Из цикла «Города»
A в Питере весна …
Когда вернусь, не знаю,
и если позовёшь…
A в Питере весна, и…
всему привычный дождь,
всегда манящий – трепет
бессонных снов-ночей.
И страшный бред и лепет
ошибок без ключей,
он оправданий полный:
была не колесом, а спицей.
Словно стоны:
«Исаакий», «Невский»…
Слов –
мостов, каналов, масок
и прочих пустяков…
вне обода оков –
не сочиняю сказок.
И ты не Бог и не Судья,
и мы не дети.
Жизнь – не ложь.
Я? –
Да совсем уже не – Я.
Вернусь…
я верю…
позовёшь…
Расскажи мне про Париж
Расскажи мне про Париж…
Вдруг я что-то не успела
рассмотреть. Когда паришь
памятью над свято-белым
Сакре-Кер и сердце в стон
превращается невольно.
Помню: колоколен звон,
нас венчавших и… так больно
по душе стучавший крик:
«Я, прости, люблю другую».
Счастье было долгим – миг,
целый миг. И вот… Бегу я
в ни-ку-да! Где ждёт беда?
Или, может быть, судьба
сжалится и улыбнётся?
Но безмолвен Нотр-Дам
(в рот набрал воды из Сены).
Потерялись все ключи
от надежд. Одни измены,
вместо тёплых, верных крыш.
Жгут истерзанные нервы.
Отчего же ты молчишь?
Мой любимый – мой неверный!
Мой родной-чужой Париж!
Париж 2002
Из цикла «Палитра ощущений»
(стихи разных лет)
Предновогоднее
И этот снег, и этот смех –
детей и взрослых, дней и вех,
всё повторяется веками,
Из года в год, везде, для всех.
И эти сны, и взгляд луны,
и пыль библейской старины,
и порознь и вместе с нами,
надеждами опьянены.
И ходики то тик, то так.
И вздох, как жизнь, а не пустяк
или мгновенье с чудесами,
зажатое в судьбы кулак.
Но каждый год, как новый шаг
в кипучий шумный кавардак
под голубыми небесами.
В знакомом ритме тик да так!
Танго
Вырваться из
слов… музыки… ритма…
Прикоснуться к свободе душами,
закричать сердцами…
и свет дня, и… тьма
ночи
пусть льются,
крадутся, как лисы,
звенят голосами, и
чтобы слушались
тело и руки
лёгкости танца.
Танго –
свидание перед разлукой…
Снежинка на ладошке не тает…
Снежинка
на ладошке не тает,
я знаю –
это ты
и тебе не хватает
любви моей
и тепла…
Я бы тоже этого хо-те-ла…
А ты колючий, холодный
и не хочешь растаять во мне,
в моей тишине,
старомодной верности,
модной дерзости.
Вот только играешь
со мной, но не таешь…
Коснулся
Плеча моего коснулся –
мимо проходящий,
спешащий, чужой,
а сердце в стоне сжалось,
мир сегодняшний будто уснул.
Самой себе я показалась
той девочкой из прошлого,
той звонкою струной
в его руках.
Взгляд усталого прохожего
на моих испуганных плечах.
Глоток Grand Marnier…
Глоток «Grand Marnier»
напомнил давно уже
забытые поцелуи.
Мне,
вдруг, показалось, что ты где-то
здесь, в нашем кафе «Луи…»
Не могу узнать тебя
среди всех. –
Просто забыла твой смех,
и взгляд, превращавший в рабыню;
руки, возносившие меня богиней.
Вычеркнула из памяти всё
о нас, о тебе,
об ушедшей весне.
Вот только помню,
обжигающий твой поцелуй –
глоток «Grand Marnier».
