Нами сотвореннное время. Поэтический сборник
Петрозаводск, Карелия, 2003
Вступительная статья Армас Мишин
Послесловие Роберт Винонен
Художник Николай Трухин 

«ЛЮДНЫЙ ЛЕС» ПОЭТА ВИКТОРА СЕРГИНА

В темном лесу — неожиданный просверк,
больше сомненьем себя не тревожь,
если ты вышел на светлую просеку —
к людям придешь, —

так выразил смысл человеческих исканий поэт Виктор Сергии.

Имя этого поэта стало известно в 1972 году, когда на совещании молодых писателей Карелии обсуждалась рукопись его первой книги стихов. Было очевидно, что в поэзию пришел талантливый человек, остро откликавшийся на явления социальной жизни. Уже одно его стихотворение «В комиссионном магазине» говорило об этом:

Меж шелков и потертого хрома,
возле шуб, потерявших вид,
словно облако,
невесомо
подвенечное платье висит.
Покупатели входят —
и глазу,
словно верующим — образа,
это платье бросается сразу,
и отводят люди глаза.

В том же году луччшие стихи этой рукописи («У них не финки на боку…», «Ожоги», «Смерть бабушки», «В комиссионном магазине», «Марциальные воды») увилелн свет на страницах журнала «Север». К сожалению, далеко не все приветствовали рукопись В.Сергнна. Сборник не был рекомендован к печати. Однако справедливость скоро восторжествовала, да еще и самым неожиданным образом. В 1973 году у поэта вышла книга стихов в Москве («Людный лес»). Поддержал Виктора поэт Сергей Поделков, руководитель семинара в Литературном институте, гле учился Сергии.

Одной из самых родных и близких тем его поэзии была лесная. Карельские поэты и раньше воспевали лес, болели за его судьбу, но никогда до Виктора Сергина люди и лес не становились столь нужными друг другу: «Боец стрелял и — вздрогнул вдруг, стал по ветвям сползать. О, как ей не хватало рук героя удержать» («Баллада о дереве»).

Зорко подмечал глаз поэта все, что свидетельствовало о смертной cвязи леса н человека: вот «свернулся кольцами старый, ржавый трос»; вот «машет хлыстиком вослед голубой шлагбаум”, а там «пни, как сумрачные плахи, то ль кровью пахли, то ль смолой». И не мог поэт не видеть, что «цвет леса и цвет гимнастерки — один и тот же», но

Все шире вырубок спирали,
все уже кольца
на смолистом пне.

Поэт даже рисует картину мести со стороны зеленого друга за все, что с ним сделал человек:

Да, кажется мне иногда,
что леса кончится терпенье,
пойдут деревья в наступленье —
на города, на города!

Лес постоянно напоминает ему о себе, входа в его стихи. «Я с малых лет к тебе прирос», — признается поэт в одном из своих стихотворений («Лес»). И даже названия его стихотворных книг «лесные»: «Золотой побег» (1976), «Лесные сумерки» (1981), «Брусничный бор» (1985).

А в книгу избранных стихов и поэм «Северный сказ» поэт включил и цикл стихов «Людный лес».

Трудовая биография В.Сергина была богатой и насыщенной. Он служив в армии, был авиационным техником, работал слесарем-сборщиком на Онежском тракторном заводе, машинистом-аппаратчиком кислородной станции Кондопожского целлюлозно-бумажного комбината. Не один год трудился лесником, журналистом, заведовал отделом поэзии журнала «Север». О многом из своего трудового опыта он рассказал в прозаической форме. Сергин выпустил две книги повестей и рассказов: «Жернова» (1987) и «Весенний лед» (Москва, 1988), нашедших широкий отклик в сердцах читателей своей правдивостью и мастерским слогом. Часть его прозы успела увидеть свет только в журнале журнале «Север» (например, повесть «Кислород»). Но занимаясь прозой, Виктор Сергин не переставал быть и поэтом.

Он был очень внимательным, отзывчивым человеком, особенно к людям, за плечами которых большая трудовая жизнь. В 80-е гг. мы жили с ним в одном многоэтажном доме на улице Парфенова. Он на пятом, я на шестом этаже. Часто встречались. Иногда — в его маленькой забитой книгами комнате. Естественно, всегда говорили о творчестве, о поэзии. Иногда я заставал здесь свою маму: она наведывалась
к матери Виктора, которая с трудом двигалась из-за перелома ног. Тем для разговоров у двух пенсионерок (одна из них отработала в колхозе, другая – на заводе) хватало. Моя мать не раз говорила о Викторе «какой хороший человек!” Виктор подарил ей томик своей проэы с дарственной надписью. Через несколько лет, поселившись в другом доме, никогда не забывал при встрече спросить о здоровье моей матери. А о своей он написал несколько удивительно глубоких по чувству любви к ней стихов и многие страницы прозы.

Нередко мы выступали с ним вместе в рабочих коллективах. Оба читали стихи о военном детстве, о наших матерях. Читал он слои стихи просто, без поэтического пафоса, но по глазам слушателей я видел, что они доходили до сердца своей жизненной правдой, порой нелицеприятной и жесткой:

Топор как пудовый —
над мерзлым стволом,
над долею вдовьей,
над скудным столом.

Написанные в конце восьмидесятых годов четыре строфы стихотворения «Похороны на острове Валаам” звучат сегодня,
пожалуй, едва злободневнее, чем тогда:

Вдоль по пихтовой темной аллее
гроб плывет, как челнок по реке,
и по-праздничному алеет
лента
на жестяном венке,
А толпу за гробом – колышет:
кто без рук,
     кто без глаз,
           кто -хром.
О, как трудно процессия дышит,
заменяя оркестра гром.
По дороге долгой, нетряской
друг за другом скрипят,
         скорбя,
черным крашенные коляски,
рычагами по сердцу скребя.
А под горку,
     где катит, катит…
нажимают на тормоза
и сбивают кепками капли,
наплывающие ив глаза.

Строки этого стихотворения буквально скребут по сердцу своей намеренной ритмической “разлаженностью” и прозаизмами. Какая физически ощутимая метафора времени! И свежая, словно, словно сейчас найденная.

Виктору Сергину, чуткому к чужому горю, было стыдно за многое, что творилось в нашей стране, в нашей жизни. В течение девяностых годов, когда поэт не имел возможности публиковать свои книги, он много печатался в газетах, откликаясь на беды и потрясения, о которых мы все хорошо помним.

Стихи, очерки, рассказы, поэмы, повести, статьи… Он, конечно, хотел увидеть все это в книгах. Увы, спонсоров не нашлось. Не был Виктор Сергин пробивным человеком.

Вдова поэта Татьяна Федоровна собрала его лучшие из последних лет стихи в книгу. Думается, что она станет достойной таланта Виктора Сергина — поэта неординарного, яркого, совестливого.