Душа, как слабый мотылёк, горит на том огне.
Как в каждой песне соловья тоска о розе есть,
Так в каждом возгласе души, гремящей в тишине,
Порыв печали и тоски, и скорби о тебе
Звучит и в темноте ночей, и в лучезарном дне.Когда-то юноша Меджнун Лейли свою искал,
Так ищет и тебя моя безумная тоска.
Она, мечтая о тебе и о твоём лице,
Бредёт по остриям камней, по водам и пескам.
И слава о твоей красе не сходит с уст моих,
Как не смолкает плеск волны у прибережных скал.И жил каменотёс Фархад, и гору он долбил,
Чтоб за горой увидеть ту, которую любил.
И сотню неутешных лет в страданиях провёл.
А для того, чтоб ты, мой сын, опять дышал и жил, –
Страдать не месяц и не год, а сотни тяжких лет,
Аббас, у матери твоей достанет верных сил.
О, как туманна жизнь моя, как дни мои длинны!
Не вижу солнечного дня и молодой луны,
Мне помнится цветущий сад, свидание с тобой,
Душа парила, как орел в просторах вышины.
Но дикий вихорь крылья ей навеки надломил,
Любви моей не пощадив, не видя седины.
О, было б лучше, если б я всю жизнь была слепой,
Не любовалась бы твоей твоей небесной красотой!
Как рано высох светлый ключ, и кипарис увял!
И вот, мой мальчик, ты лежишь в земле, в траве густой.
И только камень говорит о том, что это – ты.
А солнце яркое горит над каменной плитой.
Увидеть бы тебя на миг счастливым женихом,
Чтоб ты, потупившись, глядел в смущении кругом.
Отдать бы очи навсегда за взгляд твоих очей.
Не может сердце ни на миг подумать о другом.
Живу я в тесном уголке печали и тоски,
И слезы Натаван текут прозрачным родником.
***
Лучше б и меня не стало, и тебя, о мир двуликий,
Боже, да не будет в мире сердца в путах, в тайном крике.
Лучше сердце бы не тлело от разлуки, и блаженным
И счастливым бы не стало от любви моей к владыке.
Лучше б от тоски ослепнуть, твоего не видеть стана –
Кипариса, чтобы стан мой не сгибало болью дикой.
Лучше не было бы моря, океана слез бездонных,
Чтоб росинки не сверкали на ее прекрасном лике.
Лучше не было бы розы и гулянья в гюлистане,
Чтоб шипы ее мне сердце не кололи, словно пики.
Лучше б не было Египта и величия Ягуба –
Чтоб не знал он униженья, не влачил беды вериги.
Лучше не было бы пира, многолюдного базара,
Чтоб с Юсифом не встречалась Зулейха на этом рынке.
Лучше б не было колодцев, и темниц, и караванов,
Чтоб не видели Юсифа в миг его тоски великой.
Лучше б не было ни плача, ни разорванного сердца
Натаван, чтоб не истаять в безутешном этом мире.
***
Томлюсь и жду, но нет тебя,
Ты не пришёл, скажи, зачем?
Опять вздыхаю я, скорбя…
Ты не пришёл, скажи, зачем?
Не занялся ты, мой рассвет,
Унёс ты сердце – сердца нет.
И я в тоске ищу твой след…
Ты не пришёл, скажи, зачем?
Свою мольбу к тебе неся,
Я сотрясаю небеса,
Мой кипарис, моя краса…
Ты не пришёл, скажи, зачем?
И дни, и ночи напролёт.
К ней исцеленье не идёт…
Ты не пришёл, скажи, зачем?
Лучше б и меня не стало, и тебя, о мир двуликий
Лучше б и меня не стало, и тебя, о мир двуликий,
Боже, да не будет в мире сердца в путах,
в тайном крике.
Лучше сердце б не тлело от разлуки
и блаженным
И счастливым бы не стало от любви моей
к владыке.
Лучше б от тоски ослепнуть,
твоего не видеть стана –
Кипариса, чтобы стан мой не сгибало болью дикой.
