Опубликовано: газета “Петрозаводский университет”
Автор: Олег Гальченко
Валерий БЕРЕЗОВСКИЙ – выпускник Ленинградского сельскохозяйственного института, по специальности – почвовед, кандидат наук.
Поэт, печатал свои стихи в газетах и коллективных сборниках. Начало беседы с В. Березовским в “ПУ” N1 от 11 января 2002 г.)
– Кто из классиков, с творчеством которых Вы общались только благодаря книгам, оказал на Вас наиболее сильное влияние? Кроме Хлебникова, ассоциации с которым вызывает значительная часть Ваших стихов…
– Я “переболел”, наверное, всеми русскими классиками, пропустил их через душу. Не говорю про Александра Сергеевича Пушкина, который восхищает меня до сих пор духовностью и гениальностью. Но ближе всего мне был Александр Блок. Его собрание сочинений, изданное в 60-е годы, это моя настольная книга, в которой я нахожу ответ почти на все вопросы. Почему-то никогда не был близок Валерий Брюсов, но как личность я его очень уважаю – как и всех поэтов Серебряного века. Из современников в последнее время привлекает Иосиф Бродский. Я почти ничего не воспринял из его технических приемов, но питерский, я бы даже сказал – “митьковский” дух его творчества, который сохранился и за границей, мне нравится. И, конечно, Николай Рубцов…
– Бродский и Рубцов – довольно неожиданное соседство. Подозреваю, что если бы они встретились в реальной жизни – вряд ли бы нашли общий язык…
– Насколько мне известно, они знали друг друга, встречались в литобъединениях. Дело в том, что в то время стихи Рубцова были до такой степени новыми для питерской публики, что, наверное, не только его единомышленники, но и он сам до конца не понимал их глубины и оригинальности. Но на самом деле одно не исключает другого. Меня интересовала главным образом духовная глубина этих поэтов, а не идейная или техническая сторона их творчества.
– Питерская и карельская поэзия очень сильно различаются по духу, по стилю мышления?
– Питер всегда отличался ощущением своего достоинства. В этом городе выросли как поэты и Ахматова, и Бродский, и Рубцов, которые заставляли всех прочих так комплексовать перед недостижимой высотой своего таланта, что нечего было и пытаться стать на одну ступеньку с ними… А карельская поэзия, я считаю, где-то внутренне, на уровне подсознания тесно связана с питерской. И Питер всегда подпитывал Карелию, и… я не знаю, насколько карельские поэты подпитывали Питер, но ленинградские поэты ездить в Карелию очень любили. И все-таки, по-моему, карельская поэзия не оценена по достоинству – давно пора издавать антологию русских поэтов Карелии, чтобы можно было что-то научно и глубоко сравнивать. Молодая карельская поэзия особенно недооценена и нигде не слышна, может быть потому, что нет у неё хороших комментаторов, да и печататься здесь особенно негде. Проблема, наверное, разрешилась бы, если бы карельские авторы стали активно печататься в питерских изданиях и привлекали бы к себе внимание питерских критиков.
– А если говорить о Карелии на уровне Ваших личных ощущений…
– Родившись в Мурманске и двадцать пять лет проработав под Питером, я наконец нашел душевный покой именно в Карелии, посередине между этими дорогими мне точками. Здесь живет моя любимая, и я счастлив, что живу здесь тоже.
– Насколько Вам близок расхожий евтушенковский афоризм “Поэт в России больше, чем поэт”?
– Он вполне вписывается в основные взгляды Евтушенко на поэзию. Но я и к самому Евтушенко отношусь неоднозначно. Маяковский сказал, что у Блока из десяти стихотворений только одно очень высокого качества, просто гениальное, а остальные – проходные. А у Евтушенко из ста напечатанных стихотворений только одно, по-моему, достойно вечности, а остальные переполнены самолюбованием и всякими сомнительными гражданскими проблемами.
– В 1992 году Вы были инициатором создания самиздатовского альманаха “Ка”. Как Вы пришли к идее этого проекта, и почему в конечном счете он так и остался неосуществленным?
– С одной стороны, это все было затеяно от желания напечатать стихи авторов из нашего литобъединения, в том числе и свои, а с другой стороны, что-то такое носилось в воздухе вокруг этого слога – “Ка” (название было взято у Хлебникова, которого я считаю одним из основных своих учителей в литературе). Это был интересный проект – его издать можно было бы даже сейчас.
– Зато другое издание – коллективный сборник стихов поэтов веденеевского объединения “Душа осеннего листа”, вышедший два года назад в издательстве ПетрГУ, можно считать вполне успешным, хотя мнения о нем высказываются очень разные. Как оцениваете эту книгу Вы?
