Стихи я писал всегда. У меня не было никаких «первых опытов», как принято выражаться в литературных кругах, не было «неудачных попыток» и тому подобной чуши. Просто потому, что я никогда не пытался писать. Я просто писал. Как придется и о чем придется. А писать я начал рано. Читать, кстати, еще раньше. Будучи во младенчестве человечком отнюдь не богатырского телосложения, я неоднократно приводил в ужас окружающих взрослых, бегло читая вслух «Федорино горе». Еще бы, мне было всего два года, а выглядел я всего на год и три месяца. Когда ручки мои окрепли и смогли держать стило, я, первым делом, нарисовал морду легендарного красного командира и внизу написал: «Фрунз». Конечно, подразумевая, что буква «з» в слове так и читается, как в букваре: «зе». Быстро овладев остальными буквами, я начал описывать окружающий меня мир направо и налево. К сожалению, огромный пласт моего детского творчества сейчас уже безвозвратно утерян. Вспоминаются лишь две гениальные строки:
Червячок, червячок,
Я тебя съем!
В детском саду я сразу нашел единомышленников и уже в младшей группе создал первое в своей жизни литературное общество «Кораблик». Мы боролись с угнетением детского достоинства, морковными котлетами на завтрак, дрожжевым напитком и тихим часом. Боролись, конечно, силой одного только слова, ибо слабая детская рука, кроме стила и ложки, поднять ничего не могла, а для подлинной борьбы за свободу необходим как минимум булыжник. Вот что было нашим оружием:
Как у нашей директрисы
До пупа свисают сисы…
Или:
Воспитательница Алла
В кашу манную упала…
Наши эпиграммы и пародии читал весь детский сад, да что там, – вся продвинутая малышня города! Но снова, благодаря директрисе детского сада, душителю и угнетателю свободной мысли, ни одного списка из тех безоблачных дней не сохранилось. Воспитатели и нянечки собрали крамольные листочки и цинично сожгли их на заднем дворе. Но я не унывал, так как уныние – это состояние человека гораздо более зрелого возраста, тогда же мне было все нипочем, тем более, что я уже подрос и пошел в школу…
