Я ТАК ХОЧУ ВЕСНУ
Я так хочу весну! Она мне снится по ночам,
Она похожа на печаль и на веселье.
Я так хочу весну, чтобы себя умчать
Надежд ручьями в океан везенья.
Я буду плыть и плыть, и где-то синева небес
Окрасит мои воды весенним цветом.
Я буду плыть и плыть в тот океан чудес,
Который где-то есть у края света.
И стану я рекой, и во мне утонет ночь,
И покачнется радостно мирозданье.
И стану я рекой, чтобы умчаться прочь
От горя, бед и разочарованья.
Но что же ты молчишь? Ты поплывешь со мной
Или проводишь равнодушным взглядом?
Наверно, ты молчишь потому, что все равно –
Прольюсь водою я иль буду рядом.
Но я хочу весну, она мне снится по ночам,
Она похожа на печаль и на веселье.
Я так хочу весну, чтобы себя умчать
Надежд ручьями в океан везенья.
1971
ПОЗДРАВЛЕНИЕ С ВЕСНОЙ
Напечалились довольно,
Что дерется случай больно –
Щедрый он, да злой.
А покуда мы тужили,
Горю голову кружили,
Вдруг запахло весной,
Вдруг запахло весной.
Запах меда, запах хлеба,
Запах будущего лета,
Будущих тревог.
Нет волшебней аромата,
Лишь его-то нам и надо:
Он – начало всех дорог,
Он – начало всех дорог.
Поздравляю Вас с весною
И с небес голубизною,
С талою водой.
Пусть зима за нас отплачет
Навсегда. А это значит –
Разочтемся с бедой,
Разочтемся с бедой.
А потом набухнут почки
И раскроются листочки
Клейкие слегка;
Вспыхнет маленькое пламя,
Обозначив тень за нами, –
Значит, живы пока,
Значит, живы пока.
Поздравляйте же с весною,
С ошалевшей новизною, –
Радость нам да смех!
Пусть зима за нас отплачет
В сто ручьев. А это значит –
Разочтется за всех,
Разочтется за всех!
1974
* * *
Всё проходит, говорят,
Врут насмешники, поверь мне :
Всё уйдёт от нас, наверно,
Но в душе оставит клад.
И на нём печали камень, –
Не воротишь, не зови –
Крылья лёгкие любви
Отзвенели ветерками.
Это грустно, но пока,
Мой жираф златоволосый,
Я внимаю звукам вёсен, –
Осень очень далека.
Пламя гривы – слепнет взгляд –
Средь пустыни прогорает;
Я зажгла его и знаю,
Что зажгла не для себя.
Но гори, гори, мой факел,
Для кого – не всё ль равно…
Мне ж осветишь заодно
Всё, что ночь таит во мраке.
А когда уйдёшь и ты,
Пусть прольётся – ради Бога! –
На кромешную дорогу
Рыжий луч шальной звезды.
ЗЕЛЕНЫЙ ЧАЙ
Я в дом войду уставшей,
Похожей на вопрос,
Но чуточку грустней…
И две зеленых чашки
Поставлю на поднос:
Тебе и мне,
Тебе и мне…
И приоткрою двери,
Чтоб падал мягкий свет,
А в комнате темно…
И плюшевые звери,
Тебя покуда нет,
Поговорят со мной,
Поговорят со мной.
Потом и ты возникнешь
Из тишины ночей –
Причудливая тень –
И удивленно вскинешь
Полосочки бровей:
Словами – лень,
Словами – лень.
И я наполню чашки,
Мы будем пить с тобой
Зеленый крепкий чай,
И ты обид вчерашних
Заплаканную боль
Не замечай,
Не замечай.
И пусть часы и годы
Уносят стрелки прочь,
А нам-то что с тобой:
Земная ль непогода
Иль неземная ночь
Над головой,
Над головой?
А нам с тобой не страшно,
И с нами за столом
Беседа и свеча…
И из зеленых чашек
Мы, обжигаясь, пьем
Зеленый чай,
Зеленый чай.
1971
ДУША МЕТАЛАСЬ ОТ ОГНЯ К ОГНЮ…
Душа металась
От огня к огню,
От свечи к свече,
От окна к окну,
От дома к дому.
