Иногда жизнь соединяет людей на протяжении долгих лет, рисуя в пространстве сложные фигуры, создавая причудливую мозаику впечатлений и встреч. Но многоплановость и глубина замысла открываются далеко не сразу. Двенадцать лет назад я сидела на кухне у известного врача, поэтессы Аси Борисовны Рудницкой в Бер-Шеве (Израиль). К ней в гости меня привез ее сын Геннадий Мастер, мы познакомились на литературном проекте «Шрамы на сердце». Тогда он подготовил и прислал в редакцию стихотворения мамы для публикации в книге, мы общались и переписывались.
Помню, как Ася Борисовна угощала нас чаем с конфетами, рассказывала о военном детстве, читала стихи о Хатыни. Мы говорили о хрупкости мира, ужасе войны, Холокосте, о том, как важно помнить об испытаниях прошлого, чтобы они не повторились в будущем.
Из поздней лирики А. Рудницкой в память врезались строки, посвященные внучке Алине:
А жизнь уходит постепенно –
Наискосок,
Наискосок…
Мгновенно или постепенно –
Водой в песок,
Бедой в висок.
И ни о чем уже не спросит…
Закружит и куда-то вдаль…
У внучки с носиком курносым
В глазах библейская печаль.
Я и представить себе не могла, при каких обстоятельствах спустя много лет познакомлюсь с Алиной Мастер, и насколько пророческими окажутся поэтические строки Аси Рудницкой.
Трагедия, случившаяся в Израиле 7 октября 2023 года, стала тяжелым испытанием не только для ближневосточной страны, но для всего мира. Места проведения музыкального фестиваля Supernova ежегодно меняются, на него съезжается молодежь из разных уголков планеты. Жертвами террористической атаки на фестивале стали не только израильтяне, но граждане многих других стран. Всего там собрались более трех тысяч человек. Сотни из них погибли, были тяжело ранены. Массовые убийства мирных жителей, случаи жестокого насилия и террора 7 октября произошли в ближайших к границе населенных пунктах. Всего лишились жизни более 1200 человек, 242 – взяты в заложники. Крупнейшее массовое убийство евреев со времен Холокоста.
Спустя две недели после страшных событий по электронной почте мне пришло сообщение от Геннадия Мастера. Все мои израильские друзья уже дали знать, что не пострадали, и только Гена отчего-то долго молчал. Открыв письмо, я похолодела, удар неожиданной боли пришелся в самое сердце. Оказалось, его дочь, тридцатишестилетняя Алина Мастер находилась в эпицентре страшных событий, была ранена, несколько раз чудом избежала смерти. Я не могла сдержать слез, была шокирована и потрясена, несколько ночей не спала, думая о ее судьбе.
Спасение Алины напомнило мне историю врача-ортопеда, поэта Иона Дегена, который всю жизнь отмечал второй день рождения, рассказывал о своем фактическом воскресении из мертвых. Я размышляла о героях моих прежних интервью, многих из которых уже нет в живых, – разведчике Гарри Лаке, красноармейце Залмане Кауфмане, отважном пехотинце Александре (Израиле) Цвее, узнике Ляднянского гетто, юном партизане Вячеславе (Бецалеле) Тамаркине и других, буквально вырванных судьбой из лап смерти. Все они утверждали, что момент чудесного спасения, возвращения к жизни стал поворотным для изменения их сознания и выстраивания дальнейшей биографии. Но в беседах с ветеранами речь шла о далеком прошлом, давно отгремевших сражениях Второй мировой войны. Современность предложила новый вызов и тему, глубоко откликнувшуюся в моей душе.
Я сразу приняла решение при первой возможности рассказать в России историю Алины Мастер. Свидетельства очевидцев трагедий и катастроф помогают другим людям, запутавшимся в потоке ежедневных жестоких новостей, не потерять человечность и сострадание, осознать, что происходит в этом мире, найти силы противодействовать насилию, террору и варварству.
С момента трагедии на музыкальном фестивале Supernova в Израиле прошло почти полгода. Все это время с Алиной работали врачи, психологи. Несмотря на многочисленные ранения и травмы, которые она получила, жизненно важные органы оказались не задеты, что сродни чуду. Алина до сих пор восстанавливается физически и морально. Ночами ее преследуют видения из убежища, звуки стрельбы и крики, запахи крови и горящей человеческой плоти. Алина постоянно возвращается мыслями в роковой день 7 октября. Но для мужественной и многое пережившей молодой женщины стало очень важным рассказать свою историю, передать другим людям чувства, которые она испытала, поделиться размышлениями.
