Венок сонетов
Лариссе Андерсен
Магистрал
Я все-таки попробую вернуть
Весну и Сольвейг! Все начав сначала,
Теперь в тебе я вижу свет и суть —
Душа прозрела. И затосковала.
Увидимся ли мы когда-нибудь?
Недостижимость грезы, идеала!
Мы разминулись — муки не минуть.
Нет брода! Нет моста! Нет перевала!
Вся жизнь моя похожа на транзит.
Менялись увлеченья, стили, цели.
Ах, где она, конечная стоянка?
И вдруг меня наитие пронзит:
Я заблудился! Сбился! Неужели?
И что фортуна? Просто шарлатанка.
1
Я все-таки попробую вернуть
Рассеянное в мировом просторе!
Где «я» мое? Рассыпалось как ртуть:
Я на Земле — на Марсе — на Алькоре.
Я в странствия ушел себе на горе!
Все новизны искал — хотел глотнуть
Свободы полной! Стих звучит в миноре.
Пишу тебе. Прочти. Не обессудь.
Я адреса не помню твоего —
Пишу в пустое, стылое пространство.
Так. На авось. И моего сигнала
Не примешь ты! Прости за мотовство —
Ведь я пустил на ветер постоянство.
Весна и Сольвейг! Все начну сначала.
2
Весна и Сольвейг! Все начну сначала.
И вот сквозь пламя северных рябин
Мне видится — как в оптике кристалла —
Далекий и таинственный Харбин.
Ужель и вправду в мире нет вокзала,
Откуда можно, позабыв про сплин,
Умчаться в сны? Душа, ты возроптала —
Для мятежа есть множество причин.
Бунтую против смысла и порядка?
Пусть так! Но ход времен я обращаю —
Хочу тебе на верность присягнуть.
В какой эпохе будет пересадка?
Я двигаюсь по гибельному краю.
Теперь в тебе я вижу свет и суть.
3
Теперь в тебе я вижу свет и суть.
Но поздно, поздно! Тьма в душе глухая —
И мне пунктирно видится твой путь.
Ах, что в конце? Экзотика Китая!
А где фиорды? Лодку не столкнуть —
Все высохло. И видимость плохая.
Но отсвет рампы различаю чуть:
Не ты ль танцуешь, бабочкой порхая?
А после рифмы ловишь на лету —
Пусть к ним возревновала Терпсихора,
Но в них ты вся: и ожиданье бала,
И томность яблонь в трепетном цвету!
Мы встретимся, наверное, нескоро.
Душа прозрела — и затосковала.
4
Душа прозрела — и затосковала
Среди ночных космических пустот.
На прошлое наложена опала!
Но мне оно покоя не дает.
Порывами неистового шквала
Я сдут с любимых северных широт.
Где ты когда-то Ибсена читала,
В нем находя опору и оплот.
Еще я помню звукозапись Грига, —
Я сам тогда тебе принес пластинку;
Ее поставить снова не забудь.
О, я познал неповторимость мига!
Все кануло. Я плачу под сурдинку.
Увидимся ли мы когда-нибудь?
5
Увидимся ли мы когда-нибудь?
Пусть не на этой — на другой планете,
Но я надеюсь вновь к тебе прильнуть,
В полете скоротав тысячелетье.
Сегодня мы встречаемся в сонете,
А завтра в жизни. Умоляю: будь!
Я вижу Сольвейг в яблоневом цвете —
Его ветрам вовеки не обдуть.
Условна смена городов и дат,
А безусловно в мире только чувство.
Я помню: ты у берега стояла —
И над тобою лебеди летят!
Пусть выразит сейчас мое искусство
Недостижимость грезы, идеала.
6
Недостижимость грезы, идеала!
Отсюда вся романтика Земли.
Маячила мечта — и пропадала;
И мы на мель садили корабли.
Но ты — другое! Около причала
Все ждешь меня — что светится вдали?
Вся в белом ты — как сказочная калла!
А ведь уже столетия прошли.
Но я все путешествую, бродяжу;
Плутая в лабиринте сновидений,
Я дал себя фантомам обмануть.
Меня не тянет к скальному пейзажу,
Где мы встречались — ах, не надо пеней!
Мы разминулись — муки не минуть.
7
Мы разминулись — муки не минуть.
О, я знаком с ознобом осознанья,
Что ложен выбор! Это просто жуть:
Понять непоправимость опозданья.
Пускай меня завертит водокруть —
Иль омуты ночного мирозданья!