Так от ночи к дню
Этот Бог ничей
Светом к людям льнул,
Но, не замеченный никем,
Он уходил по большаку.
Он молнии ловил
Иссохшею рукой,
И только гром над головой
Давал ему покой.
А вволю наигравшись
Безумием небес,
Он уходил подальше
В промокший тёмный лес.
Там засыпал он,
Раскинув руки,
В платье из листьев,
Звезда в голове,
И до рассвета
Его баюкал
Шёпот дождя
В синей траве.
1976, лето
ЛЮБОВЬ
Промокнешь – не высушит этот огонь,
мал или велик.
Не сможет согреть он и каплю воды –
мал или велик.
Но птицею в небе он может парить,
а может и лодкою по морю плыть…
Любовью все называют его –
и мал, и велик.
Дождю не залить его, этот огонь,
ветрам его не задуть;
но может погаснуть он сам по себе –
об этом не позабудь.
Скорее не пламя, а отблеск звезды,
но знай, что наделать он может беды.
Любовью все называют его –
с ним осторожен будь.
Любовь, моя лодочка, не утони –
море часто штормит…
Любовь, моя птица, крыла не сломай –
где-то гроза гремит…
Хоть я ничего и не жду от тебя,
но мне без тебя и земля – не земля…
Смотри, не погасни же, мой огонёк, –
быстро время летит!
* * *
Ах, разбудили меня, разбудили,
За грустный расчёт засадили :
Сколько отпущено дней?
В первой колонке – те, что с водою уплыли
И не вернутся ко мне;
Рядом в колонке – те, что прошли напрасно и безобразно,
И лучше туда не смотреть;
В третьей колонке – те, что даны на праздник,
Только вот что-то их нет, нет, нет…
Ах, разбудили меня, разбудили,
За горький расчёт засадили :
Сколько отпущено бед?
В первой колонке – те, что уже разразились
И не вернутся ко мне;
Рядом в колонке – те, что не заслужила, я их сложила,
Но лучше туда не смотреть;
В третьей колонке… Но я этот лист отложила –
Очень уж много в будущем бед, бед, бед…
Ах, разбудили меня, разбудили,
За страшный расчёт засадили :
Радостей сколько дано?
Что ж вы пустые листы мне вручили? –
Радости нет ни одной.
Вы покопайтесь в своих запылённых архивах неторопливо,
Чтобы не пропустить.
Мне тоже ведь хочется быть хоть немножко счастливой,
Хоть немножко любимой хочется быть, быть, быть.
Весна 1970
ОТВЕТ МЕРИ-АННЫ
Я знаю, что в мае
Шторма утихают.
Я все понимаю:
Солгать – не убить…
Из тихой лагуны
Не хочешь ты шхуну
Свою уводить.
Зачем же, мой нежный,
В лазури безбрежной
Ты парус свой снежный
На алый сменил,
Мечтой невозможной
Так неосторожно
Меня поманил?..
Наверно, в Каперне,
В знакомой таверне,
Хихикая скверно,
Уже говорят:
“Ну что, Мери-Анна,
Твой Грей долгожданный
Не хочет назад?”
Туманом иль спьяну,
Иль звуком обманут –
Зовусь Мери-Анной,
А ищешь Ассоль, –
Но звонкое имя
Придумано Грином.
Иль в имени все?
Не плачу, а значит,
Надежды не трачу,
Отчаянье прячу,
Но зла не таю.
Прощай, капитан мой!
Ты пропил с Леграном
Улыбку мою…
1974
***
С первым громом вас! Наконец-то
Раздались небеса.
Так улыбкой из детства
Потеплеют глаза;
Потеплеют и станут зелёными,
Как листочки сосны.
Поздравляю вас с первыми громами,
С первым криком весны!
1960
БУДЕТ ЛАСКОВЫЙ ДОЖДЬ
Будет ласковый дождь…
И ветер поможет взлететь,
И сбудется всё, чего ждешь,
И легкой будет печаль, —
Потому что над миром
Будет ласковый дождь.
