В клубе танцы.
После вальса – полька
В три баяна звонко разлита.
Старый дед отплясывает бойко,
Несмотря на важные лета.
Бригадир к его жене подходит:
– Что, тряхнем, Мария, стариной?..
Вышли в круг – и вот уже обходят
В дробном плясе деда стороной.
А на свежесрубленном крылечке
Злостные курильщики сидят,
Дыма синеватые колечки
К соснам, чинно замершим, летят.
Чуть на озере белеют створы,
Пахнет хвоей, молодым сенцом.
И не утихают разговоры
Над пропахшим смолкою крыльцом.
О дождливом неуютном лете,
И надеждах слабых на корма,
О житье-бытье на белом свете
И о том, что впереди зима.
Вслушиваюсь в медленные речи
И вставляю редкое словцо.
Бросив шаль кокетливо на плечи,
Девушка выходит на крыльцо.
Говорит мне по-карельски: «Терве!» –
И, смеясь, уходит по тропе…
В сотый раз, а может и в сто первый,
Загрустил я снова о тебе.
