Источник: Царицы муз: Русские поэтессы XIX – начала XX вв. / Сост., автор вступ.
статьи и коммент. В. В. Ученова. – М.: Современник, 1989.
* * *
Минуты светлые – подобны сновиденью;
Едва наставшие – они уж пронеслись
Волшебной грезою, неуловимой тенью,
И власти нет такой, чтобы сказать мгновенью:
Остановись!
Когда исполненным заветное желанье
Свое увидеть нам порою суждено –
Невольно даже тут рождается сознанье,
Что счастия уж нет, и лишь в воспоминанье
Живет оно.
Порой слова любви еще не отзвучали,
А сожаление идет навстречу им,
И радости любви сменяет тень печали
При мысли, что они наполовину стали
Пережитым.
И все же, как дитя конца любимой сказки,
Мы жадно счастия отравленного ждем,
И, бессознательно спешащие к развязке,
Воспоминанием о мимолетной ласке
Живем.
* * *
Поэзия! твой дар мне не был талисманом,
Ко мне он не привлек сочувстия сердец,
Он не был и любви венком благоуханным,
Он был – страдания венец.
Когда позорных ран иль тайного страданья
Бесстрашно я перстом касаюся своим;
Когда в душе моей огонь негодованья
Горит, могуч, неугасим;
За обездоленных и страждущих собратий
Когда нежданно я являюся бойцом, –
Какой зловещий хор насмешек и проклятий
Звучит назойливо кругом!
Я знаю: для толпы немой и безучастной
Не нужны вещий взор, правдивые уста
И голос истины, карающий и властный, –
Им предпочтет она язык подобострастный
И смех забавника-шута.
1886
* * *
О, не смейся над песнью печали
И меня за нее не кори:
Тем, кто долго во мраке блуждали,
Тем не верится блеску зари.
Если сразу темницы затворы
Упадут перед ним, зазвеня, –
Непривычные узника взоры
Ослепляет сияние дня.
Он не верит концу испытаний,
И в словах восхищенья живых,
В светлом гимне его ликований –
Слышно эхо печалей былых.
Так не смейся ж и ты надо мною,
Малодушием детским коря,
Если взоры, что свыклись со тьмою,
Ослепляет мне счастья заря.
Поэт и песнь
Не пой, певец, веселья песен,
К беспечной радости маня;
Твой дар пленительно чудесен,
Но для других, не для меня.
Твоих порывов беззаветных
Не в силах сердцем я понять,
В душе моей нет струн ответных,
Могущих песне в лад звучать.
Не пой, певец, и песнь печали;
Лишь на рассвете наших дней,
Пока страданий мы не знали –
Мы беззаботно внемлем ей.
Теперь, тоске безумной вторя,
Как ни рыдай твоя струна –
Но эта песнь любви и горя
Сильней душе моей слышна.
Не пой, певец, и песен счастья,
Счастливых мало меж людей;
Во дни душевного ненастья
Нам тяжелы друзей участье
И память прежних светлых дней.
Не пой любовь. Она – суровый
И жертвы жаждущий кумир,
Не роз венки – венец терновый
Она несет с собою в мир.
Не пой и песен примиренья
И не ряди в цветы обман,
Зови на подвиг возрожденья
Вслед за собою нас, баян.
И вновь развертывая крылья,
Свои оковы сокруша,
Пускай стряхнет позор бессилья
Освобожденная душа.
Не теша праздною игрою,
На лучший путь нас призови
Иль лучше сам, своей рукою
На лире струны оборви.
* * *
Вы, носители дивного света,
Вы, искатели новых миров,
Где не знают над мыслью запрета,
Где не знали цепей и костров,
Огибайте подводные мели,
Зорко стойте во тьме у руля.
Не холмы ли вдали забелели,
Не видна ли во мраке земля?
Пусть лежит на безбрежном просторе
Лишь затишья унылого гнет,
Не напрасно с надеждой во взоре
Пред собой вы глядите вперед.
Нет конца и предела исканью,
За приливом приходит отлив,
Но за этой туманною гранью
Вам не слышится ль вечный призыв?
И когда, в жгучей муке сгорая,
Истомясь, вы падете в тоске –
Берега заповедного края
Не откроются ль вам вдалеке?
Fatalita {*}
{* Судьба (ит.).}
Напиток отравленный сладок
И к чаше прильнули уста,
Но горький таит он осадок,
И этот напиток – мечта.
