ИРИНА БЕМ
1916, Петроград – 1981, Градец Кралове, Чехословакия
Дочь литературоведа и философа А. Л. Бема; в эмиграции оказалась с 1919 года, сперва в Белграде, затем в Варшаве и с 1922 года – в Праге. Входила в пражский “Скит поэтов”, которым руководил ее отец. В 1943 году в Праге нетипографским способом вышел единственный ее поэтический сборник – “Орфей”. После гибели отца переехала в Восточную Чехию, преподавала французский и латынь. Поэтическими переводами Ирина Бем занималась от случая к случаю, в 1942-1957 годах; предлагаемая подборка взята из книги Ирины Бем “Орфей. Стихи разных лет”, подготовленной Л. Н. Белошевской (Прага) для выпуска в серии “Малый Серебряный Век” московского издательства “Водолей-Publishers”.
ШАРЛЬ БОДЛЕР
(1821-1867)
ПРИГЛАШЕНИЕ В ПУТЬ
О, дитя мое,
О, сестра, вдвоем
Далеко мы уйдем, быть может,
В край, где сладко жить,
Где вольно любить, где земля, на тебя похожа!
Небо влажно там,
А по вечерам
Солнце прячет лицо в туманы,
Там твои глаза
Заблестят в слезах
И еще таинственней станут.
Там покой, обилие, лад,
Там краса и любовь царят.
Каждый там покой
Дышит стариной,
Комнаты разубраны богато,
Редкие цветы
Дивной красоты
С мирром там мешают ароматы.
Стены высоки,
В фресках потолки,
Как озера зеркала глубоки,
Все чарует взгляд,
Сердцу говоря
О волшебной роскоши Востока.
Там покой, обилие, лад,
Там краса и любовь царят.
Погляди, как спят
На каналах в ряд
Корабли с повадкой гулливой!
Редкие дары,
Верно, привезли
Для тебя, царицы счастливой;
Солнечный закат
Пламенем объят,
Пристань словно вылита из злата,
Паруса лежат,
Гиацинты спят,
В розовом сиянии заката.
Там покой, обилие, лад,
Там краса и любовь царят.
ЯРОСЛАВ СЕЙФЕРТ
(1900-1986)
ДУШИЧКИ
Мерцает пламя здесь и рядом
Дрожит, как первая слеза,
Что набегает на глаза…
А воздух пахнет листопадом.
Стоим в молчанье: что мы, где мы?
В огне дрожит упрек немой,
А первый иней, как зимой,
Пушит седые хризантемы.
ОДЕТАЯ СВЕТОМ
(отрывок из поэмы)Я однажды шел, когда темнеет,
Прага была царственней, чем Рим.
Стало страшно вдруг, что не сумею
Сна порвать, так был неповторим
В тишине весенней ночи город.
Звезды зажигались наудачу,
Что под крыльями под утро спрячут
Чудища старинного собора.
Я однажды вышел утром рано
И побрел в знакомые места,
Но у старого седого храма
Были заперты еще врата.
Горе путнику, который должен
У дверей весенним утром ждать;
Мне хотелось посмотреть, как звезды
Станут с неба утром улетать.
—–
Где слагают крылья ангелы, чтоб спать?
У людей, лишь вечером положат
Голову усталую на ложе,
Крылья начинают прорастать…
—–
А слепой внезапно прозревает,
К розе вдруг приник губами он,
А глухой о чуде повторяет,
Слыша колокольный перезвон.
ГОРА РЖИП
Я видела снежные вершины,
Но не о них пою я ныне.
В высотах, недоступных глазу,
Снега блистали, как алмазы.
Давило грудь, дух занимало,
Красы тех гор как ни бывало.
Но если средь родной равнины
Вдали увижу холм единый,
И облачко, как кружевное,
Тут сердце запоет иное.
Несутся облака над нивой,
Копытом кони бьют ретиво.
В снопах тяжелые колосья,
Святой Георгий меч заносит,
Чтобы отсечь главу дракону.
Горячий воздух полон звону,
Кружится мотылек над викой,
Душистой кашкой, повиликой…
Тут я немею от волненья
И брызжут слезы умиленья:
Все сердцу близко, все знакомо:
Как хорошо, как славно дома!
НОЧЬ
Ночь одела в сеть тумана
Каждый лист и куст.
Тихо повторять я стану
Звезды наизусть.
По ночам жестокий голод
Чувствует сова,
И бедняжка мышка колос
Догрызет едва.
Хоровод беспечных мошек,
Рея в тьме ночной,
Лета тихого не слышит
Мыши над собой.
Ночь сдавила все как панцирь,
Темень, ночь и тишь…
Умирают мошки в танце:
Их проглотит мышь.
Все живое смерть объемлет,
И пощады нет…
Все уж спит, лишь смерть не дремлет,
Бдит одна лишь смерть.
ГАЛИНА МАЗУРЕНКО
(1901-2000)
* * *
Сердце ранено наше навеки,
И очей не найти сухих,
Тяжко поутру сомкнуты веки,
И веселье, и смех затих.
В разговоре пустом натяжки,
Но немой на устах вопрос…
Говорить?.. Но слова иссякли,
Чтобы плакать не хватит слез…
