***
Когда я только начинала,
Я доставала из пенала
То ластик, то карандаши
И рисовала для души
Кружок оранжевый с лучами,
Тогда летала я ночами,
Любила всё – и дом, и двор,
И покосившийся забор,
Своих чахоточных соседей,
И Юрку на велосипеде,
И даже Деську – злого пса,
И надо мною небеса
Всё время были голубыми,
И, Боже, как жилось под ними!
***
Нынче ранняя побудка:
Птичка – розовая грудка
На балконе у меня.
Таково начало дня.
Очень славное начало.
Я лежала и молчала,
Чтобы птичку не спугнуть.
Надо в новый день шагнуть.
Но зачем – я не решила,
Потому и не спешила.
***
(Картина Борисова-Мусатова)
Там очи долу, очи долу.
Стремится всё к земле, где голо.
Всё только вниз устремлено,
И небо – в озере оно.
И шаль с плеча течёт, струится,
И жизнь сама к концу стремится.
Фёдор ЕВГЕНЬЕВ***
Здесь мостик над речкой
дощатый и узкий,
Здесь даже трава
понимает по-русски.
Здесь так хорошо обо всём
говорить
И в поле заросшем тропинку
торить,
И, кажется, могут
и травы, и речка,
Едва я запнусь,
подсказать мне словечко.
***
Заслони меня, облако, дерево, куст.
Всё пугает – и окрик,
и шорох, и хруст.
И средь белого дня,
и ночами тревожно,
Но на этой земле
жить нельзя осторожно.
И смертельно рискую
раз двести на дню,
Но тебя, мой родной,
я сама заслоню.
***
Весенняя поросль, вешняя дымка.
Идёт потаённого смысла поимка,
Поимка того, чему имени нет.
Весенняя дымка, немеркнущий свет.
Вся жизнь протекла
за занятием этим,
Не нужным ни травам,
ни птицам, ни детям.
***
А птицы над ухом поют и поют,
Побыть в одиночестве мне не дают,
Я нынче в компании
певчей, летучей.
Наверно, назвать меня можно
везучей.
Весеннего щебета полон лесок.
Ответить хочу, да не тот голосок.
К тому же они без меня обойдутся,
Не станут на то,
что безмолвствую, дуться.
***
Шмель гудит над вешним лугом.
Это мне не по заслугам.
Столько солнца на лугу.
Что взамен я дать могу?
Только жизни миг закатный,
Драгоценный, безвозвратный.
***
И тишь, и небо, и бездонность.
И в это всё моя влюблённость.
Я даже в воздух влюблена
И в поросль, что зелена
Так, как бывает лишь вначале,
И расстаюсь не без печали
С очередным весенним днём.
Едва пожить успела в нём,
Как он погас, и растворился,
И сгинул, и не повторился.
***
Мир этот майский
из листьев и трав…
Так и уйдём, ничего не поняв.
Щебет и гомон пресветлого мая…
Так и уйдём, мало что понимая,
Так и уйдём, не поняв ни аза.
Видишь, по древу стекает слеза?
Чувствуешь –
пахнет смолою древесной
Мир неизведанный,
мир неизвестный.
***
Я так давно сюда попала,
А мне всё мало, мало, мало,
А мне всё хочется опять
Полынь-траву в ладонях мять,
Вдыхая запах горький, сладкий,
И птичьи наблюдать повадки,
И знать, что нет такого дня,
Чтоб ты, родной, не ждал меня.
***
А небо тоже одиноко.
Оно, живя от нас далёко,
Тоскует так, что хоть кричи,
И тянет к нам свои лучи.
***
Я всё о себе, а ведь надо о мире,
И видеть бы надо и дальше и шире.
Но что тут поделаешь? Нет у меня
Такого охвата, такого огня,
Могучего голоса, дерзостной мощи.
Я всё о соседней изменчивой роще,
О том, как живу,
своих близких любя.
А вдруг кто-то дальний
узнает себя.
***
Наверно, смешно,
но мне всё-таки жалко,
Что будет цвести голубая фиалка,
Когда уже больше не будет меня,
А я вот прожить не умею и дня
Без леса поющего и кружевного,
В который и завтра
пожалую снова,
Чтоб с мостика,
с берега, с точки любой
Увидеть фиалки глазок голубой.
***
Вешним дождиком всё окропило…
Я зачем эту жизнь торопила?
Больше я никуда не спешу,
Просто воздухом свежим дышу
И гляжу, как трава серебрится.
Мне ведь больше нельзя торопиться.
Больше нет ничего у меня,
Кроме этого влажного дня.
***
Не верю я, что это всё.
Ещё случится то да сё,
Ещё взбодрюсь, ещё устану,
Ещё сто раз с постели встану,
Ещё подумаю о том,
Что есть какое-то потом,
А ближе к ночи иль к рассвету
Решу, что ничего там нету.
***
А ты заглянул бы в соседнюю рощу.
Там пеночка горлышко птичье
полощет,
Там яблони дикой нежны лепестки,
Там воды проточны,
шатучи мостки,
Там небо какой-то особой окраски,
Там спящих младенцев
катают в коляске.
***
Они поют, а я молчу,
Хотя я тоже петь хочу,
Хотя мне тоже петь охота
И чтобы слушал чуткий кто-то.
Так птичьи песни хороши –
Ведь их поют от всей души.
Живя в весеннем птичьем гаме,
Я тоже шевелю губами.
