Вечереет
вечереет над крышами Мадрида,
а на моих руках по-прежнему вода Балтики
обжигающе-холодная
вечнозеленая
как недозрелые фрукты
вот оно кратчайшее расстояние
от глазных яблок северных лебедей
до матовых плодов юга
вечереет
кажется мы с тобой всё еще рядом
в том странном доме
где под босыми ступнями
дремотная шероховатость древесины
а вокруг призрачный пейзаж
(мне вспоминаются твои слова
я вижу не то что перед глазами
ведь взгляд всегда скитается там где сердце
да и не на что здесь смотреть)
я торопливо ищу что бы такое полюбить
пока ночная тьма еще не разъела мне глаза
переполненные балтийской водой
кажется они впитали ее целиком —
вот-вот выплеснется
вечереет над крышами Мадрида
и всё чудится что у меня
твоя кожа.
Площадь Испании
я пришла на площадь Испании
исключительно ради той согбенной старухи
в черном
она показательно мерзла на апрельском ветру
скрючившись возле фонтана
и напоминая актера
который так переигрывает
что не вызывает у зрителя ни малейшего сочувствия
(вот сейчас он согнет ноги в коленях
чтобы удобнее было падать)
она принесла голубям кулек белых семечек
и в благодарность они закружились
прямо надо мной оставляя тут и там
свои отвратительные нашлепки
я пришла на площадь Испании
чтобы на своей шкуре испытать
пагубные последствия всякого “слишком”.
Эдгар дождь и девушки
вот и снова ноябрь
и еще одна морщинка у глаза
значит скоро зима
куда от нее деваться
бедный мальчик мой
мать твоя совсем помешалась
подавай ей лишь невозможное да и только
между тем мышей-то она не ловит
и стащить у нее можно все из-под носа
а боится она по-прежнему махаонов
и любви — уж это само собою
двадцать лет и двадцать секунд осталось
до начала нового тысячелетья
надо вырезать побольше бумажных птичек
и повесить на окна — хорошо от бомбежек
двадцать лет и двадцать секунд — послушай
вот тебе мое главное пожеланье
ты почаще — слышишь — смотри на звезды
очень страшно отвыкнуть смотреть на звезды
будешь жить ты в двухтысячном и увидишь
космодромы и бабочек и деревья
также флору и фауну какой сейчас нету
будешь спрятан ты внутри у большого дяди
как оно бывает со всяким мальчишкой
но молю тебя — спи всегда как сегодня
среди вскрытых банок и открывалок
даже если девушки тебя атакуют
даже если дождик
и очень сильный.
Тайник
в сундучке эбеновом — маленьком очень
возле саркофага Тутанхамона
множество сокровищ сына фараона
там-то и нашла я золотую куклу
или может персидскую миниатюру
мне ведь разрешили открыть и потрогать
эту драгоценность о которой мечтала
(всякая мечта отдаляет от детства
простоту младенцев у нас отнимая)
я Пигмалион в ожидании чуда
а когда мы очень о чем-то мечтаем
весь свой путь химерами вымостив на славу
все конечно сбудется только по-другому
с противоположным часто результатом
и однако верьте если бы хоть кто-то
как-то незаметно — не мумия конечно —
возле сундучка прикорнул бы ненароком
и ему приснилось бы то что мне сегодня —
шар большой хрустальный с видом Атлантиды —
мы бы все и разом стали бы как дети
возвратив навеки простоту былую.
В полдень
в полдень голуби попрятались в тень
а парочки раскинулись вповалку
на выжженной зноем
недавно политой траве
я жду тебя мой никто
или если угодно некто
у фонтанчика под палящим солнцем
и как никогда понимаю
что в нашем переполненном лягушатнике
в любви надо быть проще
как вся эта мелюзга —
где плюхнулся там и ладно
(а кстати вчерашний-то дурачок вернулся —
дурачков и поэтов вообще тянет
на старое место)
пойду-ка и я поищу тенек
в конце концов можно ведь остаться и здесь
и не тащиться туда
где по моим представлениям
сподручнее будет
плюхнуться с кем-нибудь
на сухую или мокрую
летнюю травку.
