* * *
Какое утро! Стихли громы,
Широко льется солнца луч,
Горят серебряные комы
За горы уходящих туч…
Какое утро!.. Море снова
Приемлет свой зеркальный вид,
Хотя вдоль лона голубого
Тяжелый вздох еще бежит;
И – след утихнувшего гнева –
Бурун вскипает здесь и там,
И слышен гул глухого рева
Вдоль по отвесным берегам…
Плыву я, счастьем тихим полный,
И мой гребец им дорожит:
Чуть-чуть по влаге, сам безмолвный,
Веслом сверкающим скользит…
Молчит – и лишь с улыбкой взглянет,
Когда на вас от берегов
Чуть слышным ветерком потянет
Благоухание цветов:
Как будто сильфов резвых стая,
Спрыгнув со скал, дыша теплом,
Помчалась, вся благоухая,
Купаться в воздухе морском…
7 мая 1859
Неаполь
* * *
Срезал себе я тростник у прибрежья шумного моря.
Нем, он забытый лежал в моей хижине бедной.
Раз увидал его старец прохожий, к ночлегу
В хижину к нам завернувший (Он был непонятен,
Чуден на нашей глухой стороне.) Он обрезал
Ствол и отверстий наделал, к устам приложил их,
И оживленный тростник вдруг исполнился звуком
Чудным, каким оживлялся порою у моря,
Если внезапно зефир, зарябив его воды,
Трости коснется и звуком наполнит поморье.
1841
АЛУШТА ДНЕМ
(Из Мицкевича)
Пред солнцем гребень гор снимает свой покров,
Спешит свершить намаз свой нива золотая,
И шелохнулся лес, с кудрей своих роняя,
Как с ханских четок, дождь камней и жемчугов;
Долина вся в цветах. Над этими цветами
Рой пестрых бабочек – цветов летучих рой –
Что полог зыблется алмазными волнами;
А выше – саранча вздымает завес свой.
Над бездною морской стоит скала нагая.
Бурун к ногам ее летит и, раздробясь
И пеною, как тигр глазами, весь сверкая,
Уходит с мыслию нагрянуть в тот же час.
Но море синее спокойно – чайки реют,
Гуляют лебеди и корабли белеют.
1869
* * *
Краса моя, рыбачка,
Причаль сюда челнок,
Садись, рука с рукою,
Со мной на бережок.
Прижмись ко мне головкой,
Не бойся ничего!
Вверяешься ж ты морю –
Страшнее ль я его?
Ах, сердце – тоже море!
И бьется, и бурлит,
И так же дорогие
Жемчужины таит!
1866
НА МОРЕ
Тишь и солнце! спят пучины,
Чуть волною шевеля;
Изумрудные морщины
Вкруг бегут от корабля.
В штиль о море не тревожась,
Спит, как мертвый, рулевой.
Весь в дегтю, у мачты съежась,
Мальчик чинит холст худой.
С грязных щек румянец пышет,
Рот, готовый всхлипнуть, сжат;
Грудь всё чаще, чаще дышит,
Лоб наморщен, поднят взгляд,
Перед ним, багров от водки,
Капитан стоит, вопя:
“Негодяй! ты – красть селедки!
Вот я вышколю тебя!”
Тишь и солнце!.. В влаге чистой
Рыбка прыгает; кольцом
Вьет свой хвостик серебристый,
Шутит с солнечным лучом.
Вдруг по небесам пустынным
Свищет чайка как стрела,
И, нырнувши клювом длинным,
С рыбкой в небо поплыла.
1857
МЕРТВАЯ ЗЫБЬ
Буря промчалась, но грозно свинцовое море шумит.
Волны, как рать, уходящая с боя, не могут утихнуть
И в беспорядке бегут, обгоняя друг друга,
Хвастаясь друг перед другом трофеями битвы:
Клочьями синего неба,
Золотом и серебром отступающих туч,
Алой зари лоскутами.
1887
У МРАМОРНОГО МОРЯ
1
Всё – горы, острова – всё утреннего пара
Покрыто дымкою… Как будто сладкий сон,
Как будто светлая, серебряная чара
На мир наведена – и счастьем грезит он…
И, с небом слитое в одном сияньи, море
Чуть плещет жемчугом отяжелевших волн, –
И этой грезою упиться на просторе
С тоской зовет тебя нетерпеливый челн…
2
Румяный парус там стоит,
Что чайка на волнах ленивых,
И отблеск розовый бежит
На их лазурных переливах…
3
Заалел, горит восток…
Первый луч уж брызнул… Мчится
В встречу солнцу ветерок…
Пошатнулся и клубится
И летит туман, летит…
Что ж в волнах его метели
И алеет, и блестит?
Легионы ль полетели
На Царьград, на славный бой?
То их вождь – на колеснице
И с поднятою рукой,
И в венце, и в багрянице?..
Тени прошлого?.. Но нет!
Скрылся поезд триумфальный,
На поверхности ж зеркальной
Всё стоит зеленый след…
1887
