Мы целый век спешим, подобно на пути,
Торопимся достичь к великолепну храму:
Но кончивши свой путь, что можем мы найти? –
Одну сажень земли, на ней изрыту яму.
И.В. Геслеру
Какой приятный звук мой слух так поразил?
О Геслер! это ты мне душу восхитил.
Когда учил меня, с восторгом я внимала
Всегда твою игру, что душу мне питала.
Пренежно форте-пьян в руках твоих стонал,
И нет подобного тебе, кто б так играл.
Ты фугу громкую пресильно выражаешь,
Из тону в тон другой ты быстро прелетаешь.
О Геслер! уж давно весь свет то говорит,
Что сильно музыка тобой сердца разит;
Исполнены огня твои все сочиненья!
Потомство будет чтить в тебе твои творенья.
Смертный одр
Уж полночь! – два часа так косвенно пробило.
На небе мрак – и все спокойно, тихо было,
Казалось, в мертвенность Природа облеклась;
Ничто не слышимо, ни звук, ни шум, ни глас,
Лишь мой единый стон в покоях раздавался,
И тусклый свет огня едва в глазах мелькался.
Уж третья ночь, как я со смертию борюсь,
Болезнью мучима, я горестью томлюсь;
А бдящие о мне, трудами отягченны,
Лежат повержены, Природой усыпленны;
Иль преклонясь сидят у ложа моего,
Смежил их очи сон, не внемлют ничего.
Сладчайший оный сон меня уж убегает,
Мне сутки целыя глаза он не смыкает.
Одна – часы в руках, глядеть стараюсь их,
Но не могу, лишь стук я чувствую от них,
В трепещущей руке которой раздавался
С биеньем слабых жил и в сердце отзывался:
Минута каждая казалась мне за час –
Минута, что к концу торопит ближе нас.
Страданья смертнаго мне память оставляя,
Парил мой дух везде и, все мне представляя,
Вообразил он смерть во ужасе моем:
О! сколь она страшна в событии своем!
В какой бы века год она ни посетила,
Хоть твердым сердцем нас Природа наградила,
Ужасна ночь сия дала мне познавать,
Любезные друзья! сколь страшно умирать!
Обильным током слез я ложе обливала,
В Творце моем Отца кротчайша представляла.
Спускаясь мыслями в сердечну глубину,
Старалась обрести надежну тишину,
Что милостиво Он десницу простирает,
Оставить мрачный дом душе повелевает;
Что тонка часть сия на небо воспарит,
К подножию Его престола прелетит;
Прошедши горести житейски позабудет,
Что терпим с юности, того уж там не будет.
С тех пор, как стала я себя лишь познавать,
Познала я, что мы родилися – страдать;
Минуты радости – унынья целы годы,
И к вечности текут как быстры речны воды:
Во все теченье их есть долг наш – чтить Творца;
Окончивши свой век – увидеть в Нем Отца.
Десятеричная скрижаль нам иссеченна,
Хоть по возможности на сердце сохраненна;
Но все ужасен час, коль живо ощутить,
Что близок нам конец и скоро, может быть,
Должны отдать ответ во всех своих деяньях.
Как можно то снести при многих состраданьях!
Против желания вселяется в нас страх.
О! кто б из смертных мог один хоть сделать шаг,
И, сделавши его, наверно похвалиться,
Что мог он целой век разумен находиться?
Хотя б и был такой, хотя бы то имел,
Но видя близку смерть, он в трепет бы пришел.
Я руки слабые на небо простирала,
Принять мой с миром дух Творца я умоляла;
Иль взор на слабое созданье обратить,
Коли достойна жить, страданье отвратить.
От мысли сей душа покоем услаждалась,
Телесная болезнь с душевною сравнялась,
И, дав мне несколько свободнее дышать,
Не столь страшилась я, не стала унывать.
Заснувших крепким сном я стоном разбудила,
Уведомить меня, которой час просила.
Сказали: пятой час; уж время бы послать,
В страдании моем мне помощи искать.
Заботливо тогда я время разделяла,
Казалось, все шаги я в мыслях исчисляла.
Кто б в свете то ни был несчастной человек,
Кто б в горестях однех провел своей целой век;
Казалось бы, что смерть была ему отрадой,
За все страдания спокойствием, наградой;
Но – жизнь свою продлить он все бы пожелал
И от врачей своих всей помощи искал.
О сила, данная Природой, непонятна!
Влекуща к жизни нас, хотя она превратна.
Когда бы ни было – все должно умереть,
Прейти в ничтожество, безсмертие узреть.
О смерть! небесный дар, спокойствия начало!
Ты благодетель всех, хоть остро твое жало,
И чтоб в последний час спокойство сохранить,
То надобно всегда правдиво в свете жить.
Рондо
Кто тщится проникать сокрытое пред ним
И настоящим быть доволен не старался:
Тот лучшим в жизни сей из благ земных одним
Еще не наслаждался.
Кто, мысля о себе, не думав о других,
Благотворением вовек не занимался:
Тот лучшим в жизни сей одним из благ земных
Еще не наслаждался.
О счастьи кто слыхал лишь в повестях одних
И только что одной надеждою ласкался:
Тот лучшим в жизни сей одним из благ земных
Еще не наслаждался.
Кто, в первый раз открыв любовь свою драгой,
Еще приятного ответа не дождался:
Тот лучшей в жизни сей из всех минут одной
Еще не наслаждался.
Пред милой обвинен проступком кто каким,
Но был невинен в том, пред ней не оправдался:
Тот лучшим в жизни сей из благ земных одним
Еще не наслаждался.
Кто пекся о детях с любовию своих
И благодарности под старость не дождался:
Тот лучшим в жизни сей одним из благ земных
Еще не наслаждался.
В разлуке бывши кто иль с другом, иль с родным,
Приехавши домой, еще не повидался:
Тот лучшим в жизни сей из благ земных одним
Еще не наслаждался
Кто в жарком климате, не зная обо льдах
У нас зимой в санях еще не покатался –
Тот лучшим в жизни сей одним земных из благ
Еще не наслаждался.
Иль живши кто в пустых, безводных сторонах,
И в жаркий знойный день в реке не искупался
Тот лучшим в жизни сей одним земных из благ
Еще не наслаждался.
Кто посреди снегов живет в шатрах одних
И зиму целую на печке не гревался:
Тот лучшим в жизни сей одним из благ земных
Еще не наслаждался.
Кто ест лишь сухари с замерзлою водой.
А русских добрых щей еще не нахлебался
Тот лучшей в жизни сей минутою одной
Еще не наслаждался.
Когда бы кто, прочтя мой сей последний стих.
С улыбкой молвил мне: ты мило завралася,
Я б лучшей в жизни сей одной из благ земных
Минуты дождалася.