Лучше не было бы моря, океана слез бездонных,
Чтоб росинки не сверкали на ее прекрасном лике.
Лучше не было бы розы и гулянья в гюлистане,
Чтоб шипы ее мне сердце не кололи, словно пики.
Лучше не было б Египта, и величия Ягуба –
Чтоб не знал он униженья, не влачил беды вериги.
Лучше не было бы пира, многолюдного базара,
Чтоб с Юсифом не встречалась Зулейха
на этом рынке.
Лучше б не было колодцев и темниц, и караванов,
Чтоб не видели Юсифа в миг его тоски великой.
Лучше не было б ни плача, ни разорванного сердца
Натаван, чтоб не истаять в безутешном этом мире.
Перевод Абрама Плавника.
Мне сердце губит расставанье, и потому я плачу…
Мне сердце губит расставанье, потому я плачу.
Всем видно это состоянье, и потому я плачу.
Душа в развалинах разлуки, свидание с тобой
Им восстановит это зданье, и потому я плачу.
Невыносимо мне терпеть разлуку до конца,
Но недоступно мне свиданье, и потому я плачу.
Что ж, сердце, радуешься ты мучениям своим?
Есть, видно, радость и в страданье, и потому
я плачу.
Опять соперницу почтил он милостью своей,
А я в забвенье, как в тумане, и потому я плачу.
И пусть отрадно мне стенать,
томясь в разлуке с ним,
Но ни к чему мое стенанье – и потому я плачу.
Я, немощная Натаван, в разлуке пропаду,
Коль друг мне не протянет длани, – и потому
я плачу.
Перевод Абрама Плавника
Газели
Печалью, горем и бедой рок окружил меня,
Тоской от милого лица он наградил меня…
А ты, ушедший, сколько раз молила я – живи!
Вернись, взгляни, во что уход твой обратил меня…
Разлуке – адскому огню – ты уступил меня.
Прекрасны были дни с тобой, осталась я одна,
Жестокий, в траурный тюльпан ты обратил меня.
Слаба, беспомощна теперь больная Натаван.
Прекрасноликого я жду, чтоб навестил меня…
* * *
Не знают горя моего ни близкий друг, ни брат родной,
А горе горькое давно владеет мной, владеет мной.
И ты не ведаешь о нём, мой яркий луч, звезда моя,
Ты не пришёл, я день за днём влачу с тоской, влачу с тоской…
Я словно нищенка бреду, и сгорбилась моя спина,
В лохмотьях руку протяну к тебе с мольбой, к тебе с мольбой.
Мечты мои и дни мои – огнём разлуки сожжены,
Тоска для бедной Натаван – удел земной, удел земной.
Было бы хорошо
Мой Бог, как было б хорошо не знать, какой нам жребий дан
Когда бы не было меня, познавшей горе и обман.
Не знать, что нас с тобою ждет, каким огнем разлука жжет,
Что страсть обоим принесет похмелья тягостный дурман.
Я б не ослепла, дорогой, ты не стремился бы к другой,
Не стал бы согнутой дугой мой, с кипарисом схожий, стан.
Хочу, чтоб мне не довелось стирать росу горючих слез, —
Им, став потоком, не пришлось впадать в соленый океан.
Как хорошо не знать цветов, ни аромата, ни шипов,
Не слышать вовсе соловьев в саду, что светом осиян.
Как хорошо, чтоб я могла б не знать про Миср и про Кинап
Не ведать, как Якуб ослаб, страдая от незримых ран.
Не знать грядущей жизни ход, сырых зинданов мрачный свод
Не видеть, как в пески уйдет, бренча, последний караван.
Юсуфу, чья судьба тиха, чтоб не встречалась Зулейха,
Не познавать вовек греха, которым век наш обуян.
Жить не печалясь и стеня, а в озарении огня…
Но это все не для меня, не для скорбящей Натаван.
Перевод Т. Стрешневой
Роза
