***
С тобой и с ним, с дождями, с тишиной,
С Парижем в марте, с комнатой ночной,
С мучительно-знакомыми словами,
Неровными, несчитанными днями,
Почти вся молодость…
Рука моя была в твоей руке,
Печаль моя была в его тоске.
Мы расстаемся. Значит, мало сил.
Он не узнал. Ты не простил.
И все-таки благодарю судьбу
За медленную грустную борьбу,
За то, что к счастью мы сейчас не ближе,
Чем в первый март, прозрачный март,
в Париже.
* * *
В мае сомненья тихи…
Знаю — и это стихи,
Чувствую – это весна,
Верю – простятся грехи
Тем, кому жалость нужна…
Дождь светло-серый опять…
Трудно бывает сказать,
Стоит ли так говорить?
Знаю, что важно понять,
Думаю – нужно любить…
Страшно сказать: навсегда…
Где-то проходят года,
Чей-то кончается век,
Тают светло, без следа,
Музыка, дождь, человек…
* * *
Это случается в звуках начальных
Песен недавно забытых,
В трудных глазах, сквозь улыбку печальных,
В белых рассветах пустых, послебальных,
В письмах, еще не раскрытых.
В книжных немного сомненьях поэта
В том, что не жить невозможно,
В тепло-морском ощущении лета –
Робкое, тщетное будто бы это
Все-таки очень тревожно…
* * *
Все-таки мы не об этом тоскуем,
Все-таки мы не об этом молчим,
Все-таки мы дорожим поцелуем
Самым мучительным, самым земным.
Мы говорим вдохновенно об этом
(Думая каждый о счастье своем).
…Комнату всю наполняет рассветом,
Синим таким и безмолвным ответом
Июнь за окном…
Луч зажигает прозрачную вазу,
Тонкие стебли нарциссов в воде,
Тихо и ясно становится сразу…
Где мы? Куда? – Никуда и нигде.
* * *
От зависти, от гордости, от боли,
От сложности – такая простота…
Усилие давно покорной воли
И, дрогнув, засветилась темнота.
Я не имею для тебя ответа,
Я не имею правды для других…
Я знаю только – умирает лето,
Я знаю только – испугавшись света,
Какой-то голос (совести?) затих.
* * *
Мы на башне, мы над целым миром,
Выше не бывает ничего,
И страшнее тоже не бывает.
И никто, как будто и не знает,
Как мы здесь, когда и для чего?
Потушили лампы, грустно, сыро,-
Нет любви, послушай, нет любви…
Знаешь что, потушим сердце тоже,
Ведь никто из этих не поможет,
Как ни плачь, ни падай, ни зови.
* * *
Город. Огни. Туман.
Все-таки мы умрем.
В комнате темный диван,
Лучше побудем вдвоем.
Ты для меня поиграй
Старое что-нибудь – так…
Есть ли там ад или рай,
Это такой пустяк.
Это не важно сейчас…
Месяцы тихо идут,
Месяцы страх берегут,
Месяцы помнят о нас.
* * *
Я думаю, но не словами,
А грустной теплотой в груди.
Не знаю, что случилось с нами,
Но знаю, это позади.
И все-таки, что это было?
…Мы, помнишь, слышали сквозь сон
Холодный, утренний, унылый,
Далекий колокольный звон.
* * *
Жизнь пройдет и тихо оборвется
В море, в неудачу, в ничего…
А пока – так близко – сердце бьется
И не слышит сердца моего.
Жизнь пройдет, но это безразлично —
Ты напомни, расскажи, верни…
Этот страх, такой давно привычный,
Ведь живут же все-таки они.
Отвечают детям на вопросы,
Посылают женщинами цветы,
Грустно спорят, курят папиросы,
Все-таки не то…
* * *
Мы возвращаемся в сонную тьму,
Господи, как мы устали…
Жизнь – это тысячу раз – почему?
В детстве, в обиде, в печали.
Ты уезжаешь, мой праздничный друг,
Как же не рушатся стены…
Жизнь – это тысячи тихих услуг,
Ради тишайшей измены.