И опустится ночь,
И звезды будут мерцать,
И весело будет лететь,
И теплой будет земля,
Когда тело устанет
В бездонном небе парить.
Эти дни, словно сны,
Промчатся над нашей судьбой
И растопят горечи лед,
И смоет памяти пыль
Этот ласковый дождь,
Что будет когда-то потом.
Все обиды стерплю —
И жалеть не стану, поверь,
Не устану ждать этих дней
И буду вечно лететь
В теплом ветре любви
Под ласковым этим дождем.
1970
МОРЕ
О моpе, подставь ладони,
я в них опущусь устало.
Пусть белых баpашков стадо
Навстpечу мне ветеp гонит.
Навстpечу мне ветеp гонит.
Качай меня, моpе, моpе,
Неси меня, моpе, моpе.
Такая большая лодка –
Мое голубое моpе.
Не бойся, не потеряюсь,
Не потону не сгину,
Я просто зеленою льдиной
На синей волне качаюсь.
На синей волне качаюсь.
Меня окружают рыбы,
Меня провожают крабы,
Плывут за мной, томны и слабы,
Медуз pазноцветные глыбы.
И я усмехаюсь моpю,
На синей волне качаясь,
И с кpиками носятся чайки,
И с кpиками падают в моpе.
И с кpиками падают в моpе.
Качай меня, моpе, моpе,
Неси меня, моpе, моpе,
Такая большая лодка –
Мое голубое моpе.
* * *
Давай-ка уедем, однажды возьмём и уедем
По чёрной от ливней дороге.
Уедем на мной нарисованном велосипеде
По этой манящей дороге.
И где-то, когда-то потом мы почувствуем вместе,
Что надо нам остановиться,
В корчме при дороге, в забытом немыслимом месте
Вина из кувшинов напиться.
А после, а после, представь, я начну куролесить
Под небом, под ночью, под ливнем.
Я буду горланить весёлые пьяные песни,
Вовсю притворяясь счастливой.
В глаза изумлённых домов я заглядывать буду,
Дурачась, смеясь или плача.
И буду кружиться над улицей в отзвуке смутном
Тревоги, надежды, удачи…
То взмою над городом, в мрак полуночный одетым,
То гряну с чудовищной выси
И буду лежать на траве изумрудного цвета,
На ярких причудливых листьях.
Потом я вернусь. Ты проспал непонятные игры –
Сплетение тайного с явным.
Очнись же, приятель, вина на прощание выпьем
С хозяином хмурым и странным.
И снова без отдыха, снова обратно поедем
К привычным делам издалёка.
Разбудим педалями спящие велосипеды
И выведем их на дорогу.
По искристым лужам, оставленным ливнем и ночью,
Поедем по лужам и брызгам.
Но только, приятель, скажи мне, ты чем озабочен,
Какой неотвязною мыслью?
Ты хочешь постигнуть всё то, что случилось со мною,
Когда ты заснул безмятежно?
Какую ты музыку слышал сквозь сон за стеною?
Тревоги, удачи, надежды…
Притихну и я, разбирая забытые звуки.
Ах, вновь бы, ах, вновь – до упаду…
Но всё это – в прошлом : капризное лето Кентукки,
Сезон голубых водопадов…
1972
* * *
Хватит плакать, распахни глаза пошире,
посмотри, какая в небе синева!
Солнце сыплет разноцветные смешинки,
и от них у всех кружится голова.
Всё на свете пройдёт, отболит, отомрёт,
отзвенит, как струна где-то оборвётся.
Надо много хотеть, всё на свете уметь,
надо очень стараться успеть.
Ни о чём не грустить,
всё забыть, всех простить:
мало дней нам дано, чтоб обижаться.
Надо много хотеть, всё на свете уметь,
надо очень стараться успеть.
Слышишь, слышишь – где-то тихий колокольчик?
Слышишь, слышишь, как он весело звенит,
словно где-то громко девушка хохочет?
Птица-радость издалёка к нам летит.
Что печалит тебя? Пожалей же себя.
Ты ведь знаешь – былое не возвратится.
Надо всё позабыть, день грядущий любить,
надо азбуку счастья учить.
