ДА, ЭТО БЫЛИ ВРЕМЕНА
Салат со сметаной и ветчина
— моё любимое блюдо.
Восточнопрусская кухня, она
найдет предпочтение всюду.
Но ту ветчину, что висела у нас в чулане –
напрасно ищут сегодня.
Кусок за куском каждый раз срезали.
Чудесная пища!
«Шварцзауэр» – это нектар, не еда! —
семейство наше вкушало.
Отец всегда три тарелки съедал,
едва остальным хватало.
А птичью кровь сливают теперь
от курицы, утки и гуся.
Рецепта «Шварцзауэра», поверь,
никто уж не помнит, боюсь я.
Мы в клопсы, и флек, и другую еду
всегда добавляли приправу,
о Боже, захватывало аж дух!
Ведь всё удавалось на славу:
свекольник и аппетитный кусок
колбаски ливерной, пряный
зажаристый поросячий бок
под соусом и майораном.
«Пиллькаллер» пивали под это меню
мужчины, «Мешкиннес» – дамы.
А тех, кто не пробовал, – не извиню,
– наливку, что делала мама
из черной смородины в те времена
– не просто напиток — творенье –
и в голову так ударяла она,
что слышалось ангелов пенье.
Я помню, ведь в гости куда не зайдешь,
домашнее пиво варилось!
Но эту «эпоху» уже не вернешь:
под волнами времени скрылась…
——————————————————————————–
«Шварцзауэр» – поджарка с птичьей кровью.
«Пиллькаллер» – местная водка с кусочком ливерной колбасы.
«Мешкиннес» – медовуха.
Я ДОМА, В ПИЛЛЬКАЛЛЕНЕ
Пиллькаллен –
словно сметана, тает слово на языке.
Пиллькаллен – ты маленький город на Шешупе-реке.
И звучит единственно и неповторимо
четыре «л»,
когда разбужу твое имя,
четыре согласных соединившее,
сладость и соль до конца не избывшее.
«Мой любимый Пиллькаллен», – не могу я с собой совладать,
чтобы это не раз повторять.
А если кто спросит
о происхождении
моём – говорю с большим наслаждением
и гордо, как будто стихи,
наизусть я:
«Округ Пиллькаллен, Восточная Пруссия».
МОЙ ДЕДУШКА
Мой дедушка… Он в восемьдесят лет
почти лишился зрения… Но — глыба!
Да, был ещё он очень бодрый дед
и так любил удить на речке рыбу!
Весною на Шешупе таял лёд —
но были берега непроходимы,
а дед, как говорится, напролёт
и днем, и ночью с удочкой, родимый!
Как часто он проваливался вниз
с обрыва, потому что весил центнер,
и промокал до нитки,
как артист,
ругаясь залихватски: – «Доннер веттер!»
В болотниках, наполненных водой,
ловил угря, налима или шуку.
Помахивал седою бородой — и колыхались розовые щёки!
Дед гордо рыбу приносил домой,
бросал на стол: «Вот, мать, тебе улов!
Тут на три дня еды на вкус любой!»
На ветер не бросал он лишних слов
…И мать сидит на краешке колодца
и чистит рыбу в окруженьи птицы
домашней. Наша кошка тут же вьется
в надежде свежей рыбой поживиться.
Я рядышком стою и поджидаю,
когда же мне достанется пузырь…
Вот на него ногами наступаю —
и раздается громкий выстрел.
Зырь, как курица своей мечты дождется,
и хвать его, и ходу что есть сил!
И бабушка беззубая смеется:
«Вот и пузырь нам службу сослужил!»
