ИСПОЛНЕНИЕ ПЕСНИ ЛЮБВИ
Словно под нотами в партитуре,
надписать над словами песни:
фортиссимо,
фортиссимо,
и только лучший из дирижеров будет знать —
насколько фортиссимо.
Словно под нотами партитуры надписать:
пианиссимо,
пианиссимо
для дирижера, знающего, —
насколько пианиссимо.
И в опытах науки слова
над мадригалами мелодий
надписать —
(вот оно, то слово!) —
раз фортиссимо,
раз пианиссимо,
и еще раз все, что между ними.
Власть каденции (того, кто читает)
над предметом
еще не исчезла.
Фортиссимо загоревало,
пианиссимо…
пианиссимо.
Песня ушла, пианиссимо, пианиссимо…
Продолжает звучать обертон…
С ВЕДОМА И СОГЛАСИЯ…
Что было , то и будет.
Пусть правит не пророк, не ясновидец, не мыслитель
из прошлого, —пусть выступит пред нами настоящее.
Опираясь на ось опыта, насыщенного днями,
Мы вращали с благодарностью слова утешения:
Что было уже, то и будет, —
И укреплялись благами настоящего.
Без споров и претензий. А если они возникали,
Тут же мы были наказаны,
Как преступники, словно молчание годится мудрецам.
А кто назначил нас начальниками и судьями
над теми, кто не мечтает?..
Что было уже, то и будет.
Но нынче, душа моя, благослови настоящее,
Которое произойдет на самом деле, а не в мыслях.
Пусть сбудутся сейчас
Дела,
Что происходят.
Не нужно больше утешений, сожалений,
сложных чувств.
Пусть позволят нам молиться вместе с нарушителями
С ведома настоящего
И с ведома поэтов.
И Я СОТРУ…
Я обязательно доберусь далеко-далеко,
корзинка с цветами в руках,
и очи мои закрыты,
и улыбка —сладкая-сладкая —словно яблоко,
а глаза еще спят,
а глаза еще спят.
И там за горами света,
там, за реками большими и малыми,
было однажды,
будет еще, —
обратите внимание,
раздвиньте дверцы —
я иду,
корзинка с цветами в руках,
и очи мои закрыты.
Благодарю вас, подхватите под руки,
постелите мне,
только подальше от колючек и терний,
от связанных рук, подальше.
А все строчки, что не поются,
я сотру,
и скажу вдруг —спасибо! —
сладкое-сладкое, как яблоко,
и уйду далеко-далеко…
Перевод Р. Левинзон
***
Дай передышку
Сыновьям этой доброй страны,
Перегруженной разным добром,
Напряженной, как зной.
Недолги ее закаты,
А живет она многие годы,
Удобренная кровью сыновей.
Дай передышку.
Перевод В. Глозмана
***
Вот и ветер в Шаар а-Гай
Ветер
В Шаар
а-Гай.
Вот и ветер в Шаар а-Гай.
Распахнув объятья, уснем, мой милый.
Вот и ветер в Шаар а-Гай.
Я у него в неоплатном долгу,
Ибо ветер взмывает ввысь,
А мы вознесем ему славу.
Сколько камня,
Плодоносных кустов,
И такой переменчивый свет –
Такого нет нигде в мире.
Вот и ветер в Шаар а-Гай:
Отдохнем мы
В Иерусалиме,
Любя перемены света, которых нет нигде в мире.
Кожей по коже –
Наши тела сплетены.
Вот и ветер,
Господи, какой у тебя город.
Что-то уже началось.
А что-то еще не кончилось.
Перед нами – ветер,
Перед ветром – весь мир.
Перевод В. Глозмана
***
Ночью Восток посылает нам Благо.
Жалить нас в головы будет оно,
мы его – в сердце, покуда темно,
Ночью Восток посылает нам Благо.
Радостью кутает, сводит с ума
болью блаженной в объятиях мрака.
Ночью Восток посылает нам Благо.
Песни ночные, шуршанье бумаги,
холод и шепот, и звезд голосок…
С этой ли ночи пребудет во благе
Благо открывший, прозревший Восток?!
Пер. И. Ермакова
***
Дай передышку сыновьям моей страны,
добром загруженной
и отягченной зноем.
Дай передышку
сыновьям страны.
Закаты кратки здесь,
а возраст – превелик.
Земля живет,
удобренная кровью.
Дай передышку
добрым людям от войны.
Пер. И. Ермакова
***
Тревогу иссохшей земли полюбила я –
и площадь у древней Стены,
и все, что древнее и выше
над башней и крышей старинной…
Моря учредила и реки родила я,
долины и горы. И надо ж –
осталась невинной.
Бог дал, Бог и взял.
Здесь и плачут до слез,
Навиность земная – в ущербном сосуде.
Все богово – богу, от праха до звезд.
И люди, и мысли – от грез до утопий.
Поди человеческий плач собери –
и хляби разверзнутся в новом потопе.
Пер. И. Ермакова
***
Ветер – наш ворог.
Снимаем ботинки
с усталых ног,
ибо свято место сие…
Ветер – богатство,
скопленное для смерти.
Мы снимаем ботинки
с натруженных ног
ибо
среди погибших были и те,
кто по звездам гадает.
Ветер – внутри нас.
И ветер – над нами.
Он изнуряет наши тела.
Лежим, встаем и опять ложимся.
И снимаем
с усталых ног ботинки,
ибо место сие – свято.
Пер. Т. Бек
