Опубликовано: Городская еженедельная газета “Вечер Елабуги”, 10 мая 2006 года.
111 лет назад, 1 мая 1895г., в польском городе Люблин (иногда указывается Петербург)
в семье профессора права родилась Лариса Михайловна Рейснер, несостоявшаяся поэтесса и легендарная женщина-комиссар, ставшая прототипом главной героини “Оптимистической трагедии” В. Вишневского.
Решительная и резкая, с “мужским умом”, предпочитавшая словам дела, любившая спорить и побеждать всех и вся, – она была награждена прозвищем “валькирия революции”. В сентябре 1918г. в составе Волжской военной флотилии Лариса Рейснер приняла участие в освобождении Елабуги от белогвардейцев. В своей книге “1918 год” она писала: “Когда мы подходили к пристани Елабуга, где белые только что расстреляли свыше 250 человек, площадка у пристани была залита кровью. Повсюду валялись окровавленные носовые платки, портянки, простреленные фуражки. На камнях и на земле застыли сгустки мозгов и крови. Всюду кровь, кровь. Мы опоздали на полчаса”.
Но обратимся к более ранним событиям биографии Ларисы Рейснер. Ее мать состояла в отдаленном родстве с потомками М.И. Кутузова, а отец и брат увлекались идеями социал-демократии, что не могло не повлиять на интересы девочки. С 1898 по 1903г. семья Рейснер жила в Томске, где ее отец был профессором в университете. В 1905г. они переехали в Петербург.
Девочка-красавица росла, ни в чем особо не нуждаясь. Окончив с золотой медалью женскую гимназию, она поступила в Психоневрологический институт и одновременно начала посещать как вольнослушательница цикл лекций по истории политических учений в университете. Ее привлекали поэзия и политика. В 1913г. в альманахе “Шиповник” появилась ее пьеса “Атлантида”, написанная в модной абстрактно-символической стилистике. В этой пьесе с мифологическим сюжетом герой-юноша ценой своей жизни спасает человечество от гибели. В 1915-1916гг. она издавала журнал “Рудин” (вышло всего 8 номеров), призванный “клеймить бичом сатиры, карикатуры и памфлета все безобразие русской жизни”. Антиправительственные интонации на страницах этого журнала соседствовали с эстетскими стихами в духе символизма. Первые свои литературные сочинения она подписывала мужским псевдонимом “Лео Ринус”. Позже будут псевдонимы Л. Храповицкий, И. Смирнов. В 1916-17гг. она стала сотрудником журнала “Летопись” и газеты М. Горького “Новая жизнь”.
Стихи Л. Рейснер были похожи на нее – красивые и холодные, но полные жажды самовыражения:
Но есть предел
желаний и труда,
Смеется на холсте
лицо Горгоны,
Смеется,
гибелью превозмогая стоны,
Как под ударами
гремящая руда!
Она не нашла себя ни в поэзии, ни в литературе (А. Блок, З. Гиппиус, В. Рождественский отмечали, что ее поэтический талант уступал ее красоте) и бросилась в Революцию как в стихию, словно оправдывая свое имя, которое в переводе с греческого языка означает “чайка”. При этом она вполне удачно погрузилась в журналистику. Книги ее очерков, прославлявших Советскую власть, следовали одна за другой. Она не хотела писать сухую хронику и насыщала свои творения темпераментом, лирикой, пафосом увиденного. Античные, мистические образы, вычурные эстетские метафоры (“жизнь борется за правду, за белых лебедей своего воскресенья”) никак не вписывались в характер документальных очерков, но это ее ничуть не тревожило. Главное, что у нее было – оптимистическое утверждение жизни строителя социалистического общества.
Рейснер не по-женски служила режиму, который уничтожал тех, кого она любила. Осенью 1916г. в артистическом кабачке “Привал комедиантов” на Марсовом поле она познакомилась с Николаем Гумилевым. Она называла его Гафизом, он ее – Лери. Однажды он написал ей: “Я не очень верю в переселенье душ, но мне кажется, что в прежних своих переживаньях Вы всегда были похищаемой Еленой Спартанской, Анжеликой из Неистового Роланда и т.д. Так мне хочется вас увезти. Я написал Вам сумасшедшее письмо, это оттого, что я Вас люблю. Ваш Гафиз”. Сама Рейснер признавалась: “Я так его любила, что пошла бы куда угодно”. Однако их отношения не переросли в брак, состоялся разрыв. “…В случае моей смерти все письма вернутся к вам, и с ними то странное чувство, которое нас связывало и такое похожее на любовь…” – написала Гумилеву Лариса. И добавила пожеланье: “Встречайте чудеса, творите их сами. Мой милый, мой возлюбленный…”. Что испытала Рейснер, когда Гумилев сказал ей: “У Вас красивые ясные, честные глаза, но сильный и изящный ум, но с каким-то странным прорывом посередине. Вы – принцесса, превращенная в статую”? В 1918г. они расстались, а в августе 1921г. Гумилев был расстрелян большевиками. Она тогда не могла спасти Гумилева, так как была в Афганистане.
