“Еврейская жизнь/Община”, издание Еврейской общины г. Филадельфия (США). Октябрь 2019 г.
Мамэ лошн
Залману Кауфману
Сгоревших душ собеседник,
Ровесник многих, ты видишь,
Уже уходит последний
Из тех, чья вотчина – идиш.
В его холодной постели
Земных страданий вериги.
Умолкли, осиротели
В шкафу потертые книги.
Кто их прочтет без усилий?
Давно гнездятся на небе
Аиды, что сохранили
Наследство старого ребе.
Шумит в заброшенном гетто
Листвы серебряный седер.
Где непослушные дети,
Гурьбой бегущие в хедер?
Кудрявы и черноглазы,
О чуде тщетно просили!..
Ваш путь в Танахе предсказан,
Рассеян в судьбах России.
Померкли звезды местечек,
Названья прежние стерты.
Двадцатый век быстротечен, –
Хлестал свинцом из аорты.
Слез пересохли потоки,
Забылись старые беды,
Не представляют потомки,
Чем жили строгие деды;
Всю быль о ласковом доме
Ты прежде слушал вполуха.
Звучал язык незнакомый,
Над люлькой пела старуха.
Кто знал, что в светлое завтра
Их память нас не отпустит…
– Спи с миром, эйфеле Залман!..
Как много в идише грусти!
***
Азохен вей! Так умолкает идиш,
Язык местечек пестрых и слобод.
Из-за черты на вольный ветер выйдешь,
И он тебя подхватит, заберет.
Другая речь поселится в гортани,
И для потомков кончится галут.
…Но снится штетл, и у крыльца герани,
Лопочут дети, женщины поют.
Весь дом пропитан теплым хлебным духом,
Семья к столу садится ввечеру.
Июнь осыпан тополиным пухом,
Две свадьбы скоро, значит, быть добру.
…Уже совсем недолго до погромов,
Расстрельных ям, безмолвных пепелищ,
Арестов, лагерей и похоронок,
Имен забытых, брошенных жилищ!..
Давно не время для воспоминаний,
Душа полна реальностью иной,
Но нет забвенью слова оправданий,
Оно вернется, всколыхнет виной.
Цветущий луг измят войной и скошен,
Никто не ждет в разрушенной избе…
Но если вдруг услышишь мамэ лошн,
Польются слезы сами по себе.
***
Менора – пробужденье рода,
Она опять горит в семье.
Лучи нисходят с небосвода,
С душой сливаются моей.
Так, завершив круги исканий,
К истокам нас вернул исход:
Свет покаяний, оправданий, –
Любовь, которая спасет.
***
Ждать изменений перестала,
Искать разгадки у шарад…
Далеким отблеском начала
Приходит в тихий дом шабат.
Неспешно зажигаю свечи,
Глаза ладонью заслонив,
И озаряет смутный вечер
Еврейский радостный мотив.
Становится теплей и легче,
Как будто силой вековой
Молитва поднимает, лечит,
И душу делает живой.
Мне снова хочется поверить
В возможность счастья впереди!..
С надеждой открываю двери:
– Любовью в этот мир войди!
***
Талисман из молочного детства
И грядущего тайный причал –
Горький дух городков иудейских,
Где замешаны смех и печаль.
От огня потемневшие камни –
Прах дворцов, жернова, алтари.
В них преданья скрывались веками,
Чтобы в душах заговорить.
Раскаленное марево полдней,
Пересохших ручьев желтизна.
Дар пророческий – видеть и помнить,
О судьбе человеческой знать.
Тянет ветер лепешками, дымом,
Плачут или поют голоса.
Над Израилем, Богом хранимым,
Синей стражей стоят небеса.
Рядом спят праотцы и потомки,
Время всех возвращает назад.
Под молитвенный рокот негромкий,
Стрекотанье вечерних цикад.
***
Мир – открытым сердцам и распахнутым небу шатрам!
Свет великой любви бесконечным потоком рассеян.
Бродят хмурые тени по древним библейским холмам,
Воскрешая наощупь молитвенный путь Моисея.
Из источника в скалах задумчиво брызнет вода,
Восхищенный свидетель ударов змеиного жезла.
О блуждающих звездах пустыня грустит иногда:
Идумейская боль глубины сопричастья, блаженства.
Тот отрезок судьбы мне божественной милостью дан,
Чтобы пропасть паденья утраченной силой восполнить.
Через многие скорби вернуться душой в Ханаан,
По следам праотцов – всех увидеть и вспомнить.
Рисунок заслуженного художника России Юрия Иванова.