Из светлого кубка мечтаний
Устами я жадными пью:
Не зная душой колебаний,
За каплю я жизнь отдаю.
Погибшая любовь
ФАНТАЗИЯ
Прошедшее с его очарованьем
Я пережить безумно жаждал вновь,
И я прибег к волшебным упованьям,
Чтоб воскресить погибшую любовь.
Тоской по ней душа моя томилась;
Когда во тьме зажглись огни светил,
Я смело круг волшебный начертил,
Я звал ее, и вот она явилась.
В сиянье звезд, таинственно светла,
Она опять стояла предо мною.
Осыпался венок с ее чела,
И лик дышал печалью неземною.
Восторга луч померк в ее очах,
Усталый взор был грустью затуманен.
И облик весь в мерцающих лучах
Казался чужд, загадочен и странен.
И молвил я: “Я тот же, что и был,
Былое все – по-прежнему со мною.
Но где же твой восторга юный пыл?
Зачем сюда явилась ты иною?
Где страстные и горькие слова,
Улыбки, слез и ласк очарованье?
В груди твоей не пламень божества,
Но смерти злой я чувствую дыханье”.
И молвила она: “Сюда пришла,
Покорная лишь заклинаний чарам;
Я умерла, поэт, я умерла,
Убита я, но не одним ударом.
От мелочных обид изнемогла,
От тягостных вседневных унижений,
И мой венок осыпался с чела,
И замерли слова моих молений.
Не пощажен был пламенный порыв
Насмешки злой стрелою ледяною,
Дары мои бесплодно расточив,
Купила я лишь гибель их ценою.
И нежности, и ласк моих взамен
Встречала я, от ужаса бледнея,
Презрение, постыдный ряд измен,
И с прихотью ценилась наравне я.
Я умерла. Возврата больше нет,
И в плоть и кровь облечь меня бессильный,
К чему, покой смущая замогильный,
Меня к себе ты вызвал, о поэт?
Покорная лишь чарам заклинаний,
Я призраком предстала здесь в тиши:
Не воскресить былых очарований,
Как не вдохнуть в умершую души”.
Музе мести и печали
К НЕКРАСОВСКИМ ДНЯМ
О муза мести и печали!
С могучей силой отзвенев,
Давно умолкнул твой напев,
И струны лиры отзвучали.
Ты пред толпою, как в былом,
Судьей бесстрашным не предстанешь.
И над неправдою и злом
Вновь обличением не грянешь.
Не разнесется твой призыв,
Рождая гнев святой и правый
И тех смятеньем поразив,
Кто согрешил, как раб лукавый.
О, если б в сумрачные дни
Безвременья и бездорожья,
Когда чуть тлеет искра божья
И гаснут прежние огни;
Когда томит духовный голод,
А наша мысль – во власти смут,
И те, кто смел, отзывчив, молод –
Изнемогли под гнетом пут;
О, если бы, держа скрижали,
Верна заветным письменам,
Ты, муза мести и печали,
Опять с высот явилась нам!
Как был бы взор твой полон муки,
Что за сиянье вкруг чела!
Какие пламенные звуки
Из лиры ты бы извлекла,
Какой грозой, живящей всходы,
Будя в душе восторг и гнев,
Пронесся б снова твой напев,
Как дуновение свободы!
ПРИМЕЧАНИЯ
ЧЮМИНА Ольга Николаевна (1864-1909). Родилась в Новгороде, в старинной
военной семье, происходившей от татарского князя Джюмы. Стихи начала
публиковать в 1882 г. в газетах “Русь”, “Новое время”, затем в журналах
“Русское богатство”, “Русская мысль” и др. В 1886 г. вышла замуж за офицера
Г. П. Михайлова и нередко подписывала свои стихи этой фамилией. В 1889 г.
издан первый сборник стихов О. Н. Чюминой. В 1897 г. увидела свет ее вторая
книга стихов, удостоенная почетного отзыва Российской академии наук.
Одновременно поэтесса работает над драматическими произведениями. В 1888 г.
Александрийский театр в Петербурге поставил ее пьесу в стихах “Искушение”,
затем “В сетях” и др. В 1905 и 1908 гг. выходят книги О. Н. Чюминой “Новые
стихотворения” и “Осенние ветры”.
Тексты печатаются по изд.: Чюмина (Михайлова) О. Н. Стихотворения. Кн.
1-2. Спб., 1897-1899; Новые стихотворения. Спб., 1905.