Я с огромной болью и состраданием выслушала доверительный рассказ Алины и решила его опубликовать, чтобы читатели сайта, мои друзья и близкие прочли свидетельство человека, вернувшегося к жизни из ада на земле. Сопереживание чужому горю, неравнодушие, сочувствие испытаниям и утратам помогает нам сохранять человечность, не ожесточиться, оставаться людьми даже в самые мрачные времена. Тем более что вокруг продолжают свершаться страшные события. Давайте не будем делать вид, что ничего не происходит.
7 октября 2023: до, во время и после. История Алины Мастер
К музыкальному фестивалю Supernova мы с друзьями готовились заранее, очень его ждали, билеты приобрели за полгода. Я приехала с Роненом и его девушкой Таль днем, накануне трагедии. Моя подруга Лимор прибыла поздно вечером, около одиннадцати, машину ей пришлось припарковать прямо у дороги. Никто не предполагал, что спустя несколько часов это обстоятельство в первый раз спасет мне жизнь! Мы веселились, отдыхали, ни у кого не возникало никаких дурных предчувствий. Наоборот – мы находились на эмоциональном подъеме, пели и танцевали. Все складывалось замечательно!
Первый сигнал воздушной тревоги «цева адом» прозвучал 7 октября в 6:29 утра. Мы подумали, что начался ракетный обстрел (к сожалению, такое случается в Израиле) и бросились к автомобилю Лимор, оставив вещи в палатке. Сразу пришло понимание, что нужно как можно скорее выбираться с площадки фестиваля. Мы с подругой уехали одними из первых, поскольку ее машина стояла рядом с выездом, за спиной уже слышались взрывы, поблизости падали и разрывались ракеты. В 6:45 утра мы вошли в бомбоубежище у дороги, поскольку продолжать движение в период обстрела запрещено. Как только мы покинули машину, в нее попал снаряд, она загорелась. Но мы радовались, что находимся в укрытии, в безопасности. Казалось, самое страшное позади.
Я отправила родителям сообщение, что мы в порядке, пережидаем обстрел. Позвонила моему молодому человеку Ниру, чтобы он приехал забрать нас с Лимор, поскольку автомобиль сгорел. На тот момент мы ничего не знали о террористах и терпеливо ожидали окончания воздушной атаки. Мои друзья Ронен и Таль выехали немногим позже, двинулись в другом направлении и спастись не смогли – их хладнокровно расстреляли в упор в укрытии, но об этом я еще не догадывалась. В убежище, кроме нас с Лимор, были еще люди, последними вошли Галь и Сефи – их авто подбили, парни были ранены, все в крови. Мы их успокаивали, говорили, что надо просто подождать, главное – что они выжили.
Вдруг один из них приложил палец к губам и сделал знак замолчать. Мы услышали, что снаружи проносятся машины и мотоциклы, звучат беспорядочные автоматные очереди. Только в этот момент мы осознали, что террористы прорвали границу и вторглись в Израиль. Они двигались от укрытия к укрытию, расстреливая людей. Неподалеку раздались шаги, меня парализовал страх. Я отвернулась к стене, не в силах видеть происходящее. Сефи и Галь закричали. Переглянувшись, они смело вступили в неравную схватку, попытались голыми руками изгнать вооруженных террористов из убежища. Прогремела автоматная очередь, крики прекратились. Отважные парни погибли.
Мы с Лимор крепко обнялись, пытаясь поддержать друг друга, понимая: сейчас ворвутся бандиты и всех расстреляют. Но никто не входил, возможно, террористы решили, что Галь и Сефи – единственные, кто укрывался здесь. Однако вскоре снова раздались шаги. Стало ясно, что наступает конец. Я никогда в жизни не испытывала такого страха – страха смерти, отчетливого осознания, что ты не выйдешь отсюда живым, никогда не увидишь неба над головой. Прежде мне приходилось опасаться за родных, но это несопоставимо со всеобъемлющим страхом потери жизни. Смертельным страхом.
