии М. Наппельбаума. Арестована в 1951 г. (срок 10 лет), освобождена в 1954 г. О годах, проведённых в Озерлаге, рассказывает её цикл стихов «Тайшетский оазис».
4)Юзефа Цешко-Книгина, воспоминания, записанные автором.
Юзефа Иосифовна Цешко-Книгина (р. 1921) – полька, член Армии Крайовы. В 1945 г. была осуждена на 10 лет лагерей и 5 лет поражения в правах. С 1949 г. – в Озерлаге, освобождена в 1955 г. Живёт в Братске.
5) Ида Наппельбаум, неопубликованные письма из Озерлага.
Это внеочередное письмо она получила возможность отправить в качестве поощрения за подготовку концерта с водевилем Сологуба «Беда от нежного сердца» и пьесы Корнейчука «Платон Кречет».
6) Ида Наппельбаум, неопубликованные письма из Озерлага.
7) Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф.9401. Оп.1а. Д.63. Л.15.
8) Горяева Т.М. Советская политическая цензура: История, деятельность, структура. // Исключить всякие упоминания…: Очерки истории советской цензуры. – Минск, 1995. – С. 42.
9) Лагерная пословица. См.: Росси Ж.. Справочник по ГУЛАГу. – С. 115.