В 1918г. она вступила в РКП(б). И уже с декабря этого года по июнь 1919г. Лариса Рейснер – комиссар генштаба военно-морского флота Республики. Став комиссаром Балтфлота, она упивалась новой ролью. В морской черной шинели, элегантная, красивая, она отдавала свои приказы по-королевски.
В ней уживались буржуазность и революционность. Она заявляла: “Мы строим новое государство. Мы нужны людям. Наша деятельность созидательная, а потому было бы лицемерием отказывать себе в том, что всегда достается людям, стоящим у власти”. Поэтому она, служа Советской власти, не забывала и о себе. Обосновавшись в квартире морского министра Григоровича, она “купалась” в роскоши, оставшейся от прежнего хозяина. Она не отказывала себе в возможности жить по-царски и там, где люди голодают.
В 1918г. Рейснер прошла по Волге и Каме путь с военной флотилией, и благодаря ее личности поход этот оказался легендарным. Утверждали, что ее неженская смелость решила исход сражения под Казанью летом 1918г. Командовал флотилией Федор Раскольников, ставший новой любовью Рейснер, а затем и ее мужем.
По пути следования флотилии на берегах рек сохранились неразоренные помещичьи имения. Рейснер посещала их и вскоре появилась на кораблях в пышных нарядах. У нее было чувство вседозволенности во время похода. Она любила наряды: “Надо уважать людей и стараться для них. Если можно быть приятной для глаз, почему не воспользоваться этой возможностью”. Известен случай, когда она из костюмерной Государственного театра взяла бесценное платье художника Бакста для балета “Карнавал”, чтобы появиться в нем на маскараде в “Доме искусств”… Спустя месяц после расстрела царской семьи Лариса Рейснер на царской яхте “Межель” расположилась в покоях императрицы и алмазом зачеркнула на оконном стекле кают-компании имя императрицы, начертав свое. Не принадлежал ли этот алмаз покойной императрице?
Сразу после октябрьского переворота имя Ларисы Рейснер обросло легендами. Якобы она – женщина неземной красоты – отдала приказ дать залп с “Авроры”. Рассказывали, что, переодевшись крестьянкой, она пробралась в тыл к колчаковцам и подняла там восстание. Что вдохновляло моряков: ее красота или ее речи? Вот пример одной из них: “Товарищи моряки! Братва! Вы хорошие и боевые молодцы. Все как на подбор собрались… Я счастлива встретиться с вами и приветствовать моряков, почувствовать ваш боевой дух, вашу готовность бить и гнать врагов с нашей родной матушки – Волги”.
В 1921г. Рейснер последовала за своим мужем Раскольниковым в Афганистан, куда он был назначен советским послом. Эта страна после голодной России была раем: сытно, красиво. Из Джелалабада она писала: ” … буду жить так, чтобы на всю жизнь помнить Восток, пальмовые рощи и эти ясные, бездумные минуты, когда человек счастлив от того, что бьют фонтаны, ветер пахнет левкоями, еще молодость, ну, и сказать – и красота, и все, что в ней святого, бездумного и творческого. Боги жили в таких садах и были добры и блаженны…”
Непреклонная, она склонялась перед Ахматовой, понимая свою несостоятельность в поэзии. 24 ноября 1921г. из Афганистана она пишет Ахматовой: “Милый Вы, нежнейший поэт, пишете ли вы стихи? Нет ничего выше этого дела. За одну Вашу строчку людям отпустится целый злой пропащий год”. При этом письме была посылка с продуктами.
