ДЕТСТВО
Вечером летним,
Вечером лунным
Снова приснилось, –
Стала я юной.
Верила каждой
Красочной фразе
Как героиня
В старом рассказе…
Кто-то касался
Кос моих светлых,
Нежно шептали
Теплые ветры.
Все оборвалось…
Все облетело…
Жизнь рукой меня
Грубо задела…
Только осталась
(Словно в наследство),
Светлая память –
Память о детстве.
ЛЮБОВЬ
Опять любовь – как подаянье
(О, как наш мир не нов и пуст!),
Опять голодное молчание
Моих неусмиренных уст.
Я не хочу, я протестую,
Я отвергаю вновь и вновь,
Ее, так нищенски худую,
Жестоко зрячую любовь.
НЕ ТЕРЕМ
У меня мансарда, не терем,
Вместо мягкого ложа — кровать,
Но я в лучезарное верю
И пишу поэмы в тетрадь.
По ночам близко воют кошки;
До утра стану свечку жечь,
Но зато у меня в окошке
Золотится звездная сеть.
Частым ветром ветхие ставни
Ржавым стоном поют псалмы,
И я с Музой, с гостьей недавней,
На крутые всхожу холмы.
А ночами все мысли строже,
А ночами так много слов:
Ведь бессонница черной рожей
Вылезает из всех углов.
Не Слыхать здесь ни шума, ни спора,
Здесь никто никогда не кричал;
И на маленький томик Тагора
Хрупким светом светит свеча.
А на стенах в белой известке
Нет картин, нету красок, огней,
Лишь портрет Гумилева-подростка —
Символ гостьи ранней моей.
Мне не жаль, что это не терем,
Что так страшно и пусто спать;
Но я в лучезарное верю
И пишу поэмы в тетрадь.
1930 Шанхай
ПИСЬМА
С конвертов сорвана печать,
И пальцы в трепетной тревоге…
Прекрасной музыкой звучат
Все русские слова и слоги!
И эти письма с той земли,
Где все мне близко и понятно,
Привозят птицы-корабли
Так бережно и аккуратно…
Здесь месяц только что взошел
И свет дробит, в листах качаясь.
Мне кажется, сто лет прошло,
Как чужестранкой я считаюсь.
Но все еще жива во мне
Разлука, выпитая нами,
И он, оставленный в стране,
Где люди с узкими глазами.
И оттого мне все грустней,
Что мой призыв несмело-робкий.
Как сладко вместо Пиреней
Маньчжурские увидеть сопки!
И думать, что он там живет,
И пишет письма на балконе;
Пускай Китай всю щедрость льет
В упругие его ладони!
И пусть напомнит про роман,
Оконченный жестоко рано;
Теперь меж нами столько стран,
И городов, и океанов!
А к берегам его земли
Я не вернусь уже обратно…
Привозят письма корабли
Так бережно и аккуратно.
1931
«Над озером — белые голуби…»
Над озером — белые голуби,
А в небе — фрегатная снасть…
Я знаю, ты многое отдал бы,
Чтоб в нашу страну попасть.
И я отдала бы тоже
Озерную эту тишь,
Чтоб видеть желтую кожу
И цепь ободранных рикш!..
1932
ПИСЬМО МАТЕРИ
Опять в печали сердце сжалось,
Опять волнует близкий май,
Но я такою же осталась
И родиной зову Китай!..
Опять весна, моя родная!..
Но не тоскуй, не жди, не плачь,
Ведь я уже не вспоминаю
Начало наших неудач.
Года летят, как камни с кручи.
Нельзя за ними уследить…
И может быть, намного лучше,
Что суждено разлуке быть…
Как хорошо вдруг стать здоровой,
Писать поэмы на лету!..
Но я опять уже готова
Тоскливо кашлять в темноту.
Здесь горы, словно тень Урала, —
Где детства светлая печать.
Я там когда-то умирала
И… умираю здесь опять.
Но только здесь чужие лица,
Чужой восход, чужой закат…
Зажму глаза и вижу: птицы
С крылами синими летят.
Летят стрелою птицы эти
Туда, где древняя страна,
Туда, где в складках многолетья
Косая Азия видна.
Мир и привет вам, мысли-птицы,
Без вас бы было тяжелей,
А здесь горячий свет ложится
На замки принцев и царей.
И каждый вечер, засыпая,
В спокойных горбах Пиреней,
Я нежно, нежно вспоминаю
Тебя, и брата, и друзей…
Как все прошло, как все далеко,
Зачем такой излом в пути?
И тропы к Дальнему Востоку
Не так легко теперь найти…
И ты, я знаю, твердо знаю,
Наверно, плачешь обо мне,
А я уже не вспоминаю
Начало страшных, черных дней.
Про эту боль и эту жалость
И ты совсем не вспоминай…
Ведь я такою же осталась
И родиной зову Китай.
ШЕПОТОМ
Впереди прекрасное видно,
По чужим ступаю следам…
Пусть ударят — мне не обидно.
Предадут пусть — я не предам.
Не святая я и не лучше
Тех, кто в жизни ведал беду;
Видно, просто сквозь тьму и тучи
Я узнала свою звезду.
Это — чудо случилось со мною…
Безголосой долго жила,
Вдруг услышала за спиною
Шелест маленького крыла.
И второе скоро явилось…
Невысок был мой первый взлет,
Но незримая дверь открылась
В близкий, тихий небесный свод!
Пусть мой голос нестройно ломок,
Пусть я песню только шепчу, —
Не орлица ведь я — воробьенок, —
Все же чувствую, что лечу!
И откуда такое благо
Мне, невзрачной, слабой, простой?
Пролился дождем на бумагу
Весь восторженный шепот мой.
***
Восемь с четвертью километров
В три часа до реки дойти…
Грубоватые пальцы ветра
Разлохматили кудри мои!
И закинули в ворот платья
Золотистую пыль песка
О печальном не буду знать я
Стану песни и сны искать!
Здесь у края воды чудесно!
Заблудились в небе глаза…
И поет счастливую песню
Длиннокрылая стрекоза!
Пробегают волны без шума,
Вижу раков на гладком дне…
Неужели нельзя не думать
О разбитой нашей мечте?!
Но какая жестокая память
С детства самого мне дана!
И теперь… теперь… между нами
Все прочнее растет стена!..
Солнце спину и шею жжет!..
Друг мой, друг, посмотри, послушай,
Стрекоза прожужжала уши,
Как подруга твоя живет!…
