Обещание
С завтрашнего дня мы вернемся к началу,
К воротам создания.
Ко времени когда у нас не было прошлого, и не оставалось
Ничего кроме света, крови, касания.
Наденем ничто, будем молчать и смотреть
на бегство газелей
по пещеры красноватой стене.
Свет полной Луны медленно ослабеет вовне
до темноты в проёме.
И мы не будем ждать ничего
Обещания кроме.
Утром шагов наших стук
по камням, по траве, по кочкам,
по муравьям, по хлюпающей почве
босыми ногами,
соберем в то, что выражается словами.
Начнем перерабатывать в произношение контуры букв,
источники двоеточий, тире, запятых,
вопросительных знаков и знаков иных,
найдем синонимы ударениям, звукам,
и будем тянуть с этим пока
не проскользнет между нами мягкое туловище языка,
ласковое, как мех.
Поэзия – это лоно, закрытое убежище не для всех.
Место утешения одиночества, желающего найти покой
и забыться в дрёме.
Не будем говорить ни о чём,
Обещания кроме.
Дожди внезапно уложат в реки воду
И, когда нас вконец замучает жажда,
будем пить из кубков листвы (как прежде),
или лепестков цветочных (каких неважно)
Что мы будем есть? Не знаю.
Соберем, может быть, плоды леса
(Миндаль, малину, корни аниса).
Устроим трапезу. Ночью ударимся как камни
Так, что вспыхнет любовь между нами.
Мы сядем напротив неё, и будем дрожать от восторга.
Укроемся ею как одеялом,
(сначала
Каждый из нас будет тянуть внутрь своего мирка,
Если она не будет достаточна широка
и разойдется в разъёме)
Но так, или иначе, не соблазнимся ничем
Обещания кроме.
Между тем, покроем позором бюрократию,
статистику, деньги, тщеславие
и разрушим весь существующий порядок детей (трое)
и семьи в доме.
Не станем стремиться ни к чему
Обещания кроме.
Снова станем считать землю плоской
как открытая ладонь, как гладкое море,
широкое, как линия горизонта.
Вскоре
забудем о колесе.
Забудем его круглый контур,
Забудем электричество, бумагу, печатный станок,
Забудем о том, что где-то есть Бог,
который, надо сказать,
снова станет предметом слухов и сплетен.
Не станем занимать себя этим.
И не будем верить ни во что
Обещания кроме.
Перевод с иврита – Анатолий Фриденталь.
Ты спишь сейчас
на холодной строне мира рядом
с бесконечностью. Медленно
ослабеет солнечное чудо.
Белизна окончательно скроет твой дом.
Стволы деревьев щедро одарят янтарём грибов.
Ветви прорастут листочками, ясными как хрусталь.
Твой смех из далекого детства
просочится в прозрачные озера,
которых здесь нет.
(А у нас Иордан всё глубже и глубже
Опускается в щель сирийского разлома.
Но
Я больше не верю этому пеклу,
обману желтоватого Хешвана**.
Одиночество жары и песка
погружается в дождливую правду)
*
И тогда проснёшься,
выйдешь на задний дворик,
и стайка газелей, караул медведей и взволнованный оркестр
гусей напомнят тебе:
здесь ты тоже в изгнании.
Когды ты будешь лежать на спине
одеяло снегов скомкается под твоим узким телом,
витрины твоих глаз увлажнятся от обязанности
и томления быть там.
И как пара “дворников”
твои руки поспешно взлетят и опустятся
по радуге.
Вот крылья твои
И как нежный росток гороха
на подушке из влажной ваты,
просочаться сквозь снег ангелы.
Может сумеешь почувствовать
легкий толчок.
*
(Женщина собирает воспоминания как женщина –
в тело, в выводы ладоней, в лавровый лист матки, между бедер)
*
Я спрашиваю себя : неужели наши родители
Уже входили в этот поток?
Ты тоже знаешь: любовь это –
два воспоминания нечаянно попавших
в одно сердце.
*
Я спрашиваю себя:
Ты уже подготовила свою душу
К грядущей осени?
С иврита. Из книги Чудо
• Майя Тевет-Даян – израильская поэтесса (1975г.р) Живет в Ванкувере.
• Хешван – второй месяц года по еврейскому календарю – соответствует примерно октябрю-началу ноября
