Людмила Спроге.
Беллетристика Т. Д. Клименко-Ратгауз на страницах газеты «Сегодня»
Татьяна Даниловна Клименко-Ратгауз известна прежде всего как поэтесса и автор, автор интересных мемуаров, опубликованных лишь частично 1) .
Данные о ее жизни и творчестве («пражском» и «рижском» периодах) отрывочны и, как правило, лаконичны: в мемуарной, справочной и научной литературе обыкновенно упоминается участие Т. Д. Ратгауз в кружке «Скит поэтов» и реже — в заседаниях литературного кафе «Далиборка» в Праге 2) .
Сценическая жизнь в пражском «Русском театре» подробно описана самой актрисой в ее воспоминаниях «Сцена и я», которые еще ждут своего издания: «Театральная группа объединялась “под крылом” Союза Русских писателей и журналистов. Образовалась Русская драматическая группа. П. Н. Алексеев поставил “Квадратуру круга” Катаева (Я — Тоня); “Чужой ребенок” Шкваркина (Я — Маня); “Дорога цветов” В. Катаев (Я — Вера Газгольдер); “Лира напрокат” Шкваркина (Я — Грааль-Гаремня); “Чудесный сплав” Киршона (Я — Ирина); “Любовь — книга золотая” А. Толстого (Я — княгиня Дарья); “Псиша” Беляева (я — Лиза Огонькова, т. е. Псиша); одноактные пьесы А. П. Чехова (“Медведь”, я — вдова); “Предложение”, я — дочь; “Свадьба”, я — Змеюкина; “Юбилей”, я — жена); гастроль артиста МХТ Вырубова “Чудак” Афиногенова (я — Сима). Увы, память подводит. Это было … лет 50 тому назад!!! В то время о наших спектаклях писали в рижской русской газете “Сегодня” (постоянной русской газеты в Праге не было); мною заинтересовалась дирекция Рижского Русского Драматического театра. Кто-то из рижан побывал в Праге и видел меня на сцене, а также актера-комика Е. Норманда. Нас пригласили в Русский драмтеатр в Ригу. Осенью 1935 я переехала в Ригу и поступила в труппу Русского драмтеатра.»3)
На столбцах упомянутой мемуаристкой рижской газеты «Сегодня» имя Татьяны Ратгауз встречается в театральной хронике 30-х гг.: «Татьяна Ратгауз — дочь известного поэта Даниила Максимовича Ратгауза. Ей — 26 лет. Она обладает благодарной сценической внешностью и большой любовью к искусству. В пражских театральных кругах имя Т. Ратгауз пользуется вполне заслуженными симпатиями как талантливой и интересной артистки на амплуа “энженю драматик”. В Праге, где до сих пор протекала театральная деятельность молодой артистки, она принимала участие в пражской труппе московских художественников и играла под режиссерством известного режиссера Шарова. Т. Ратгауз кроме сценического дарования обладает и талантом поэтессы, унаследовав его от своего отца, популярного в свое время лирика Д. М. Ратгауза, на слова которого написал ряд романсов П. И. Чайковского.» 4)
Более обстоятельная характеристика прибывшей в Ригу актрисы была представлена тем же вечерним выпуском газеты «Сегодня» месяц спустя; в статье под пространным заглавием «Татьяна Ратгауз о себе, о своем театральном “прошлом” и о своей будущей работе в Русском Театре» дается нечто вроде “curriculum vitae”: «В Русском Театре новая актриса […] Она только что приехала из Праги и сразу — как Чацкий “с корабля на бал” — чуть ли не с вокзала попала в Русский Театр на репетицию “Платона Кречета”, в котором ей поручена главная женская роль женщины-архитектора Лиды. Татьяна Ратгауз молодая, но уже с 10-летним стажем актриса. Ровно 10 лет тому назад в той же Праге, будучи шестнадцатилетней девушкой, она начинала свою театральную деятельность. […] Под руководством режиссера Зелицкого юная Татьяна Ратгауз и совершила свои первые шаги по тернистому театральному пути. Как-то увидел ее на спектакле известный режиссер Шаров и сразу же захотел взять ее в большую артистическую работу. Он сказал об этом отцу юной актрисы, но тот и слышать не хотел о том, что его 16-летняя дочь стала уже настоящей актрисой. Он находил, что для этого она чересчур юна. […] Татьяна Ратгауз переиграла на сцене пражского “Русского театра” целый ряд разнообразных ролей, не укладывающихся в рамки одного определенного амплуа. Т. Ратгауз, между прочим, опровергает представление о ней, как об артистке “энженю драматик”. Ее дарование гораздо шире, и диапазон его заключает в себе такие, например, роли как Вера в “Обрыве” и княгиня в “Любовь — книга золотая”, Вера Гольдер и беляевская “Псиша” и т. д. Словом, целая гамма сценических перевоплощений, в которых одни, конечно, удаются молодой артистке, больше, другие меньше. Но и те и другие разнообразят ее репертуар, расширяют сферу ее сценического влияния. Т. Ратгауз молода, — на вид она моложе своих 26 лет, но кроме молодости она обладает и благодарной сценической внешностью. Она жива, полна горения и рвется к работе в нашем Русском Театре. Эта работа в большом постоянном театральном организме влечет и манит молодую актрису. Т. Ратгауз радуется репетициям, встречам с новыми товарищами и слегка утомлена 36-часовым переездом из Праги в Ригу.»5)
Здесь же дана репрезентация и другому виду творчества: «Татьяна Ратгауз не только актриса, но и поэтесса. Она пишет прекрасные стихи и состоит даже членом правления пражского “Союза русских писателей и журналистов”, от которого редакции “Сегодня” привезла товарищеский привет»6) .