В голове промелькнула мысль: неужели вот так все закончится?! Возникло ощущение того, что жизнь обрывается по ошибке, раньше отведенного срока. В глубине души я поначалу сопротивлялась, не хотела этому верить. Но потом смирилась: пришло принятие смерти, ясное понимание, что конец неизбежно близок. Боевики выстрелили мне в спину, одна из пуль пробила рюкзак, попала в термос. Я потеряла сознание. На самом деле в этот момент я умерла, так я почувствовала. Внутренне я прощалась с этим миром, видела впереди яркий белый свет, шла к нему по длинному туннелю. Решила, что это и есть смерть.
Через некоторое время я открыла глаза и удивилась, что жива. Рядом лежала мертвая Лимор – пуля попала ей в шею. Я не могла понять, почему я вся в крови. Оказывается, когда я была в обмороке, террористы бросили в убежище гранаты, чтобы убедиться, что живых не осталось. Во время взрывов меня ранило осколками в ноги и в голову. Спасло только то, что я лишилась сознания. Боевики решили, что все погибли, и двинулись дальше.
Я лежала неподвижно, старалась не дышать, не плакать и не кричать, чтобы снаружи не услышали, что я жива. Подумала, что лучше пусть меня убьют, чем будут насиловать или заберут в плен. Спустя время я ощутила разделение чувств и разума: эмоции потеряли власть надо мной, отступил чудовищный страх. Я лежала, как мертвая, но знала, что жива. Тогда я начала молиться Богу так, как не делала этого никогда раньше. Прежде ежедневная благодарность за то, что начинается новый день, была для меня простой формальностью. Но лежа на полу в убежище, я молилась так горячо, что моя воля становилась частью молитвы.
Я вспоминала о моем двенадцатилетнем сыне Шоне. Я воспитываю его одна и не могу бросить на произвол судьбы. В один из тихих моментов я послала ему сообщение, чтобы он не волновался за меня и спрятался. Призналась, что очень сильно его люблю и не стала с ним прощаться, чтобы не пугать. Даже не представляю, что бы с ним случилось, если бы я покинула его! Появился мощный стимул для возвращения к жизни. Я просила Бога оставить меня в этом мире для Шона, осознав, что у меня нет привилегии умирать.
В Боге присутствуют многие параллельные миры, жизнь и смерть, все варианты развития событий и любые возможности. Но находясь в физическом мире, обращаясь к высшей силе, во время молитвы нужно не только просить, но быть уверенным, что все сбудется. Я поверила, что буду жить, всей душой захотела этого. Сразу поменялся ход моих мыслей: я больше не сомневалась, что выйду из убежища живой. Моя молитва стала абсолютной верой в спасение и действием одновременно. Такое я пережила впервые, это стало подлинным откровением.
Я ощутила рядом присутствие женской души. Не знаю, кто это был, я даже открывала глаза и осматривалась: вдруг кто-то зашел, пока я была в обмороке? Но нет, кругом – только мертвые. Я закрывала глаза, и снова чувствовала эту душу со мной, она не покидала меня… Спустя несколько недель я узнала, что беременна. Когда я лежала на окровавленном полу в убежище, у меня был очень ранний срок, три-четыре недели. Возможно, ко мне приходила душа моей будущей дочери, поддерживала и показывала, что я не одна.
Тянулись минуты, время казалось бесконечным. Прошло пять часов. Вдруг снаружи спросили на иврите, есть ли живые. Я молчала: вдруг это уловка террористов? Но услышала разговор незнакомцев между собой, они собирались уходить, и решила ответить. Очень тихо произнесла: «Я жива». Опасаясь, что внутри могут быть террористы, военные задавали мне спонтанные вопросы, попросили показать руку с браслетом фестиваля, наконец спросили, смогу ли я выйти самостоятельно. Мне казалось, что я полностью обездвижена, но в это мгновение пришли из ниоткуда силы, я собралась и поползла к выходу. Возле него стояли три молодых израильских солдата, у них были такие открытые благородные лица и добрые глаза! Я поняла, что это мой шанс на спасение. Когда меня вытаскивали, стрельба еще продолжалась, я увидела, сколько вдоль дороги разбитых, сожженных машин, мертвых тел… Меня отвезли в безопасное место, погрузили в машину «скорой помощи». Мы направились в «Сороку» – больницу в Бер-Шеве, городе, где я живу. Я выдохнула, что еду домой, убедилась, что теперь все обязательно будет хорошо. Позвонила папе и рассказала, что жива. Родители были в шоке, им трудно было поверить в происходящее.