Ни о чём не грустить,
всё постичь, всех простить:
мало дней нам дано, чтоб обижаться.
Надо всё позабыть, день грядущий любить,
надо азбуку счастья учить.
Спи, покуда солнышко ещё не встало.
Спи, покуда на дворе ещё темно.
Верь, что сбудется всё то, о чём мечтала, –
птица-радость сядет на твоё окно.
1970
ОКОНЧЕН БАЛ, А ВЫ ЕЩЁ ТАНЦУЕТЕ…
Окончен бал, а вы ещё танцуете,
Умолк оркестр и свечи не горят,
А вы танцуете, ногами вальс рисуете,
Рисуете который день подряд.
“Окончен бал”, – я говорю вам ласково.
Но разве можно вальс остановить?
Ведь все слова окажутся напрасными –
Окончен бал, но в вас оркестр звучит.
Меня в игру вы взяли и задумались,
А я смотрю на вас – не насмотрюсь…
Окончен бал, окончен бал – какие глупости!
За вами вальс, и я от вас не отступлюсь.
БАГАТЕЛЬ
Старинная сказка, такой пустячок,
возникла внезапно в ночной тишине:
потерян хрустальный мной башмачок,
но что-то никто не несёт его мне.
Ждала и устала, и ждать перестала,
дела и заботы меня отвлекли.
И где-то второй башмачок потеряла –
лежит он в дорожной пыли.
И разные люди мимо идут:
прекрасный принц и лихой человек.
Их два злодея, быть может, найдут
и в тёмную ночь принесут их мне.
Я всё уж забыла за давностью лет,
обидно иметь лишь один башмачок,
но думать легко, если вовсе их нет,
что всё это – так, пустячок;
думать легко, если вовсе их нет,
что всё это выдумки, всё пустячок…
До октября 1972
* * *
Безнадёжны дела у зимы в апреле,
Безнадёжны дела у зимы.
И, почувствовав это, она потемнела –
Больше снегом лица не умыть.
Убежала с пригорков, притаилась в овраге
И беззвучно заплакала тут –
Несолёные слёзы прозрачною влагой
По щекам её старым текут,
Текут, текут…
Мне хотелось бы всем, кто невесел в апреле,
Подарить по улыбке весны.
Но зиме холода, а не звоны капели
И не крики пернатых нужны.
Ей ручьями пробиться бы к северным рекам
И к нетающим землям уйти
От весёлого солнца, от птичьего смеха,
И заснуть, чтоб никто не будил,
Чтоб никто не будил.
Заснуть…
До октября 1972
ДЕТСТВО
Оно вернулось вкусное,
Как сосульки с крыши,
И на зубах похрустывало,
Падало, звеня.
Оно ко мне вернулось,
Но я не обернулась,
И нету, нету, нету больше
Детства у меня.
Из детства одуванчики
В меня пускали стрелы,
И каждая казалась мне
Хрупка и хороша.
И лишь теперь узнала я,
Что ранена смертельно –
По самые по перышки
Стрела в меня вошла.
Ах, злые одуванчики,
Безжалостные воины!
Вы на меня нацелили
Всю технику свою.
Но не завоеватель я,
Но ведь уже не воин я:
На вашей территории
Я пленная стою.
До октября 1972
ОБЛЕТАЮ
Облетаю, облетаю,
И моя надежда тает;
Одуванчиком на ветру
От отчаяния я умру.
И по ветру полетят семена моей любви,
Семена моих надежд, перышки моих утрат.
В чьи-то души упадут семена моей любви,
Семена моих надежд сквозь утраты прорастут.
Будет лето, будет нива.
Жните хлеб и будьте живы.
Ничего, что я растаяла –
В песнях вам себя оставила.
Умирает и трава, осень – время похорон,
Осень – время горевать, но весна всегда права.
Будет без меня апрель небо в синьке полоскать,
Что сама не допою – допоет весной капель.
Облетела я, нага стою,
Сердцем в небо прорастаю…
А кому меня припомнить –
Ледяну воду надежды пить.
1972
ПРОГУЛКА ПО ГОРОДУ
Не ищи меня, пожалуйста,
Я ушла гулять по городу
Полутенью, полусветом
Мимо заспанных домов.
