Зимний закат
дыхание мороза рьяно,
И на поверхности стекла
Сквозная филигрань Ирана
Узором редкостным легла.
А между линий серебристых
Лег иней, выткав белый фон,
Меж линий резких и волнистых
И перепутанных, как сон.
Брюссельских кружевниц глазами
Я, очарована, смотрю,
Но неумелыми руками
Искусных кружев не творю.
Гавайских пальм и попугаев
Взрастила русская зима,
И море без конца и края,
И в сеть попавшего сома…
Пейзажу не хватает солнца,
Но вот, алмазами горя,
Закат сверкнул в стекло оконца
Своим лучом из янтаря.
И заиграли позолотой
Вода и рыбья чешуя,
Как медом залитые соты,
Как пунша пенная струя.
И на хвосте у попугая
Зажегся радостью корунд,
А пальма, веером махая,
Рубины уронила в грунт.
Сменив печаль на восхищенье,
Игрой узора пленена,
Ловлю чудесное мгновенье,
В котором явь сильнее сна
1953
Сестре
В синем сумраке зимнего вечера
Я бродила по стежкам аллей,
Но любимую я не встретила,
Только вздохнула о ней.
За осиновым тыном пленница,
Как могу я тебя найти?
И однако, порою мне верится,
Что судьба нам проложит пути.
Что наступит желанная встреча,
И под липой, в медвяной тени,
Положу тебе руки на плечи
И услышу про тяжкие дни.
И, счастливые, рука об руку,
Мы пойдем в неизвестную даль,
Где сквозное лиловое облако
растянуло над пашней вуаль.
Будет радостно, будет горестно, –
Снова вместе, но короток путь.
И нисколько не станет совестно
И поплакать, и тяжко вздохнуть.
А пока меж сугробов глубоких
Терпеливо хожу взад-вперед,
И солдат с темной вышки высокой
Зорким глазом меня стережет.
1953
Олечке Стерлинг к ее отъезду из Унжлага и прощальной постановке “Девушки с кувшином”
В Ленинграде в кафе “Норд”
Вспомни этот скромный торт.
Он любовью начинен
Твоего драмколлектива,
Наш худрук и наша дива!
Смело снова в жизнь плыви,
Будь ловка, как Труффальдино,
Милая Мирандолина,
Капитан, Антон, Мизгирь,
Пред тобой жизни ширь!
Пусть рекой не льются вина –
Помни наши проводины,
Олимпиаду, наш успех,
На пути возвратном смех…
А о горестях забудь!
Оленька, счастливый путь!
1954