Стихи поэтессы-«скитовки» публиковались в латвийской и эстонской7) периодике еще до ее прибытия в Ригу. Рукописный альбом стихотворений Татьяны Ратгауз свидетельствует, что первое «рижское» стихотворение было написано в ноябре 1935. В альбоме оно озаглавлено «Набросок» и в дальнейшем «доработке» и публикации не подлежало. Текст интересен своей «дневниковостью», фиксацией откровений прошлого, так явственно осознанных теперь, вживанием в «чужой» осенний пейзаж, наконец, — «печалью светлой»:
Приморский ветер горек и упрям,
И тяжелее ночи умирают,
Встречает осень холод ноября,
От края небо обнажив до края.
Дождем исходит мутная душа
В тяжелом и пустом оцепененье,
Туманы опьяненно вороша,
И погружая руки в тленье.
Быть может, нет несытых губ твоих
И только узких рук приснились кисти,
Но бьется счастьем беспокойный стих
В последней пляске ржавых листьев.
Именно к «рижскому периоду» относятся попытки поэтессы попробовать себя в прозе. Через год после статьи «Татьяна Ратгауз о себе…» в субботнем выпуске газеты «Сегодня» был опубликован рассказ «Жених Сюзетты», в основе сюжетной коллизии которого — «любовный треугольник», авантюрная героиня-танцовщица, попытка убийства соперника, «шоколадный Джимми», растерзанный разъяренной толпой… Тема «рассовой… дискриминации», конкретизируясь к финалу рассказа, решена контекстуально с фоном современных общественно-политических событий: «В порту Нью-Йорка огромная статуя вздымала к небу светящийся факел и в это время председательница женской лиги борьбы за права человека составляла направляемый в Лигу Наций протест против зверств гражданской войны в Испании. А то, что когда-то было Джимом Квенс, мокрыми, отвратительными лохмотьями валялось на мостовой.»8)
Тема испанской войны становится сквозным мотивом сюжета о «бедной, жалкой эмигрантке» Аси в рассказе «Испанец». Беллетристическое наследие Т. Ратгауз невелико; то, что представлено в рижской периодике 30-х гг., говорит само за себя. После «Жениха Сюзетты» в газете «Сегодня» в 1937 публикуются два рассказа — «Сердце Джесси Фостер» и «Человек с черной повязкой»; в 1938 печатается рассказ «Испанец». Факт единичной газетной публикации рассказов, разумеется, не способствовал вниманию критики, поэтому попытка представить более целостно прозу Клименко-Ратгауз9) 30-х гг. кажется несколько преждевременной.
Характерно, что все четыре рассказа так или иначе пронизаны темой эмигрантской жизни (более явственна эта тема в «Испанце» и в «Сердце Джесси Фостер») или изгойства («Человек с черной повязкой»); едва ли не определяющим лейтмотивом звучит тема театра, музыки, шире — искусства (ср. антитезу двух театров — американского «Семи чудес» и парижского «Розового Какаду» в рассказе «Жених Сюзетты» или образы красивого русского пианиста из джаза в «Казино», русского балета в «Сердце Джесси Фостер»).
