Стихотворения Ольги Фокиной

Родина

Простые звуки родины моей:
Реки неугомонной бормотанье
Да гулкое лесное кукованье
Под шорох созревающих полей.

Простые краски северных широт:
Румяный клевер, лен голубоватый,
И солнца блеск, немного виноватый,
И – облака, плывущие вразброд.

Плывут неторопливо, словно ждут,
Что я рванусь за ними, как когда-то…
Но мне, теперь не меньше их крылатой,
Мне все равно, куда они плывут.

Мне все равно, какую из земель
Они с высот лазурных облюбуют,
Какие океаны околдуют
И соберут их звонкую капель.

Сижу одна на милом берегу,
Варю уху на старом пепелище,
И радость ходит по душе и брызжет,
Как этот кипяток по чугунку.

Другим без сожаленья отдаю
Иных земель занятные картинки.
…И падают веселые дождинки
На голову счастливую мою.

 

***
До родительского дома,
Коль оказии не ждать,
Мне шагать с аэродрома
Километров двадцать пять.
Под надзором черных елок –
Занесенная Двина.
Долог, долог снежный волок,
Нерушима тишина.
Но, едва расцепит лапы
Лес, – мигнет навстречу мне
Керосиновая лампа
В замороженном окне.
Захочу, как в детстве, всхлипнуть,
Но сдержусь и – ни гугу! –
Только б валенок не скрипнул
На утоптанном снегу,
Подойду, царапну иней,
Осторожно подышу,
Как полено в печку кинет
Мать, – счастливо подгляжу.
Подгляжу, прильнув к окошку,
Как на плитку – в самый срок! –
Мать с начищенной картошкой
Установит чугунок.
Наклонясь, кота погладит:
– Шел бы, Васька, мышевать! –
И поближе к лампе сядет
Рукавицы ушивать.
Это брата рукавицы.
Вот и он – через порог.
В инье шапка и ресницы:
Ездил за сеном, продрог.
Подмороженной подошвой
В половицы постучит,
На печь валенки положит,
На каленки кирпичи,
За столом – хозяин-барин:
– Мне бы чаю наперед! –
На пыхтящем самоваре
Пота капельки утрет.
Оторвусь от мерзлой рамы,
Пообщаюсь с голиком,
Двери настеж:
– Здравствуй, мама!
Здравствуй, самый светлый дом!

 

***
Мама моя! Мы стали
Взрослыми – все, давно.
Родина нас похвалит:
Старших – за хлеб-зерно,
Средних – за сталь-железо,
Младших – за песню-сказ.
“Вырос – ломоть отрезан” –
Все-таки не про нас.
Все мы – твое единство:
Песня, и хлеб, и сталь.
Эту, за материнство,
Мама, надень медаль.
Всех позови соседок,
С каждою посудачь.
Слезы придут проведать –
Не прогоняй, поплачь.
Можно теперь поплакать,
Слезы твои чисты.
Дождь по весне – не слякоть,
Радуга-дождь, цветы.
Есть кому их заметить,
Есть кому их умыть,
Есть кого в доме встретить,
Есть кого проводить, –
Кучей, оравой, грудой,
Наперебой, гурьбой…
Главное “ладно” – “худо” –
Все-таки – за тобой.

 

***
Храни огонь родного очага
И не позарься на костры чужие –
Таким законом наши предки жили
И завещали нам через века:
Храни огонь родного очага!

Лелей лоскут отеческой земли,
Как ни болотист, как ни каменист он,
Не потянись за черноземом чистым,
Что до тебя другие обрели.
Лелей лоскут отеческой земли!

И если враг задумает отнять
Твоим трудом взлелеянное поле,
Не по старинке, что учили в школе,
Ты будешь знать, за что тебе стоять.
Ты будешь знать, за что тебе стоять!

 

Утренняя песенка

Полон тайной новизны,
Ветер в окна заплеснулся
И качнул, как лодку, сны,
И заснул, а ты — проснулся,
Ты проснулся, ты проснулся,
Полон тайной новизны.
Ты глядишь, рассвету рад,
Как подарку в день рожденья.
Даже птицы все подряд
Поздравляют с пробужденьем.
— С пробужденьем, с пробужденьем! —
Даже птицы говорят.
И, внезапно озарен,
Ты встаешь с мечтой о чуде.
Мир звенит со всех сторон.
— Чудо будет! Чудо будет!
— Чудо будет, чудо будет, —
Мир звенит со всех сторон.
У тебя над головой
Много солнца, много сини.
Пляшет, пляшет, как живой,
Хлеб на дне твоей корзины.
Хлеб на дне твоей корзины
Пляшет, пляшет, как живой.
Пусть корзина глубока,
Как и хлеб, она сгодится,
Потому что далека
Путь-дорога до Жар-птицы,
До Жар-птицы, до Жар-птицы
Путь-дорога далека!
Розовое мыло
В цветной бумажке розовое мыло,
Ты пахнешь чем-то очень дорогим,
Ты пахнешь чем-то несказанно милым,
Но чем же? Память, память, помоги!
Чуть уловимый запах земляники,
Едва заметный — ржи и васильков,
И аромат лесных тропинок диких,
И душный мед некошеных лугов,
И — вместе все…
Когда такое было?
Но память вновь меня не подвела:
Ты пахнешь детством, розовое мыло!
Как позабыть об этом я смогла?
…Была война. Дымы больших пожаров
Не залетали в нашу глухомань,
Но как-то в сельсовет пришел подарок,
Пришла посылка с надписью: «Для бань».
Я материнских глаз не позабыла:
Они светились, радовались так,
Как будто дали ей не кубик мыла,
А самородок золота в кулак.
…Намытое, давно скрипело тело,
Уж мать в предбанник выносила таз,
Но я открыть упорно не хотела
Зажмуренных от мыльной пены глаз.
Тогда, впервые за четыре года,
Мне снова пахло теплым молоком,
Пахучим хлебом, и тягучим медом,
И васильками, и — живым отцом…
Родник
В угоре за деревней
Заброшенный родник.
Свалил в него коренья
Какой-то озорник.
Какой-то неумеха
Дырявый свой сапог,
Наверно, ради смеха,
Поставил в желобок.
А этот камень кинул,
А этот — палкой ткнул,
Насыпал липкой глины,
Ушел — и не взглянул.
А я о том не знала,
Я дома не была,
А то бы им попало
За грязные дела!
Печаль твоя понятна,
Звоночек мой живой…
Бегом бегу обратно
За заступом домой.
И бережно копаю,
И весело пою,
И струйка голубая
Спешит в ладонь мою.
Несу по огороду
На утренней заре
Серебряную воду
В серебряном ведре.