Однажды в августе мы с Виктором путешествовали по северу Испании, остановились в городе-курорте Сан-Себастьяне (баскской Доностии). Это были тягучие, жаркие и соленые дни, наполненные негой. Мы гуляли, ужинали в маленьких кафе, заглядывали в магазинчики. Я старалась обойтись без приключений и неожиданных эскапад, столь нелюбимых моим другом. Виктор вел себя, как внимательный кавалер.
Как-то после полудня мы сидели на песке и смотрели, как раскачиваются на ветру в гавани изящные белые яхты. В небе сгущались тяжелые облака, вскоре на залив обрушился дождь. Похожий на черепаху островок посреди залива почти скрылся за непроглядной серой пеленой. Над водой лохматыми воронками закрутились смерчи.
Я засобиралась в гостиницу. И вдруг Виктор совершил, быть может, самый иррациональный поступок в его жизни.
– Подожди, не спеши. Начинается гроза! – торжественно объявил он мне.
– Тем более надо торопиться. Ты же не любишь сырость, простудишься, – отозвалась я.
Ураган играл высокими волнами, лодки кренились и ложились на бок, люди покидали берег, торопясь в сторону укрытий.
– Раздевайся! – скомандовал Виктор и первым решительно скинул рубашку, брюки, остался в одних плавках. Его глаза полыхнули опасным темно-зеленым огнем. Я была поражена: словно иная сущность вселилась в боязливого, осторожного, предусмотрительного Виктора и овладела его сознанием, превратила в демонического «всадника грозы».
Именно к таким мужчинам меня опасно тянуло в юности. От них я тщетно убегала на край света в зрелости. И они всегда догоняли.
Потрясенная, я последовала примеру друга. Обычно он меня урезонивал, останавливал, а сейчас мне стало страшно за него. Он вел себя непредсказуемо, как одержимый. Длинные зазубренные молнии прорезали небо и ударяли по белым гребням валов. Виктор быстро шел, почти бежал в сторону прибоя.
– Куда ты? – крикнула я.
– Будем купаться! Прямо сейчас! – воскликнул он. – А то жизнь пройдет, а вспомнить будет нечего!
Обычно Виктор рассуждал и действовал совершенно иначе. Я удивленно пожала плечами. Возразить было нечего.
Виктор прыгнул в воду, и волна немедленно сбила его с ног, оглушила, перевернула. Невдалеке ударила молния, над горизонтом вспыхивали разноцветные зарницы. Через мгновение и я очутилась в могучем водовороте стихии. В рот и в нос немедленно набился песок, в горле запершило. Люди на набережной тревожно показывали на нас пальцами, делали знаки, чтобы мы немедленно выходили. Для аристократичного, вальяжного Сан-Себастьяна такое поведение выглядело вызывающим. Искатели приключений и экстремалы обычно отдыхали в других местах.
– Смелей! Держись, сегодня особенный день! – исступленно кричал Виктор, выныривая и вновь пропадая под налетевшим буруном.
Мы смеялись, боролись с взбесившимся океаном, и он все время брал над нами верх. С неба лупил ливень, смешиваясь с солеными брызгами волн. Сверкали молнии, повсюду грохотало. Стихийная свобода, феерия грандиозных проявлений энергии живой природы, священнодействие силы и страсти! Ни с чем несравнимые, всепоглощающие чувства.
Через час-полтора, выбившись из сил, мы с трудом выбрались на берег. Рубашку Виктора унесло ветром, его брюки были измяты, мокры, мое платье выглядело не лучше. Песок облепил спины, скрипел на зубах, с волос стекали потоки воды. Накинув одежду, прихватив в руки шлепанцы, мы двинулись в сторону гостиницы.
Вышколенные сотрудники ресепшн вежливо скривили губы в дежурной улыбке, неодобрительно наблюдая, как два чудака, босые, полуголые, мокрые, в обнимку вступают на безупречно чистые ковровые дорожки, оставляя за собой лужицы и грязные следы. Единственный раз Виктора совершенно не интересовало, что про него подумают окружающие.
К вечеру СМИ сообщили, что разрушительный шторм размыл пляжи, перевернул и утащил в океан несколько лодок, а молнии вызвали пожары и короткие замыкания в прибрежных домах.
Прошли годы. Многие печальные и болезненные эпизоды потеряли значение, отступили, позабылись. А вот сумасшедшее купание на Бискае среди молний, дождя и пены вспоминаю до сих пор. Думаю, это был самый искренний, настоящий, самый счастливый день в нашей с Виктором истории.
