* * *
Уже давно слышу я этот голос, который как будто пытается о чем-то рассказать. Я вслушиваюсь в его хрупкое звучание, я становлюсь нетерпеливым, потому что уже предчувствую удивительный праздник понимания и посвящения в таинственные живые смыслы. Я стал податлив и послушен магической силе этого голоса, звучащего из головокружительных глубин восточно-прусского мифа и обращенного ко мне с сокровенным посланием. Оно напоминает о чем-то, что часто именуется Судьбой, где все переполнено последними смыслами Жизни н Смерти, Любви и Боли, Утраты и Возвращения… Это что-то – над Временем, оно повенчано с Вечностью.
Это что-то почти неуловимо для слова. И благословенны те люди, которых небо одарило и покарало счастливым и мучительным даром силой поэтического слова приближать к нам благовестные смыслы восточно-прусской тайны. Совсем недавно я, кажется, впустил в свое сердце рассветный луч этой тайны, прозвучавшей в слове и жизни Тамары Элерт. В этом слове оказалось так много света и надежды, веры и милосердия, как раз того, что сегодня так необходимо для искушаемого отчаянием и культурным сиротством Кенигсберга.
В этом слове от Тамары Элерт я узнал тот уже давно знакомый мне голос, голос единственной страны, в которой все настроено на музыку Вечности. Этот город вдруг становится мне понятным, я различаю его, подобно тому, как в сиянии молний усталый странник различит контуры местности, в которой его настигла ночная гроза. И я понимаю, захлебываясь от радости, почему я различаю его, этот голос одинокой и танинственной страны, звучащий в стихах Тамары Элерт: мы пережили с ней одно и то же. Мы пережили и разделили с ней Любовь к этой стране, в которой все неповторимо и единственно – усталое дыхание моря, библейская белизна дюн, лопающееся от звезд августовское небо… Любящий услышит и поймет…
С этой страной невозможно расстаться.
Тамара Элерт напоминает мне о необходимости сильной воли к продолжению жизни, о духовном бессмертии Кенигсберга. Она не имеет ничего общего со смертью, она увлечена жизнью. И поэтому ее поэтическое слово воспринимается мною как признание в любви к жизни, как принятие судьбы со всем ее Добром и Злом… Тамара Элерт напоминает мне не только о прошлом Кенигсберга, но и о неизбежности его будущего, освещенного сиянием Добра и Справедливости.
Любовь соединяет нас вновь. Измученные и усталые, мы выбираемся из темного лабиринта прошлого и щуримся от счастливого тепла новой встречи под музыку стихов Тамары Элерт. И еще мы благодарим судьбу, что среди нас находятся люди, которые первыми слышат эту музыку и пытаются донести ее до нас. Переводы Аполлинарии Зуевой – удивительное свидетельство непорвавшейся нити, связывающей две разные страницы Кенигсбергской книги. Я убежден, что голос Тамары Элерт будет услышан в сегодняшнем Кенигсберге благодаря Аполлинарии, благодаря ее замечательному таланту чувствовать, понимать и любить…
Владимир Гильманов