В предлагаемом для публикации рассказе «Человек с черной повязкой» атмосфера театра и музыки наполняет жизненное пространство героев: «Оглушительным гулом зашумели аплодисменты. Человек поднял голову: высокая, стройная, — выше, старше, чуть полнее, но вся еще светящаяся молодостью, — на эстраде стояла она. Те же огромные голубые глаза, те же каштаново-рыжие завитки над круглым лбом. Мягко зазвенели клавиши. Рита Орелли запела. Голос ее, в памяти его — нежный, полудетский, теперь сильной, широкой волной лился над людьми. Маргарита!..» Самоутверждение счастливой героини — певицы Риты Орелли и искалеченная войной судьба несбывшегося скрипача Георга Кресса — не бессмысленная гримаса фортуны, а бессознательное и равнодушное стремление людей к уничтожению себе подобных: «А я спрашиваю тебя, Маргарита, какое право имела ты посылать меня на “подвиг”, на то, чтобы меня искалечили? Ты говорила о храбрости и долге. Ты не говорила об исковерканной жизни! […] Человечество хочет уничтожать, уродовать, мучить друг друга? […] Я изобрел газ, который может уничтожить все население земного шара!.. Я даю вам возможность беспрепятственно уничтожать!»
Симптоматично, что «история», воплощенная в рассказе, а также своеобразие авторского мироощущения связаны с философскими записками поэта Даниила Ратгауза, осуществленными им в Праге в 1928: «Какое отвратительное животное человек! Все, все что он ни делает, к чему стремится в своей миниатюрной жизни, все — только во благо себя. Вся жизнь его — убийства. Убийства массы животных, пожираемых им, и убийство друг друга, — войны и так называемые “гражданские” войны. Все, что он ни изобретает — для войн, начиная с немца Шварца, изобретшего порох — и аэропланы, и автомобили и все — для войны! А удушливые газы?!.. Честолюбивое, слепое, не видящее вокруг себя ничего, жестокое животное — человек хуже и злее самого жестокого зверя, цель коего лишь — утоление своего голода…»10). Основной мотив рассказов Т. Клименко-Ратгауз — ностальгия по человеку и человеческому в сложном и жестоком мире войн и революций, — именно этим привлекает ее творчество читателей, воспринимающих исторические вехи жизненного пути того поколения, к которому принадлежала писательница и актриса, чья судьба с 1935 была неразрывно связана с Латвией.
ПРИМЕЧАНИЯ
1) См. публикацию в журнале «Даугава» 1986, № 5 «На слова Ратгауза», затем включенную в единственную прижизненную книгу стихов и мемуаров об отце «Вся моя жизнь», Рига, 1987.
2) Лосский Б. В русской Праге (1922 — 1927)// Минувшее. 16. М., СПб., 1994. С. 60 — 61; Абызов Ю. Русское печатное слово в Латвии: 1917 — 1944 гг. Био-библиографический справочник. Стенфорд, 1991. часть III. С. 415 — 416; Вернуться в Россию — стихами… 200 поэтов эмиграции: Антология / Сост., авт. предисл., коммент. и биографич. сведений В. Крейд. М., 1995. С. 651; Белошевская Л. Перевод в системе межкультурных связей русской эмиграции в Чехословакии в 20-ые — 30-е годы // Slavia. Časopis pro slovanskou filologii. Praha 1993. Roc. 62. Белошевская Л. Литературная деятельность русской эмиграции в Чехословакии //Культурное наследие Российской эмиграции 1917 — 1940. М., 1994. Кн. 2. С. 254 — 256; Пехтерев А., Клапка И. Русская литературная эмиграция в Чехословакии. Прага — Брно, 1993. С. 73, 83.
3) Приношу глубокую благодарность дочери Т. Д. Клименко-Ратгауз К. В. Саркисовой и сотруднице музея Театра им. Э. Смильгиса Т. И. Власовой за предоставленные материалы.
4) Сегодня вечером. 1935. № 194.
5) Сегодня вечером. 1935. № 219.
6) Там же.
7) См.: Новь.1935, № 8. С. 29.
8) Сегодня. 1936. № 301.
9) В 1936 г. Т. Ратгауз вышла замуж за актера Рижского Русского драмтеатра В. В. Клименко (см. о нем в кн. Михаил Чехов. Литературное наследие: Воспоминания, письма. М., 1995. Т. I. С. 423, 431, 437, 439, 444), с этого времени она стала подписываться Клименко-Ратгауз.
10) Ратгауз Д. М. Мысли и настроения. (Проза и стихи). Черновик. 1928 // Latvijas Nacionala biblioteka. Reto gramatu fonds. А 212, N 2. В 1977 г. Т. Д. Клименко-Ратгауз передала в Рукописный фонд Редких книг архивные материалы своего отца, в том числе и указанную рукопись, где записи произведены карандашом. В архиве поэтессы сохранились выписки из «Мыслей и настроений».
Л. Спроге. Беллетристика Т. Д. Клименко-Ратгауз на страницах газеты «Сегодня» // Балтийский архив: Русская культура в Прибалтике. Т. I. Таллинн: Авенариус [1996]. С. 237 — 243.
© Людмила Спроге (Латвийский университет), 1996 — 2006.
Сетевая публикация с любезного разрешения автора ©