***
Все могло совершиться иначе.
Ты на небо глядишь, уходя.
Дни, когда Пенсильвания плачет,
Отражаются в струях дождя.
Расставанье объятием влажным,
К обретенью свободы зовет.
Боль скользит самолетом бумажным,
Исчезает за горизонт.
Карнавальные сброшены маски,
Театральная сцена пуста.
Расплываются осени краски
Акварелью на крыльях зонта.
Ты о прошлом взгрустнешь еле-еле
И о будущем вспомнишь легко.
Под окошком качаются ели,
На прощание машут рукой.
Пусть ветра пожелают удачи,
Старой жизни захлопнут планшет.
Дни, когда Пенсильвания плачет
О твоей отчужденной душе.
***
Следы неведомой войны –
Застывших кактусов трезубцы.
Тяжелый вздох, смешавший сны,
Меня призвал сюда вернуться.
Я помню: гневались моря,
Дно дыбилось, вставая кверху!
Судьба далекая моя,
Предтеча каменного века.
Горючий плач из-под земли:
– Зарница дальнего свеченья,
Печали павших утоли,
Дух отпусти из заточенья.
Здесь в поисках любви бродил,
Всесильный воин беспризорный…
Луна рыдает на груди
Каньона в спящей Аризоне.
***
Кровавый рыцарь в пламенных доспехах
Застыл на гребне вздыбленной скалы.
Судьбы вождя немеркнущая веха –
Седой Седоны скорбные валы.
Вираж судьбы, трагический и властный,
Вакханский вихрь отгрохотавших лет.
На коже отблеск, беспокойный, красный –
Твой марсианский обожженный цвет.
***
Безжизненные кратеры, каньоны,
Разящий полдень, тишина и зной…
Испепеляют дебри Аризоны
Горячей пылью, жгучей рыжиной.
Какие битвы здесь гремели прежде,
Чья кровь иль магма пенилась, лилась?
Простор пустыни каменной безбрежен,
Таит в себе неистовую страсть,
Влечет назад к багровым острым скалам,
Хранящим жилы золотой руды,
И предстоит громам, песчаным шквалам
Огнем с небес поверженной вражды.
* * *
Факелом с алтаря Атлантиды,
О котором помню едва,
Подари мне ключи от Флориды —
Разнесенные острова!
Все, о чем давно пожалели,
Осенен волною, забудь.
Изумрудное ожерелье
Опусти на сонную грудь.
Коды всех мистерий и таинств
Глубоко в прохладной воде.
Никогда с тобой не расстанусь
И тебя узнаю везде.
***
Эта чертова разница между Москвой и Нью-Йорком…
Над океаном и временем не перепрыгнешь.
Вид на Гудзон, мрак высотной каморки.
Где ты, в какой каменистой пустыне?
Голос надтреснутый глуше, тоскливей с годами,
Все дальше от острова, ближе к безмолвной молитве.
В чужих отраженьях дожди – отголоски рыданий.
От тщетных блужданий усталое сердце болит ли?
Но все-таки слышишь меня, искрами на подкорке
Мгновенная связь – общей памяти призма.
Нет времени, разницы между Москвой и Нью-Йорком!
Я тебя соберу по осколкам, по мыслям.
***
На линии, где пляж превращается в берег,
Каким сотворила его природа задолго до нашей эры,
Ветер бродит устало, можжевельником бредит,
Нет конца вдохновенью, печаль океана безмерна.
Вечер темный, блестящий, как плавник у акулы,
Горько плачет о прошлом, вернуть прежний облик стремится.
Я ищу полнолунья, на дремлющих дюнах колдую,
Небо нас обнимает крылами – большая синяя птица.
* * *
Вдоль позвоночника Америки,
Хребта низвергнутого змея,
Гремят шоссе литавры медные,
Беcсмертия не разумея.
Не начертанья географии —
Предгорья, низменности, мысы,
Но эпизоды биографии,
Застрявшие в пространстве мысли.
Примерить можно, что понравится,
Любое выбрать направление.
Вселенной замкнутой вращается
Времен и образов движение.
Холмы, каньоны, земли — красные!
Предупрежденье, окрик прошлого…
Сменяются столетья праздные,
Нет покаянья, кости — брошены.
В груди мольба о сострадании,
О речи — огненной, не косвенной!
Стою одна — и в мироздании
Костры новоанглийской осени.
