* * *
Я свое отпылала в аду
И из обжига вышла невинной,
Вот, траву приминая, иду
Вдоль кипящих бугров муравьиных,
Колкой хвоей, бугристой тропой,
Вересковую пустошь миную,
Здесь болотце, там ельник слепой…
Вижу тучу вдали проливную.
В чем резон этой жизни, в чем толк,
Намекни мне, ромашка-гадалка.
Жадно глажу багульника шелк,
А вдохну – так и выдохнуть жалко.
* * *
Жизнь, к стенке прислонясь, сложив крыла,
Юродствует, воспоминаньем ранит.
Как ни крути, а, собственно, прошла.
Пройти прошла, но все же барабанит
Под занавес мотивчик озорной,
Поскольку все отплакано, отпето…
И палец в сгибе чуткий, костяной –
Отстукивая ритм,
не ждет ответа…
* * *
Нет пути сквозь намокшую глину –
Дождь и дождь, уж не день и не два,
Льет, как будто диктует былину,
Я пишу, поспевая едва,
Тороплюсь, погруженная в были,
Дух мой, как он впервые далек
От сегодняшних бед и усилий
И от завтрашних бед и тревог.
Вот и камень – распутий примета,
Я сама – на коне богатырь,
И ковыль на все стороны света,
И крадущийся сзади упырь.
* * *
Памяти Владимира Москвина
Словесной формулой пиит
Итожит все мирские бури:
“Где стол был яств, там гроб стоит” –
Не фигурально, а в натуре.
И молча вопрошает всяк:
“Так сколько ж их, куда их гонит?..”
Но вдруг разверзнувшийся мрак
Опять в глухом сиянье тонет,
Неведеньем живых храня,
Нейтрализуя слух и зренье.
И каждый шепчет: “Чур меня,
Там и без нас столпотворенье”.
НАТЮРМОРТ
Одинокое яблоко, фон в амбразуре окна –
Грязноснежный, глухой, жестяное дворовое донце.
Приближенье Адама, рывок, натянулась блесна,
Под условной чертой горизонта затеплилось солнце.
Ожиданье, начало, высоко натянутый трос…
Ожиданье. Лишь им и держусь на плаву да на взлете,
Напряженьем его – в амплитуде от смеха до слез –
На предельной ликующей или отчаянной ноте.
Было яблоко, вырос, я и не заметила, сад,
И зацвел, и отцвел… Я очнулась, пройдя переплавку.
Кисти мою и краски ищу, возвращаюсь назад,
Ставлю яблоко. Так. И на яблоко делаю ставку.
ПЕЙЗАЖ
Одуванчик, песок, сурепка, –
Настояв на лиловом крепко,
Фиолетовым подсинив,
Память бережно прячет в скобки,
Ускользая по узкой тропке
В тьму оврага, за дымку ив.
Плавны линии, жесты скупы.
Голубеют черемух купы,
Блещут яблони белизной,
Обозначив квадратик сада.
Хватит, красок иных не надо,
Разве что позолоты зной.
* * *
Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутилась там же, где и Дант.
Все растеряла – страсть, любовь, талант…
И тьмы лесной низвергнулись лавины
Мне на голову. А небесный свет
Остался там, куда возврата нет.
* * *
Остро осенью чувствую я
Оголенных деревьев кручину,
Знать, дано им понять бытия
И основу, и первопричину,
А вернее – исток и предел…
Свет погашен, и снова мне снится,
Будто мир навсегда опустел –
Ни букашки, ни зверя, ни птицы.