Вскоре Рейснер затосковала по России и, оставив мужа, уехала в 1923г. в Москву. Затем они развелись, а в 1938г. Раскольников был объявлен врагом народа и в 1939г. убит в Ницце. Но до этой потери, как и до гибели своего последнего возлюбленного Карла Радека она не дожила. Высоко ценимый Лениным журналист Карл Радек стал неофициальным мужем Рейснер. У него была семья, и на свои первые свиданья с Ларисой он брал свою дочь. Вместе с Радеком она побывала в Германии, где в Гамбурге сражалась на баррикадах не победившей коммунистической революции. Впечатления легли в основу книги “Гамбург на баррикадах” (1925). После Гамбурга они расстались. Уже при Сталине Радек станет “заговорщиком, шпионом всех иностранных разведок, наймитом всех империалистов” и будет уничтожен.
Она, “валькирия революции”, мечтала о счастье, хотела его всей своей страстной натурой. На вопрос, как она представляет себе счастье, она ответила: “Никогда не жить на месте. Лучше всего – на ковре-самолете”. Вместо этого ковра вместе с солдатами и матросами она голодала, мерзла, кормила вшей. Все увиденное и пережитое в боях легло в основу книги “Фронт”(1924г.). Английский журналист Эндрю Ротштейн вспоминал: “Я совсем не был готов, входя в купе, к красоте Ларисы Рейснер, от которой дух захватывало, и еще менее был подготовлен к чарующему каскаду ее веселой речи, полету ее мысли, прозрачной прелести ее литературного языка”.
После поездки на Донбасс выходит очередная ее книга, “Уголь, железо и живые люди” (1925), в которой деловые и экономические соображения дополнялись бытовыми зарисовками. Последнее крупное произведение Рейснер – исторические этюды “Портреты декабристов”(1925г.).
9 февраля 1926г. она умерла в Москве от брюшного тифа, прожив всего 30 лет. Поэт М. Кольцов тогда задал свой, оставшийся без ответа, вопрос: “Зачем было умирать Ларисе, великолепному, редкому, отборному человеческому экземпляру?” В Дом печати на Никитском бульваре попрощаться с Ларисой пришли военные, дипломаты, писатели. В. Шаламов вспоминал: “Молодая женщина, надежда литературы, красавица, героиня гражданской войны, тридцати лет от роду умерла от брюшного тифа. Бред какой-то. Никто не верил. Но Рейснер умерла… Вынесли гроб, и в последний раз мелькнули каштановые волосы, кольцами уложенные вокруг головы”.
“Она была первой и, может быть, единственной женщиной революции, вроде тех, о которых писал Мишле”, – отозвался о ней Б. Пастернак. В честь Ларисы Рейснер он дал имя главной героине своего романа “Доктор Живаго”. А на смерть “валькирии” он откликнулся стихотворением “Памяти Рейснер”:
Лариса, вот когда посожалею,
Что я не смерть и ноль в сравнении с ней.
Я б разузнал, чем держится без клею
Живая повесть на обрывках дней.
…Нас воспитала красота развалин,
Лишь ты превыше всякой похвалы.
Лишь ты, на славу сбитая боями,
Вся сжатым залпом прелести рвалась.
Не ведай жизнь, что значит обаянье,
Ты ей прямой ответ не в бровь, а в глаз.
Ты точно бурей грации дымилась.
Чуть побывав в ее живом огне,
Посредственность впадала вмиг в немилость,
Несовершенство навлекало гнев.
“Жестокий мир мужского господства” принял ее, восхищался и тяжело переживал ее смерть. Революции и Советской власти, как и любому режиму, нужны были легендарные личности, и Рейснер стала одной из них.
Подобной же легендой стал погибший 1 октября 1918г. под Елабугой 25-летний Николай Маркин. В телеграмме на имя Ленина от 2 октября 1918г. Комфлот назвал Маркина одним “из основателей и самых энергичнейших создателей нашей молодой флотилии на Волге и Каме”. “Его смерть является тягчайшей и абсолютно незаменимой утратой как для флотилии, так и для всей Республики”. Сама Лариса Рейснер, вспоминая о боях под Царицыном в 1919г., писала: “Когда совсем близко падают снаряды, когда над мачтами кружится аэроплан, высматривая добычу, то кажется, что со дна реки, из дыма, пены и брызг, поднятых всплеском, подымается грозное и искаженное лицо Маркина и его непобедимые руки и голос, сильный, как гроза, хранят от гибели братьев… отражающих убийц народа”. Но подвиг и трагедия Маркина – это совсем другая история.