– Я считаю, что это одно из наиболее серьезных поэтических изданий за последние годы. Там каждый поэт представлен очень хорошими стихами. И фактом, что книга издана в ПетрГУ, мы университета не посрамили, а наоборот – тут есть чем гордиться.
– Одним из последних Ваших произведений была опубликованная в майском выпуске “Беспредела” поэма “Звуки “ГО”, герой которой – лидер группы “Гражданская оборона” Егор Летов. Чем Вас привлекла эта фигура?
– Егор Летов, его тексты и тексты его друзей, которые вдохновили на эти стихи, являются выражением крайних либерально-демократических взглядов. Они были очень созвучны моей душе именно потому, что там поднимаются наиболее важные из духовных проблем. Нам сейчас очень не хватает Игоря Талькова и Виктора Цоя, а Летов во многом унаследовал и заострил их духовные искания.
– А не кажется ли Вам довольно рискованным, когда творческий человек живет и творит под девизом “Иуда будет в раю”?
– Это как раз – издержки рок-культуры. Летов всегда остается самим собой, не всегда заботясь о том, чтобы его правильно понимали.
– И все-таки в последние десять лет Вы активно работаете в жанре хокку. Почему Вы переключились на эти миниатюры, отошли от больших эпических форм?
– Этот жанр для меня до сих пор – тайна и загадка. Я просто понял, что хокку – это выражение моего подсознания. В хокку отражается то, что в данный момент сильнее всего жжет душу. Если угодно – это способ самовыражения на уровне тонкого духовного мира. Этот, казалось бы, не исконно русский и технически сложный жанр оказался для меня самым простым для выражения каких-то глубинных пластов личности. Сейчас хокку для меня – всепоглощающая страсть, в них – ответы почти на все вопросы.
– Позволю себе процитировать одно Ваше хокку:
Ничто вокруг нас
ни на что не похоже.
Так мы и живем!
Это было сказано с ужасом, с восторгом или с еще какими-то чувствами?
– Это было сказано в начале 90-х годов в растерянности перед новой реальностью, которая тогда открывалась. Как сказал писатель Павел Васильев: “История – как крокодил. Она не может пятиться назад, она может только двигаться вперед”. Для нас произошла полная смена ценностей, но жить по-новому, в соответствии с новыми духовными ценностями и в согласии с новой властью так сложно! Все это и нашло отклик в данном хокку.
– Надо же, как все просто!.. А одна моя знакомая искренне считает, что это – о мире после Армагеддона…
– Нет, конечно… Армагеддон, может быть и начинается, но я думаю, что Россия его избежит и выживет.
– Как Вы представляете своего типичного читателя? Кому адресованы Ваши стихи?
– Это интеллигенция, которая любит читать – научную фантастику, поэзию (особенно ленинградскую) и вообще пропускает весь наш мир через свою душу, которая не чужда скитаниям по “тропинкам духа”.
Но у меня мало читателей. Мои стихи даже сложившиеся поэты считают усложненными, хотя мне они кажутся простыми и по-иному я писать не могу. Однажды я стоял возле трибуны первомайской демонстрации, смотрел в лица проходящим мимо людям и думал: ну вот кто из них может быть моим читателем? И понял, что их здесь единицы.
– Ваши стихи действительно сложны для восприятия. Не кажется ли Вам, что авангардное искусство изжило себя и поиск новых форм сейчас ни к чему не ведет – все формы уже перепробованы?
– Я не считаю себя выдвиженцем андеграунда или авангардного искусства. Просто меня всегда гипнотизировал русский язык. Все это началось с увлечения палиндромами, которые я писал почти два года, забыв обо всем. Тогда я заметил, что сами слова содержат столько информации при обратном их чтении – особенно в собственных именах, что диву даешься, почему этого другие не замечают! И в дальнейшем именно язык и призывал к творчеству. Допустим, когда я пишу в своих стихах о звездах, то имею в виду какие-то слова, которые зажигалются в моем сознании, что-то излучают и так притягивают меня к себе, что из этого рождаются стихи. Моим вдохновителем всегда был таинственный русский язык.
– Что бы Вы хотели пожелать нынешним студентам ПетрГУ?
– Людям, пишущим стихи, пробующим себя в творчестве, я бы посоветовал посещать университетское литобъединение, которым руководит А.П. Веденеев. И он их ждет, и мы их ждем. Это будет хорошим стимулом для дальнейшего духовного развития. А всем остальным я бы посоветовал не только увлекаться сайтами в Интернете, пивом и дискотеками, но и читать книги, причем не только те, что навязываются рекламой. Читать классику, искать “своих” авторов среди этого моря разливанного литературы. Просто ежедневно читать, от чего, к сожалению, отучена современная молодежь. Надо просто развиваться, познавать себя, а без книг, без чтения, это невозможно.