***
А утром мокрая сирень…
И говорить и думать лень…
А утром мокрый куст сирени,
Сижу под ним, обняв колени,
И время больше не течёт,
Ничто не манит, не влечёт,
И всех желаний я лишилась,
Как будто всё уже свершилось.
***
Акустика здесь до того хороша,
Что, радуясь звукам, запела душа,
А песня проста
и не может быть проще.
Такая акустика в жиденькой роще,
Что звуки живут серебристы,
чисты.
Деревья поют, небеса и кусты,
И я здесь запела к поющим вдобавок,
И песня моя хороша без поправок.
***
Кто придумал бересклет?
Он стоит здесь много лет,
Никуда не улетает,
То цветёт, то отцветает.
Я знакома с ним давно,
Но любуюсь всё равно.
Рад и он коротким встречам.
Подтвердить мне это нечем.
***
Гули, гули, младенец ты мой,
Гули, гули, смотри, ненаглядный,
Мир сегодня цветущий, нарядный,
Ни к чему торопиться домой.
Гули, гули, корми голубей.
Видишь, сколько в пакетике хлеба,
И твоё первозданное небо
Во сто крат моего голубей.
***
Ни за что, ни за что,
ни за что не уйду.
Ива грустные ветки
полощет в пруду,
Отражает вода два весёлых крыла.
Ни за что не смирюсь
с горьким словом «была»,
Ни за что не уйду и всему вопреки
Здесь останусь навек
с Божьей лёгкой руки.
***
День пришёл и стоит.
Уходить не желает,
То дождём напоит,
то лучи посылает.
Он стоит и стоит.
А куда торопиться?
Юный ландыш в траве,
точно счастья крупица.
Да и я не спешу. От забот отдыхаю.
Наклонилась и ландыша запах
вдыхаю.
***
Ах, остаться бы в этом пейзаже
Малой чёрточкой, пятнышком даже,
Он хорош по частям, целиком.
Ах, остаться бы хоть сорняком,
Хоть в углу, хоть у самого края,
Там, где лучик дрожит, догорая.
***
Солнце. День сегодня редкий.
Хорошо сидеть на ветке,
Заливаться, щёлкать, петь,
Не писать в тетрадь заметки,
Не пытаться всё успеть.
Вот возьму и тоже буду
Щёлкать, петь, чирикать всюду,
Вить гнездо на высоте,
Сбросив лет постылых груду,
Да возможности не те.
Я лишь слушатель и зритель,
Я земли усталый житель,
Я тяжёлый крест несу,
Мне вселенной покровитель
Дал побыть часок в лесу.
* * *
Куда-то с бабушкой иду.
Мне года три или четыре.
Я в интересном этом мире
Жизнь интересную веду.
Идет здесь странная игра
И называется «бомбежка»,
И я ловлю в свои ладошки
Летучие прожектора.
А в магазине я встаю
На небольшую табуретку
И за липучую конфетку
Стихи читаю и пою.
А чтобы ночь была теплей,
Я у бабули вместо грелки,
А в черной радиотарелке
Звучит Алябьев «Соловей».
* * *
Хорошей эпоха была, нехорошей,
Но я в своё прошлое камень не брошу.
А вдруг, бросив камень, я, как на беду,
В кого-то из близких своих попаду,
С которыми я в прошлом веке рассталась,
Которых сегодня уже не осталось.
И давние окна, что нежно люблю,
Я вдребезги камнем своим разобью.
* * *
Мне вечно что-нибудь мешало,
Терзало душу, сна лишало,
Внушало мне, что счастья нет,
Я горько плакала в ответ
И горевала, и рыдала,
И жизнь, как дождь, пережидала,
И вдруг решила: глупо ждать –
Гулять под ливнем – благодать.
* * *
Проснулась и чувствую: всюду болит.
На месте артрит и на месте колит,
Стреляет коленка, болит голова.
Короче, победа – я снова жива.
И даже я знаю, что надо принять,
Чтоб острую боль потихоньку унять,
Что надо покапать, а что рассосать,
Чтоб дальше о радостях жизни писать.
* * *
Унывать – синдром заразный.
Лучше празднуй, празднуй, празднуй.
Повод сыщется всегда
Без особого труда.
Вот живёт с тобою рядом
Не убитая снарядом
Драгоценная семья:
Дочки, внучки, сыновья.
И, живя в своём родимом
Доме целом, невредимом,
Лягут спать в свою кровать.
Как же тут не пировать?
* * *
Всё кончается горестно, судя по слухам,
Ну а я почему-то не падаю духом.
Даже больше того: я парю в облаках,
Так как близкие носят меня на руках.
И для наших детей, для тебя, мой хороший,
Я стараюсь быть лёгкой и радостной ношей.
* * *
Не мешайте жизни жить.
Ей и так сегодня больно.
У неё и так довольно
Разных поводов тужить.
Ей и так, ныряя в ночь,
Надо всячески храбриться,
Чтоб сквозь тьму самой пробиться
Да ещё и нам помочь.
Ей и так в который раз
В век унынья и печали
Чем-то вроде светлой дали
Обеспечить надо нас.
***
Когда, заглушая весенний галдёж,
Раздастся пронзительный голос сирены,
То ты, покидая родимые стены,
Бери только то, без чего пропадёшь.
Бери, собираясь в неведомый путь,
Кой-что из лекарств, кое-что из одежды,
А главное, каплю последней надежды
Средь прочих вещей захватить не забудь.
