Декабрь 1924
О формальном методе.
АА: “Он годен – ну чтоб установить, кому принадлежит неподписанное
произведение, или на что-нибудь такое – но не больше…”
Диктуя мне сообщения об Н. Г., упомянув: “…6 января 1914 г. Н. С.
познакомился с Таней Адамович…” – чуть заметно вздохнула, мне показалось,
что этот вздох не был случайным.
“Очень неприятно сознавать, что когда я умру, какой-нибудь Голлербах
заберется в мои бумаги!”
Я: “А почему именно Голлербах?”
АА рассказала мне возмутительную историю о Голлербахе, незаконно
завладевшем ее письмами к С. Штейну (при посредстве Коти Колесовой), и кроме
того, напечатавшем без всякого права, без ведома АА, отрывок одного из этих
писем в “Новой русской книге”…
2 и 3.03.1925
Ф. Сологуб прислал пригласительное письмо на сегодня (день его Ангела)
и тем лишил АА удовольствия показать ему, что она очень хорошо помнит, когда
Сологуб именинник.
Сологуб звал АА к 8 часам. АА собиралась долго и, взглянув на часы,
показывавшие 10-й час, сказала: “Старик ругаться будет, скажет: я в половине
двенадцатого ложусь”.
Ф. Сологуб при встрече всегда целует АА. Сначала он всегда целовал одну
О. Судейкину, а потом стал целовать и АА – “чтоб мне не обидно было” (АА).
Вчера на блинах у Рыбаковых Озолин за столом в разговоре о браке
сказал: “С кем ты живешь, тот тебе и муж!”. Грубо, но неплохо сказано.
“Пяст – несчастный человек. Их двое несчастных – он и Валериан
Чудовский”.
О том, как от нее не могут уйти… Как в Ц. С. – постоянно опаздывали
на последний поезд…
Когда Н. С. уехал в Африку в 13 году, мать Н. С. как-то просила АА
разобрать ящик письменного стола. АА, перебирая бумаги, нашла письма одной
из его возлюбленных. Это было для нее неожиданностью: она в первый раз
узнала. АА за 1/2 года не написала в Африку Н. С. ни одного письма. Когда Н.
С. приехал, она царственным жестом передала письма ему. Он смущенно
улыбался. Очень смущенно.
В разговоре об Н. Г. коснулись Нины Берберовой. АА не знает ее и мало о
ней слышала. В 1915 году Нину Берберову – тогда еще девочку – с АА
познакомила Т. В. Адамович.
Все время до 7 часов говорим о Николае Степановиче, главным образом:
АА: “Он Гете совсем не чувствовал и не понимал; оттого что немецкого
языка не знал, отчасти оттого что германская культура была ему совсем чужая.
Я помню, как “Фауста” читал в 12 году – совсем без пафоса читал” (в 12 году
– перед отъездом в Италию).
Об отце АА и об Николае Степановиче.
АА: “Папа трогательно говорил мне: “Анечка, ты скажи, чтоб он переменил
эту строчку: “Над пасмурным морем следившие румб”, – он говорил, что это
неправильное выражение, что так нельзя сказать: “следившие румб”.
Отец АА хорошо знал мореходство и термины его.
АА говорит, что ее папа любил Николая Степановича, когда Николай
Степанович уже был мужем АА, когда они познакомились ближе.
АА: “А когда Николай Степанович был гимназистом, папа отрицательно к
нему относился (по тем же причинам, по которым царскоселы его не любили и
относились к нему с опаской – считали его декадентом)”.
Я говорю, вспоминая сообщения Зубовой, что благородство Николая
Степановича и тут видно: он сам курил опиум, старался забыться, а Зубову в
то же время пытался отучить от курения опиума, доказывая ей, что это может
погубить человека.
АА по этому поводу сказала, что при ней Николай Степанович никогда, ни
разу, даже не упоминал ни об опиуме, ни о прочих таких снадобьях, и что если
б АА сделала бы что-нибудь такое – Николай Степанович немедленно и навсегда
рассорился бы с нею. А между тем, АА уверена, что еще когда Николай
Степанович был с нею, он прибегал к этим снадобьям. АА уверена, что Таня
Адамович нюхала эфир и что “Путешествие в страну Эфира” относится к Тане
Адамович.
