Стихотворения Марии Москвиной

Стихотворения Марии Москвиной

Мы целый век спешим, подобно на пути,

Торопимся достичь к великолепну храму:

Но кончивши свой путь, что можем мы найти? –

Одну сажень земли, на ней изрыту яму.

 

И.В. Геслеру

 

Какой приятный звук мой слух так поразил?

О Геслер! это ты мне душу восхитил.

Когда учил меня, с восторгом я внимала

Всегда твою игру, что душу мне питала.

Пренежно форте-пьян в руках твоих стонал,

И нет подобного тебе, кто б так играл.

Ты фугу громкую пресильно выражаешь,

Из тону в тон другой ты быстро прелетаешь.

О Геслер! уж давно весь свет то говорит,

Что сильно музыка тобой сердца разит;

Исполнены огня твои все сочиненья!

Потомство будет чтить в тебе твои творенья.

 

Смертный одр

Уж полночь! – два часа так косвенно пробило.

На небе мрак – и все спокойно, тихо было,

Казалось, в мертвенность Природа облеклась;

Ничто не слышимо, ни звук, ни шум, ни глас,

Лишь мой единый стон в покоях раздавался,

И тусклый свет огня едва в глазах мелькался.

Уж третья ночь, как я со смертию борюсь,

Болезнью мучима, я горестью томлюсь;

А бдящие о мне, трудами отягченны,

Лежат повержены, Природой усыпленны;

Иль преклонясь сидят у ложа моего,

Смежил их очи сон, не внемлют ничего.

Сладчайший оный сон меня уж убегает,

Мне сутки целыя глаза он не смыкает.

Одна – часы в руках, глядеть стараюсь их,

Но не могу, лишь стук я чувствую от них,

В трепещущей руке которой раздавался

С биеньем слабых жил и в сердце отзывался:

Минута каждая казалась мне за час –

Минута, что к концу торопит ближе нас.

Страданья смертнаго мне память оставляя,

Парил мой дух везде и, все мне представляя,

Вообразил он смерть во ужасе моем:

О! сколь она страшна в событии своем!

В какой бы века год она ни посетила,

Хоть твердым сердцем нас Природа наградила,

Ужасна ночь сия дала мне познавать,

Любезные друзья! сколь страшно умирать!

Обильным током слез я ложе обливала,

В Творце моем Отца кротчайша представляла.

Спускаясь мыслями в сердечну глубину,

Старалась обрести надежну тишину,

Что милостиво Он десницу простирает,

Оставить мрачный дом душе повелевает;

Что тонка часть сия на небо воспарит,

К подножию Его престола прелетит;

Прошедши горести житейски позабудет,

Что терпим с юности, того уж там не будет.

С тех пор, как стала я себя лишь познавать,

Познала я, что мы родилися – страдать;

Минуты радости – унынья целы годы,

И к вечности текут как быстры речны воды:

Во все теченье их есть долг наш – чтить Творца;

Окончивши свой век – увидеть в Нем Отца.

Десятеричная скрижаль нам иссеченна,

Хоть по возможности на сердце сохраненна;

Но все ужасен час, коль живо ощутить,

Что близок нам конец и скоро, может быть,

Должны отдать ответ во всех своих деяньях.

Как можно то снести при многих состраданьях!

Против желания вселяется в нас страх.

О! кто б из смертных мог один хоть сделать шаг,

И, сделавши его, наверно похвалиться,

Что мог он целой век разумен находиться?

Хотя б и был такой, хотя бы то имел,

Но видя близку смерть, он в трепет бы пришел.

Я руки слабые на небо простирала,

Принять мой с миром дух Творца я умоляла;

Иль взор на слабое созданье обратить,

Коли достойна жить, страданье отвратить.

От мысли сей душа покоем услаждалась,

Телесная болезнь с душевною сравнялась,

И, дав мне несколько свободнее дышать,

Не столь страшилась я, не стала унывать.

Заснувших крепким сном я стоном разбудила,

Уведомить меня, которой час просила.

Сказали: пятой час; уж время бы послать,

В страдании моем мне помощи искать.

Заботливо тогда я время разделяла,

Казалось, все шаги я в мыслях исчисляла.

Кто б в свете то ни был несчастной человек,

Кто б в горестях однех провел своей целой век;

Казалось бы, что смерть была ему отрадой,

За все страдания спокойствием, наградой;

Но – жизнь свою продлить он все бы пожелал

И от врачей своих всей помощи искал.

О сила, данная Природой, непонятна!

Влекуща к жизни нас, хотя она превратна.

Когда бы ни было – все должно умереть,

Прейти в ничтожество, безсмертие узреть.

О смерть! небесный дар, спокойствия начало!

Ты благодетель всех, хоть остро твое жало,

И чтоб в последний час спокойство сохранить,

То надобно всегда правдиво в свете жить.

 

Рондо

Кто тщится проникать сокрытое пред ним

И настоящим быть доволен не старался:

Тот лучшим в жизни сей из благ земных одним

Еще не наслаждался.

Кто, мысля о себе, не думав о других,

Благотворением вовек не занимался:

Тот лучшим в жизни сей одним из благ земных

Еще не наслаждался.

О счастьи кто слыхал лишь в повестях одних

И только что одной надеждою ласкался:

Тот лучшим в жизни сей одним из благ земных

Еще не наслаждался.

Кто, в первый раз открыв любовь свою драгой,

Еще приятного ответа не дождался:

Тот лучшей в жизни сей из всех минут одной

Еще не наслаждался.

Пред милой обвинен проступком кто каким,

Но был невинен в том, пред ней не оправдался:

Тот лучшим в жизни сей из благ земных одним

Еще не наслаждался.

Кто пекся о детях с любовию своих

И благодарности под старость не дождался:

Тот лучшим в жизни сей одним из благ земных

Еще не наслаждался.

В разлуке бывши кто иль с другом, иль с родным,

Приехавши домой, еще не повидался:

Тот лучшим в жизни сей из благ земных одним

Еще не наслаждался

Кто в жарком климате, не зная обо льдах

У нас зимой в санях еще не покатался –

Тот лучшим в жизни сей одним земных из благ

Еще не наслаждался.

Иль живши кто в пустых, безводных сторонах,

И в жаркий знойный день в реке не искупался

Тот лучшим в жизни сей одним земных из благ

Еще не наслаждался.

Кто посреди снегов живет в шатрах одних

И зиму целую на печке не гревался:

Тот лучшим в жизни сей одним из благ земных

Еще не наслаждался.

Кто ест лишь сухари с замерзлою водой.

А русских добрых щей еще не нахлебался

Тот лучшей в жизни сей минутою одной

Еще не наслаждался.

Когда бы кто, прочтя мой сей последний стих.

С улыбкой молвил мне: ты мило завралася,

Я б лучшей в жизни сей одной из благ земных

Минуты дождалася.