Со мной рядом в машине лежал раненый в ногу араб, который не говорил на иврите. Я предполагала, что он может оказаться террористом. Его состояние было тяжелым, водитель «скорой» просил по возможности пытаться поддерживать мужчину в сознании, разговаривать с ним, не дать отключиться. Мне было страшно, но я почувствовала, что появились силы, чтобы защититься, в случае чего. Я смогла немного поговорить с ним на английском и на арабском, протереть ему лицо водой. Я не потеряла человеческих чувств, несмотря на то, что пережила. Для меня это было очень значимо.
Мой молодой человек Нир тоже испытал страшный шок. Вообще-то он должен был ехать на фестиваль вместе со мной, но накануне мы поссорились, и я отправилась туда с друзьями. Получив мой звонок из бомбоубежища, он сел в машину и двинулся в сторону кибуца Реим, чтобы забрать нас с Лимор. Но по дороге его машину обстреляли, пробили колеса, он увидел вокруг огромное количество террористов, был вынужден развернуться и поехать обратно, а живет он неподалеку от Газы. Ему удалось спрятаться, войти в укрытие бандиты не смогли. А вот его бывшая жена, находившаяся в то время дома со своим другом и его двумя детьми, погибла. К ним ворвались террористы, расстреляли взрослых на глазах детей. 7 октября Нир потерял более сорока друзей, знакомых, соседей. Он позвонил моей маме и рыдал, родители поняли, что все гораздо страшнее, чем они представляли. Нир думал, что уже никогда меня не увидит. Только тогда он осознал, насколько для него важны и необходимы наши чувства, мое присутствие в его жизни, любовь. Наши отношения изменились, укрепились, мы собираемся пожениться в апреле 2024 г.
Могу признаться, что я теперь совсем не та беспечная Алина, которая была до 7 октября. Та, другая я, верила людям, ничего не боялась, любила гулять и веселиться, наряжаться. Мы с сыном могли запросто вдвоем поехать в лес или в пустыню на прогулку. Я считала, что все люди, вне зависимости от национальности, – хорошие и добрые, хотят жить спокойно. После пережитого я утратила доверие, до сих пор опасаюсь выходить на улицу одна. Ни разу еще не примерила короткую юбку или брюки, выбираю удобную обувь, чтобы в случае тревоги можно было убежать.
Ночами воспоминания вновь становятся реальностью. Явственно слышу крики на арабском, автоматные очереди, разрывы снарядов и не могу избавиться от ужаса, пока меня кто-то не успокоит. Но остается надежда, что однажды я преодолею свои страхи. Я не представляла себе прежде, что жизнь такая хрупкая, и следующий день может никогда не наступить. Одно мгновение переворачивает мир, превращая рай в ад. Никто не знает, что будет завтра, – об этом все говорят, но очевидным это становится, когда сам побываешь на грани жизни и смерти. Только что ты веселился и танцевал, а через две минуты тебя убивают. Некоторые люди копят деньги на пенсию, откладывают важные дела «на потом», они просто не осознают, что другого шанса может не быть.
Я поняла, что надо жить здесь и сейчас. Моя бабушка Ася Рудницкая всегда говорила: «Танцуй, пока танцуется! Гуляй, пока гуляется», все может резко измениться, и ничего уже не захочется или такой возможности не представится. В этом – огромная мудрость.
Думаю, каждая душа в этом мире проходит определенный урок, а после его окончания возвращается в свой мир. Еще не настало мое время уходить, я не успела сделать то, что должна, поэтому нужно жить, любить, созидать, ничего не откладывая. Я хочу наслаждаться простыми вещами, быть рядом с близкими, детьми. Семья дает колоссальные силы. Мои отношения с родителями очень изменились, случалось, прежде мы конфликтовали, а теперь гораздо лучше понимаем друг друга. У меня нет никаких запредельных стремлений. Вдыхать чистый воздух, радоваться солнцу, траве, – это все, чего я действительно желаю.
Говорю всем, кто вдруг оказывается в критической ситуации, на пороге смерти: не опускайте руки, сохраняйте веру, делайте все возможное, боритесь за жизнь! Нет ничего важнее жизни!
Из четверых друзей, отправившихся на фестиваль 7 октября прошлого года, вернулась домой я одна. Сотни людей погибли. Сознаю, что получила огромный подарок, который нельзя растратить. Принимая этот дар двумя руками, я должна сделать самое хорошее и светлое для мира, что могу. Конечно, я буду продолжать говорить о том, что видела, о тех, кто был рядом. И обязательно ценить каждое мгновение вновь обретенной жизни!