Над океаном – вернись, назови –
Музыка тенью лежала…
Жизнь – это тысячи слов о любви,
Тысячи жалоб…
* * *
Все не о том. Помолчи, подожди,
Месяцы. Память. Потери….
В городе нашем туманы, дожди,
В комнате узкие двери.
В городе… нет, это все не о том.
В комнате… нет, помолчим, подождем.
Что же случилось?
Стало совсем на мгновенье светло
– Мы не для счастья живем –
Сквозь занавеску чернеет стекло,
Вспомнилось снова такое тепло.
Вспомнилось… нет, помолчим, подождем.
* * *
Если Вы не всегда без печали
За ущербной следили луной,
Если Вы не всегда молчали,
Если Вы не устали – не очень устали,
Побудьте немного со мной.
Равнодушней, внимательней, строже…
(И зачем, и о чем – до утра?)
Улыбнулся – не нам ли? – прохожий.
Мы, должно быть, на очень счастливых
похожи…
До свиданья. Мне тоже пора.
* * *
Где-то заиграла шарманка
(Кажется, здесь шарманок нет),
Вывернуть бы душу наизнанку.
Пусть ее, скупую, видит свет…
Рассмеяться, закричать, сломать,
Оскорбить – но только не молчать.
От чего? От гордости несчастной.
Для чего? Для скучной чистоты.
И напрасно, навсегда напрасно,
Музыка из темноты.
* * *
Значит мало такого молчанья,
Значит мало мечты о страданье,
Значит мало люблю и горжусь…
Только ночи июльской дыханье,
Равнодушие только и грусть.
Это все. Только темные липы в цвету,
Только этот доверчивый взгляд в пустоту.
Только то, что во мне не оставит следа
Оттого, что забыть не смогу никогда.
* * *
От пустоты, парижской пустоты…
При чем тут осень, примиренье, слава?
И если даже все на свете правы,
А виновато, сердце, только ты.
То помни, помни чудное признанье
Нетемного, неровного дождя…
При чем тут молодость, прозрачность,
узнаванье?
(Все делается тихо и шутя.)
То помни, помни чудное… Рассвет.
Ты право, сердце, — грусти тоже нет.
* * *
Убитые стыдом. Смущенные несчастьем…
А осень в листьях, в небе, в голосах.
И каждый о другом, с злорадством и участьем,
И каждый о себе… В стареющих сердцах
Злопамятность и память о добре,
И благодарность солнцу в сентябре.
* * *
Неправда, что осенью грустно,
Совсем не грустней, чем весной.
Такой же холодный и солнечный день,
И та же борьба с тишиной,
И запах дождя, и (откуда?) сирень…
Неважно, что завтра случится со мной,
Неважно, что завтра случится со всеми…
Бывает беспечно-ненастное время,
Когда не жалеешь, что листья опали,
Что рано зажглись фонари.
… И в сумерках осени меньше печали,
Чем в свете весенней зари.
* * *
И вернулось голубое, лунное,
Потушило солнца красный свет.
И любовь вернулась однострунная,
(Та любовь, в которой счастья нет).
Мы с тобой живем полузастенчиво,
Провожаем с грустью каждый день.
Любим город наш туманный и изменчивый,
И стихи, и позднюю сирень.
Есть другое, темное, влюбленное,
Я о нем давно не говорю.
И опять: усталые и сонные….
И опять: за все благодарю…
* * *
Как много еще непрочитанных книг,
Как много людей привлекательно-новых.
И как этот город прозрачно-велик
(Прозрачнее всех городов).
Но только – от этих тюльпанов лиловых,
От сумерек белых усталого дня,
От верности тем, кто не знает меня,
От смутных предчувствий и снов…
От правды, которой нельзя повторять,
От этого, вот, ясновиденья скуки…
Так жалко опущены сильные руки,
И нечего, нечего делать опять.
* * *
Не надо трогать слово: благодарность,
Ведь лучшего на свете не найти.
В большом кафе, рассветном и угарном
Остались те, кто позабыл уйти.
И оттого, что мне их жаль немного,
И оттого, что я не лучше их,
Такое слово стало стыдно трогать…