Но только бы спасительно заснуть,
Забыв свои порывы и дерзанья.
Я счастье безрассудно упустил.
Ах, как у Сольвейг попросить прощенья,
Когда меж нами эта бездна встала?
Плыву среди неведомых светил.
Другая даль. Другие измеренья.
Нет брода! Нет моста! Нет перевала!
8
Нет брода! Нет моста! Нет перевала!
Но все-таки я волю соберу —
Не ты ль в потемках сердца воссияла?
Я зло творил — и вдруг тянусь к добру.
Нет в небесах ни одного прогала —
Как провалился в черную дыру!
Но что Аид? Элизиум? Валгалла?
Воскресну я — и больше не умру.
Ты вызволишь меня из царства смерти
Своей любовью! В новом воплощеньи
Нам жаворонок снова прозвенит.
Рванулся я из адской коловерти —
И мир увидел в резком осввщеньи:
Вся жизнь моя похожа на транзит!
9
Вся жизнь моя похожа на транзит!
Менял я страны. А потом планеты.
Уверен я: мне скука не грозит.
Мои вам привет, скитальцы и поэты.
Мы тягой к неизвестному задеты —
Никто из нас корней не сохранит!
С мест сорваны, мы шалые кометы,
Противники расчисленных орбит.
Дойдя до края Млечного Пути,
Гляжу на Деву, на Кассиопею, —
Ах, что сирены мне опять пропели?
Тебя я брошу — как тут ни крути;
И угрызенья совести развею:
Менялись увлеченья, стили, цели.
10
Менялись увлеченья, стили, цели.
И музы тоже! Я в плену тщеты, —
Но вновь меня сомненья одолели.
Ведь это факт: мне снишься только ты.
И вновь я слышу наигрыш свирели;
И вновь гляжу на вешние цветы —
Теперь ты обожаешь иммортели!
Меня спасает память красоты.
Вот в ней сейчас отчетливо встают
Глаза твои. И волосы льняные.
И звонкий смех. И легкая осанка.
Я раньше не умел ценить уют —
И я ушел в просторы ледяные!
Ах, где она, конечная стоянка?
11
Ах, где она, конечная стоянка?
Я понапрасну напрягаю взгляд —
И не поможет здесь трава-очанка!
Земли совсем не видно из Плеяд.
Но вот кристалл — прекрасная огранка!
И в нем я вижу: на Земле — разлад.
О, Сольвейг! Ты какой страны гражданка?
Луара. Замки. Солнце. Виноград.
А где озера? И родные сосны?
И книги Гамсуна в библиотеке?
Любила ты эпический гранит —
Ты обожала северные весны!
Но что случилось н этом страшном веке?
И вдруг меня наитие пронзит.
12
И вдруг меня наитие пронзит:
Бог испытует нас. Причем сурово!
Отсюда в судьбах мрачный колорит.
Мы дети века — лживого и злого.
И все же я поверил в Бога-Слово!
Я у него совсем не фаворит,
Но в жажде счастья — теплого, простого —
Он все бесспорней мне благоволит.
Из нас любой по сути как Иов:
Мы столько раз последнее теряли,
Над столькими могилами скорбели!
На старость лет пошли мне верный кров.
Но нет его в пустынном зазеркальи —
Я заблудился! Сбился! Неужели?
13
Я заблудился! Сбился! Неужели
Мне выхода из лабиринта нет?
Но вот утихли ветры и метели —
И я увидел несказанный свет.
Ты, Сольвейг, ты! Фанфары загремели.
Ты, Сольвейг, ты! По множеству примет
Я узнаю и валуны, и ели,
И старый дом, где не был тыщу лет.
О, Господи, мы молоды опять.
Все повторится в лучшем варианте —
И будет петь уютная шарманка;
И прошлое начну я забывать:
Инферно я познал не хуже Данте.
И что фортуна? Просто шарлатанка!
14
И что фортуна? Просто шарлатанка.
Тот яблоневый сад сгорел дотла —
И я теперь повсюду чужестранка!
Но в сердце нет ни ропота, ни зла.
Гармония — совсем не перебранка —
В звучании культур душе мила.
О, мне открылась бытия изнанка!
Ушел Пер-Гюнт в ночные зеркала.
Тоскует Сольвейг. Плачет Ярославна.
Века проходят в ожидайьи чуда.
Спасти его! Упасть ему на грудь.
Пускай судьба слепа и своенравна —
Любимый мой, тебя из ниоткуда
Я все-таки попробую вернуть.
28–30.IV.97