Я спасу от одиночества
Эти улицы и дворики,
Позабытые домами
Ради отдыха и снов.
Я ушла гулять по городу,
Слушать ветер и безветрие.
Тихий дождик пусть размоет
И сотрет мои следы.
Не ищи меня, пожалуйста,
Потому что больше нет меня:
Я ушла в вечерний город –
Царство грез и темноты.
И отсюда мне не выбраться –
Это что-то непонятное:
Заманил меня в ловушку
Этот город-крысолов.
Жарким лепетом безумного
Прошептал слова невнятные
И повел меня, и бросил
В лапы вымыслов и снов.
Если скажут, что погибла я,
Если где-нибудь услышишь вдруг,
Что заснула – не проснулась, –
Не печалься и не верь.
Не заснула я, любимый мой,
Я ушла гулять по городу, –
Просто вышла и бесшумно
За собой закрыла дверь.
До октября 1972
* * *
Далёко-далёко в тайге – в Сибири
Вьётся, кружит весь день снеговая метель.
Там деревья одеты в сверкающий иней,
И тот иней не тает несколько дней.
А когда успокоится снежная вьюга,
Лес стоит, словно сказочный сад,
И сверкают прекрасно снежинки друг другу,
И лес зимнему солнцу рад.
1957
А ПЕРЕПЛАВИТ ТЕБЯ ПУГОВИЧНИК…
… А переплавит тебя Пуговичник,
Ты снова станешь Пером Гюнтом;
И не самим собою будешь –
Ты самим собой всегда доволен.
И никакая тут не путаница:
Ты просто Пуговица, Пуговица.
Но снова, снег взметнув за лыжами,
В тебя зима плеснёт любовью;
И снова, на дорогу глядючи,
Ослепнет маленькая Сольвейг…
Отпавший лист, трава увядшая
Подарят жизнь побегам новым,
А ты, Пер Гюнт, что людям дашь ты? –
То песни Сольвейг, песни Сольвейг…
“Я знаю, что ты настоящий, мой Пер,
И я тебя буду ждать;
А если порой загрущу, мой Пер, –
Я слёзы смогу сдержать;
А если слезинка скользнёт по щеке –
Улыбкой её сотру…”
Но что же, о, Сольвейг, твой голос дрожит,
Как лист на осеннем ветру?
“Я верю, что ты настоящий, мой Пер,
И я не устану ждать;
А если сомненье вкрадётся, мой Пер, –
Его я смогу прогнать;
А если заткёт паутиной мой дом –
По-прежнему буду петь…”
Но что за паук паутиной заткал
Лицо твоё, Сольвейг, ответь?!
“Мне кажется, ты настоящий, мой Пер,
Но долго идут года;
Я знаю, ты, может, не скоро придёшь,
А может быть – никогда.
Но что б ни случилось – я верю мечте
И жду, и люблю, и пою…”
О, Сольвейг, твой Пер ослепил не глаза,
А бедную душу твою!
Как всё запуталось, запуталось!..
О, Сольвейг, он ведь просто Пуговица,
О, Сольвейг, он ведь просто Пуговица,
О, Сольвейг, он ведь просто Пуговица…
11 декабря 1972
* * *
Ваша нежность тиха и печальна,
Как забытое озеро в забытом краю…
Ваша нежность доводит меня до отчаянья,
Убивает надежду мою.
Как сказать вам, чтоб вы поверили
В то, что песнь недопетую можно допеть,
Что, бывает, оживает весной засохшее дерево,
Начинает вовсю зеленеть.
Ничего не оставит весна от сомнения,
Душу пламенем яростным испепелив.
Я от нежности вашей погибели жду и спасения :
И изранит пусть, и исцелит.
Я разбитое сердце залью эпоксидкой,
Затяну на разорванных нервах узлы.
Вашей нежности руки повиснут легко и бессильно
В исступлённых объятьях весны.
Опрокинется небо допитою чашей,
Развернутся дороги любви и разлук.
Что ж так смотрит печально нежность тихая ваша,
Как забытое озеро в забытом краю?
Как забытое озеро в забытом краю…
1970
